Последняя битва - Алекс Шу
— Какой? — Чазов резким взмахом вытер блестящий от пота лоб.
— Вы сейчас пишете чистосердечное признание, а потом звоните своему товарищу Андропову, и говорите, что Леонид Ильич умер, можно приезжать, забирать дипломат из сейфа. И тогда никакого суда не будет. Уйдете на покой уважаемым человеком. Выбор за вами.
— Я не могу, — Чазов затрясся. — Вы не знаете этого человека. Меня убьют.
— Можете, — жестко припечатал Щелоков. — Поймите, с Вами или без вас песня Андропова спета. Он — предатель и государственный изменник. Все члены Политбюро уже ознакомились с необходимыми доказательствами. Андропов уже ничего не сможет сделать, решение об его отставке и заключении под стражу, дело ближайших часов. А вы ещё можете избежать суда и расстрельного приговора. Если, конечно, будете делать, что вам говорят.
— Леонид Ильич, — Чазов умоляюще глянул на Брежнева. — Это правда?
— Абсолютная, гхм, — сурово подтвердил генсек. — Делай, что тебе говорят, Женя. Юра перешел все границы, его дни в должности председателя КГБ сочтены. Он будет смещён и отправлен под трибунал.
Чазов глубоко вздохнул и закрыл глаза.
— Хорошо, — выдохнул он. — Я позвоню Андропову.
— Отлично, — одобрил Щелоков и повернулся к Медведеву и Цвигуну. — Теперь сюда нужно пригласить майора Липатова. Он, насколько помню, должен в сторожке у ворот сидеть. И пусть сигареты с собой возьмет. Владимир Тимофеевич позови его, скажешь, Леонид Ильич попросил.
В пятнадцати километрах от дачи Брежнева. Спустя час времени.
— Коршун, я орел, как слышно? — ожила рация в руке Сергея Ивановича.
— Орёл, я коршун, слышу тебя хорошо, — сразу ответил капитан. В белом маскхалате, на фоне, вырытого ночью окопа-схрона, прикрытого бревнами и толстым слоем снега, накиданного сверху, наш командир был почти невидимым со стороны дороги
— Коршун, я орёл, клиенты проехали. Через десять минут будут у вас. Готовьтесь встречать.
— Коршун, вас понял, — сообщил командир, отпустил и снова нажал кнопку вызова.
— Беркут, ястреб, я коршун. Всё слышали? Полная боевая готовность.
— Коршун. Я — Беркут. Все слышал. Есть, полная боевая готовность.
— Коршун, Ястреб на связи. Слышал. Есть, полная боевая готовность.
Капитан повернулся ко мне. В его глазах я увидел мелькнувшую тень беспокойства.
— Алексей, там твои видения тебе ничего не подсказывают, случайно?
— Ничего, — честно ответил я.
— Понятно, — вздохнул он. — Жаль. Ну ничего, недолго уже осталось. Через несколько минут всё решится.
Капитан зачем-то тронул лежащий рядом «калашников», взял висевший на груди бинокль с антибликовыми стеклами, лег грудью на утрамбованную землю окопа, и уставился на дорогу.
— Всё будет хорошо, Сергей Иванович, — подбодрил старик, стоящий справа. Фигура Березина в маскхалате казалась ещё больше. Седой смершевец с суровым лицом и белой щетиной, напоминал Одина. Жаль бороду сбрил. Тогда бы вообще выглядел вылитым скандинавским божеством войны.
— Вот увидите, мы победим, в Великую Отечественную сдюжили, сейчас тоже выиграем. Одолеем супостатов. По-другому и быть не может, — убеждённо добавил Иван Дмитриевич.
Примечания:
Гинзбург, Орлов, Ланда, Григоренко — диссиденты 70-ых годов, подвергавшиеся репрессиям со стороны КГБ.
18 января. 1979 года. Ближнее Подмосковье. Недалеко от МКАД
Капитан продолжал напряженно всматриваться в бинокль, одновременно готовясь отдать команду по рации. Я отодвинул локтем, лежавший рядом рупор и приник к краю окопа, стараясь рассмотреть что-то невооруженным глазом. Но кроме черных точек, появившихся на горизонте, не увидел ничего. Одновременно, в очередной раз, мысленно прогонял озвученный Сергеем Ивановичем план, пытаясь отыскать недостатки. Но, как и раньше, ничего не находил. План, с учётом ситуации, был составлен, очень грамотно.
По обе стороны леса, в специально оборудованных и замаскированных окопах засели бойцы: офицеры и младший командный состав из сверхсрочников. Все с боевым опытом, многократно испытанные в делах, отобранные лично Сергеем Ивановичем с участием Ивашутина. Личные дела детально изучены, выданные характеристики тщательно проверены аккуратным общением с сослуживцами и окружением. Каждый из бойцов работал в горячих точках: Анголе, Вьетнаме, на Кубе и других. Непосредственно перед операцией, все спецназовцы подписали очередные расписки о сохранении государственной тайны, и обязались не разглашать материалы операции «Цунами». После этого их ознакомили с наиболее интересными документами и выдержками из видео, подтверждающими предательство руководства Комитета и других высокопоставленных чиновников и руководителей. Сергей Иванович считал, что делать этого не нужно, во всяком случае, так развернуто, но Ивашутин настоял.
Петр Иванович был уверен: бойцы должны понимать, что и зачем делают, а не слепо выполнять приказы, способные вызвать серьезные подозрения в правильности. Это повысит чувство ответственности, даст осознание внутренней правоты, позволит избежать неприятных сюрпризов и проблем, возникших из-за сомнений в неправильности приказов.
Меры по безопасности были беспрецедентными. После ознакомления с материалами, командиры отделений и бойцы получили инструкции. До самого конца операции они должны находиться вместе со своей группой. Сначала в казарменном помещении, потом при выдвижении на позиции. Даже если приспичило, боец отправлялся в туалет только в сопровождении двух напарников. Разумеется, никто «над душой не стоял», но незаметно улетучиться из храма писсуаров и отхожих мест было невозможно.
Операцию начальник ГРУ и Сергей Иванович продумали сразу же после получения информации о покушении на Брежнева. Тогда же и подобрали подходящую местность для засады. До Заречья из Москвы добирались по автостраде МКАД, по дороге, ведущей к Троекуровскому кладбищу. В нескольких километрах от заезда в элитный поселок, где находилась дача Брежнева, имелся участок со склонами и лесом по обе стороны от трассы. Машины по этому отрезку проезжали нечасто и шанс зацепить посторонних гражданских минимален.
Группа «Беркут», руководимая Ержаном, разместилась справа от нашего импровизированного командного пункта, где находились мы с капитаном, Иваном Дмитриевичем, и парой бойцов выполнявших роль телохранителей.
На другой стороне дороги, залегло отделение Андрея, — группа «Ястреб». Бойцы расположились так, чтобы контролировать весь участок дороги, запланированный для атаки на Андропова, охрану из «девятки» и сопровождение из «альфовцев». По обе стороны дороги в отдельных замаскированных лёжках, находились снайперы с СВД, готовые подавить огневые точки противника при сопротивлении. Четверо бойцов «Ястреба» и «Беркута» держали наготове РПГ-7. Они должны были поразить машину сопровождения, едущую впереди автомобиля Андропова. Какую машину председатель КГБ возьмет в ГОНе никто не знал. Андропов ездил на двух автомобилях: длинном бронированном «членовозе» ЗИЛе-114 и ГАЗе-24-24, оснащенном мощным двигателем «чайки». Первый вариант использовался для официальных визитов, второй — для оперативных встреч. Начальник ГРУ и капитан Сосновский, как разработчики операции, считали большей вероятностью поездку на «ЗИЛе». Он был надежнее, современнее, устойчивее на трассе. Учли ещё один фактор: Юрий Владимирович не отличался особыми пристрастиями в езде, но без причины превышать скорость не позволял,
