Прометей. Возвращение - Сергей Skolorussov
Калачов пожал плечами. Это была новость, которая не очень его волновала: «Не любит и не любит. Я же не женщина, чтобы волноваться по этому вопросу. Хотя, если честно, Проскурин мне тоже был всегда неприятен. Беспричинно, просто так».
Начальник ФСБ продолжил:
– Поэтому тебя тоже скинут. Но тебя просто снимут с должности, а меня ещё и запрут. В этом разница. А я не хочу, чтобы всё полетело в тартарары. Я не кривлю душой. Мне не очень хочется быть скинутым этой шушерой. Эх-хэ-хэх, м-да… Но боюсь, что не только мне после этого переворота придёт кирдык. Кирдык придёт всему. Ты меня слышишь?
– Более чем.
– Поэтому я решил передать тебе наиболее важные документы. Даже если ты окажешься не у дел, я уверен – ты распорядишься ими правильно и рационально.
Он взял салфетку, сделал вид, что высморкался в неё и положил на стол:
– Не смотри на неё. Я вложил в эту салфетку микрофлешку. Раз ты не заметил, значит, никто не заметил. Будем расходиться – прихватишь. На ней наиболее важные на мой взгляд документы. В том числе компромат на всю нашу верхушку. А также ценная информация о действиях и намерениях внешних доброжелателей. Не хочу, чтобы эта инфа попала не в те руки.
– И что мне с этим делать?
– Гена, ты умный, ты сообразишь, – и без перехода спросил: – Что с Шелиховым?
– Ничего. Он пропал. Вероятно погиб.
– А остальные?
Калачов засомневался – говорить или нет. Подумал и решил скрыть правду о том, что его ребятам удалось найти логово, где возможно держат Бузмакова и Кузнецову. Решение было рациональным и никак не связанным с тем, что он не доверял или доверял Джужоме. Если начальник прав и его завтра скинут – то эта информация для него пустой звук. И если сейчас с ним делиться инфой – то это просто повышать шансы, что она станет общедоступной. Чего не хотелось бы. Очень не хотелось бы. И он помотал головой:
– Близки к разгадке, но пока нет результата.
– А по Паганини?
– Работаем. Есть несколько перспективных версий. Одна из них связана с новым президентом. У Калинина итальянские корни. Его предок – Николо Коллини.
Джужома задумался и ответил не сразу:
– Ты считаешь, что наши американские партнёры дали Лёве кличку Паганини из-за того, что у него итальянские корни?
– Я ничего не считаю. Это разрабатываемая версия.
– Хм. С одной стороны, не особо логично. Коллини и Паганини семантически никак не связаны, кроме общего итальянского происхождения и общего имени «Николо». С другой стороны, кто знает, что взбредёт в их дурные бошки. Погоди, погоди… Коллини – Паганини, Николо – Николо… Хм. И плюс мы знаем о плане внедрения этого самого Паганини в высшие эшелоны власти. Помнится, ты докладывал, что они дали отмашку для проведения операции «Паганини». Когда это было?
– Вчера.
– Да, вчера… А как будто целая вечность прошла. Вчера запустили, а сегодня у нас уже новый президент. Шустро. Возможно, ты прав – наш Лёва и есть тот самый Паганини. Что скажешь?
– Есть вероятность.
Джужома потёр лоб:
– Хм, плохо. Очень плохо. Ладно, подумаем, что нам предпринять. Сейчас расходимся. Завтра в это же время – здесь, – он указал глазами на столик. – Да смотри, хвоста не притащи.
Глава шестьдесят вторая
19 апреля
Хутор Смородинский
Давай, парень, торопись!
Ахтаров завёл пленника на кухню и усадил на стул. Сам взял табурет и сел напротив. После чего включил голофон на запись:
– Говори, где вы держите Бузмакова?
Советник по-прежнему тяжело дышал:
– Вы обещали оказать мне помощь.
– Ничего, меня тоже ранили, – Влад слегка повёл голову в сторону раны. – Вот расскажешь всё, и мы тут целый лазарет устроим. Говори!
– Помоги сначала, я чувствую, как истекаю кровью.
– Вот и поторопись.
– Развяжи хотя бы руки, я зажму рану.
– Хорошо, если ты расскажешь всё без утайки.
Советник кивнул. Как только подполковник ФСБ снял ремень, пленный тут же ухватился рукой за плечо, зажмурил от боли глаза и издал стон.
– Говори! – вновь потребовал Влад. – Бузмаков жив?
– Да, жив. Мы держим его в частном доме в переулке Рахманинова, – он назвал адрес.
– Сколько человек охраны?
– Постоянной – пять.
– С размахом, однако, – оценил фээсбэшник работу противника: – Пароль для входа.
– Перевяжи сначала. Видишь, я всё рассказываю.
Влад по-прежнему сидел в полном обмундировании арктического исполнения. В доме было жарко. Пашка постарался. Плюс заканчивалось действие энергетической капсулы. Болезнь возвращалась слабостью и жаром. Он вытер пот:
– Хорошо, сейчас только разденусь.
Ахтаров бросил голофон на стол, а сам встал и стал стягивать куртку и бронежилет. Что произошло дальше, Ярослав до конца так и не понял. Всё произошло мгновенно. В голове только отпечатались статические картинки: резко вскочивший американец; локоть подполковника с размаху бьёт его в нос; пленник отлетает к стенке. И последний кадр: автомат в руках Влада. Тук-тук-тук-тук-тук! Ярослав даже не сразу сообразил, что это выстрелы, а не стук в дверь. В воздухе витал дымок, подполковник продолжал стоять вполоборота к Шелихову, а американец развалился в углу, широко раскидав ноги и свесив голову на грудь. Из его безжизненной ладони выпала окровавленная финка.
Рука Влада машинально ощупала пояс и нашла там только пустые ножны. Он повернулся лицом к Ярославу и попытался что-то сказать, вместо звука из его рта тут же хлынула кровь. Подполковник грузно сел на табурет и поманил Шелихова левой рукой. Правой он держался за шею. По пальцам текли алые ручьи. Ахтаров вытер пот, взял свободной рукой голофон и стал быстро набирать текст в блокноте. Набрав, тут же показал Шелихову. И сразу стал набирать следующие предложения. Он писал до тех пор, пока не «сказал» всё, что хотел. Текст гласил: «Прямо сейчас всё бросаешь, садишься на снегоход и едешь на юг. Ничего никому не объясняй, а просто уезжай. Здесь тебе опасно. Никому не звони. Вообще никому. Не выходи в интернет, не называй своего имени и не показывай документы. Это обязательное условие. Всё очень серьёзно. Бросив снегоход, далее езжай на перекладных. Доберёшься до Сочи и сразу дуй к генералу Калачову. Он сидит вот по этому адресу. Проект у тебя с собой? Хорошо, попроси хозяйку его спрятать. Надёжно спрятать. Проект в дорогу не бери. Оставишь ей записку с номером телефона генерала. Если в течение недели сюда не прилетит сам Калачов, пусть позвонит ему. Всё. Передашь генералу мои приветы и наилучшие пожелания. Да, возьми этот телефон, в нём зашита моя банковская карта. Сейчас я сниму все блокировки. Оплачивай только ей».
Передав Шелихову аппарат, Влад начал захлёбываться кровью. Он энергично завертел рукой, что означало: давай, парень, торопись. Ярослав не стал расстраивать умирающего. Через пятнадцать минут он уже управлял мчащимся на юг снегоходом.
Глава шестьдесят третья
20 апреля
Сочи.
