Джим Батчер - История Призрака

Заиграла музыка. Громко. На повышенных тонах. Скрипуче. Вы бы ее узнали.

— Извините! — крикнула лейтенант Молли, втянув голову в плечи.

Я бросился вперед, чтобы разнять дерущихся Молли, — и руки мои прошли сквозь них. Ну да. Я здесь всего лишь наблюдатель. Желанный, да, но если я хотел влиять на то, что здесь происходило, это надо было делать жестко — как делала это Собиратель Трупов.

Я повернулся к лейтенанту Молли:

— Черт, да сделай же что-нибудь!

— Не могу, — неуверенно пробормотала она. — Они такие с тех самых пор, как вас убили.

Я уставился на Молли и почувствовал, что стою, разинув рот.

Время остановилось.

Дверь. Старая деревянная дверь.

Шкаф, в котором Молли держала свой агрегат для самоубийства.

Я повернулся в их сторону.

В голове эхом зазвучал голос моей крестной.

...В настоящий момент ты свободен от оков смертности. Твой ограниченный мозг не блокирует тебе больше доступа к этим записям. Единственные ограничения твоей памяти — это те, что установил ты сам.

Я вспомнил эту дверь. И этот шкаф.

Я вспомнил прошлое.

Саня настоял, чтобы по дороге в церковь Святой Марии Ангелов — после того как сгорел мой дом — меня привязали к доске. Смуглокожий Рыцарь Креста сам перенес меня из микроавтобуса в церковь — доску и мои пару сотен фунтов веса с гаком, как будто я был не тяжелее мешка сухого собачьего корма.

Молли шла перед ним и что-то торопливо кому-то объясняла. Не знаю кому — наверное, одному из священников. У меня болели все части тела, которые я еще мог ощущать. Что же до тех, которых я не ощущал, то я только жалел, что они не болят.

Все мое тело ниже пояса отказывалось со мной разговаривать.

Я упал с лестницы, пытаясь вытащить моих пожилых соседей из горящего дома. Упал погано — спиной на каменный бортик клумбы. До сих пор мне везло. Но не на этот раз. Я понимал, что означает это падение, место, которым я врезался, и отсутствие ощущений в нижней части тела.

Я сломал позвоночник.

Красный Король похитил мою дочь. Я единственный, кто мог хоть что-то с этим поделать. Но я упал и сломал себе спину.

Саня отнес меня в подсобку, которая использовалась в качестве кладовой — ну, например, для хранения побитого сражениями чародея и его друзей, когда им требовалось убежище, а церковь его предоставляла. У стены стояло несколько сложенных раскладушек. Саня опустил меня на пол, разложил одну из них, накрыл парой одеял, а потом вместе с доской уложил сверху.

— С таким же успехом могли бы оставить меня и на полу, — сказал я. — Все равно я лежу на жестком.

— Тьфу, — отмахнулся Саня, и его симпатичное смуглое лицо осветилось белозубой улыбкой. — Очень мне надо отмывать после вас пол. А простыни кто-нибудь другой отстирает.

— От кого слышу, — хмыкнул я. — От вас от самого разит горелой шерстью.

— Ну а как еще с пожара? — жизнерадостно отозвался он. Глаза его, однако, оставались серьезными. Он положил руку мне на грудь. — Вы тяжело ранены.

— Угу.

— Выпить хотите? — предложил он. Рука его зависла перед нагрудным карманом куртки, где, как я знал, у него хранилась фляжка.

— Я — пас. Мне, может, еще предстоит повоевать.

Он снова неодобрительно фыркнул, достал-таки означенную фляжку, сделал большой глоток и подмигнул мне.

— Я не так хорошо знаю английский. Это означает «да»?

В дверях показалась Молли, и Саня повернулся к ней.

— Он едет, — сказала Молли. Голос ее звучал напряженно. День для нее выдался не такой неудачный, как для меня, но и ей досталось.

Саня предложил ей свою фляжку. Молли мотнула головой.

— Ладно, — сказал здоровяк-русский. — Пойду поговорю с Фортхиллом. Расскажу, что происходит.

— Саня, — произнесла Молли, положив руку ему на рукав. — Спасибо.

Он одарил ее широкой улыбкой.

— Возможно, я просто случайно оказался рядом.

Молли закатила глаза и чуть подтолкнула его к двери.

При Санином весе это бы его даже не пошевелило, но он послушно вышел. Молли зажгла настольную лампу и закрыла за ним дверь. Потом подошла ко мне и достала из сумки пару влажных салфеток. Опустившись на колени рядом с раскладушкой, она надорвала упаковку и принялась вытирать мне лицо.

Я закрыл глаза и не сказал ничего.Моя дочка, моя маленькая девочка умрет.Моя дочка, моя маленькая девочка умрет.И я ничем не мог этому помешать.

Нуда, мне и прежде случалось терпеть поражение. Из-за моих неудач погибали люди. Но все те люди не были моими собственными плотью и кровью. Не были моими детьми. Я проиграл. Меня побили.

Все кончено.

И все по твоей вине, Гарри.

Будь я быстрее. Будь я умнее. Будь я решительнее, сделай я верный выбор, сосредоточься я на спасении Мэгги, отложив все остальное на потом...

Но я не справился. Вызов оказался мне не по зубам, и ей из-за этого предстояло умереть.

Я ощущал себя раздавленным. Совершенно раздавленным. Ноша оказалась мне не по плечам. А дальше мне не оставалось ничего, кроме как раскаиваться в этом до конца дней. Я подвел свою дочь.

В груди у меня все сжалось. Я всхлипнул, а в глазах все расплылось, пока я не перестал видеть вообще ничего.

Молли сидела рядом, терпеливо вытирая мне салфетками лицо и шею. Должно быть, я весь перепачкался сажей. Когда глаза мои вновь обрели способность видеть, салфетки уже стали серо-черными, а лицо пощипывало.

— Мне нужно ей помочь, — тихо произнес я.

— Гарри, не надо. Не сыпьте вы соль на рану, — отозвалась Молли. — Сейчас вам нужно не шевелиться — пока Баттерс не приедет вас осмотреть.

— Зря ты его в это дело впутала, — заметил я.

— Я его даже не просила, — возразила она. — Я даже двух слов сказать не успела, а он спросил, где вы. А потом сказал, что приедет и посмотрит вас.

Я покачал головой:

— Нет, я совсем не это... — Я набрал в грудь побольше воздуха. — Детка, я собираюсь переступить черту.

Молли застыла с поднятой рукой.

— Но мне одному не встать с этой постели, — тихо продолжал я. — У меня нет другого выбора.

Вращаясь в тех кругах, что и я, вы не раз получите предложения силы и власти. Не бесплатно, хотя цену обычно скрывают, но власть и силу предлагают. У меня имелась не одна и не две возможности улучшить свою жизнь — если, конечно, я согласился бы отказаться ради этого от мелочей вроде моего «я». Я не соглашался.

До этого самого дня.

— Кто? — просто спросила Молли.

Я скривил уголок губ.

— Они все стоят друг друга, — ответил я.

Она покачала головой:

— Но... но если вы пойдете на службу к любому из них...