Ольга Кай - Элитный психолог

— Чего вырядилась? Сбежать собралась?

Она испуганно похлопала глазами:

— Холодно…

Аркадий оглядел ее и скомандовал:

— Разувайся!

Ей хотелось заплакать, но приказ был повторен, и пришлось подчиниться. Аркадий забрал высокие теплые сапоги и, накинув рубашку — и как это ему не было холодно! — вышел. Тогда она забралась на кушетку, и закутавшись в одеяло, тихонько заплакала.

Застав ее за этим занятием, Аркадий почти озверел. Но она уже не слышала. Мария-Алёна ревела навзрыд. И над своим прошлым, которого она не помнила, и над страшным настоящим, и неопределенным и пугающим будущим. А больше всего потому, что ей было действительно очень холодно.

Аркадий ругался, брызжа слюной, но это не возымело никакого действия. Даже пощечина, от которой девушка повалилась на кушетку, не заставил ее замолчать. Она продолжала всхлипывать, дрожа и задыхаясь, и уже не пыталась сопротивляться, когда Аркадий схватил ее за волосы и скинул на пол. Сдалась…

В эту минуту запищал переговорник на вороте рубашки Аркадия. Он отвернулся от девушки и вынул тоненький проводок с наушником.

— Разве шумим?

Наверное, в соседней комнате было слышно шум.

— Нет. Все в порядке, — отвечал Аркадий. — У нее истерика. Я забрал обувь чтоб не думала сбежать… Как куда?.. Черт! Хорошо… Да… Да.

Он повернулся к девушке. Та почти успокоилась, села, но не двигалась, наблюдая из-под растрепанных волос за своим противником. Аркадий все еще стоял неподвижно, затем вышел и вернулся, к превеликой ее радости, с теплыми сапогам. Что ж, даже несмотря на пощечину, это того стоило! Она вся подобралась и потянулась к брошенной в угол обувке. Но Аркадий остановил ее на пол пути.

— Куда? А-ну стоять!

Он закатил рукава рубашки и, вытащив откуда-то длинную веревку, направился к девушке, словно намереваясь связать…

Этого ей не хотелось. Она в страхе отодвинулась. Потом еще и еще. Аркадий подскочил и, схватив ее за шиворот, с силой приподнял с пола. Она рванулась. Аркадий выругался, и голова девушки резко мотнулась в сторону. Скула горела. Из носа, кажется, потекла кровь. Но она об этом не думала. Потому что перед ней стояло перекошенное злобой и ненавистью лицо Аркадия. Он протянул к ней руку, словно намереваясь снова схватить, и тут она увидела нечто, разом приковавшее ее внимание.

Длинный тонкий шрам, от запястья почти до самого локтя, похожий по форме на хилую, худосочную елочку, торчащую в стороны короткими лапками ветвей. И в сознании вспыхнула отчетливая картина — эта самая рука со шрамом, сжимающая нож с длинным узким лезвием. Лезвие перепачкано в крови, которая медленно ползет по нему вялыми темно-красными каплями. И на руке кровь по самый локоть. Крови вообще так много, что в воздухе чувствуется ее солоноватый запах…

Она вскрикнула. За что получила еще одну пощечину.

И этот миг снова пискнул переговорник. Наушник Аркадий вынуть еще не успел, поэтому сразу же включил связь.

Девушка по его лицу поняла, что новости он получил не хорошие. Пальцы Аркадия, комкавшие ее пуховик, замерли, лицо напряглось. Рывком вытащив наушник, он отшвырнул девушку от себя. Больно ударившись о стену, так, что разом перехватило дыхание, она замерла. Аркадий презрительно сплюнул на пол и вышел, заперев дверь снаружи.

Отдышавшись, она обулась и, сразу почувствовав себя несколько уверенней, подошла к окну. Там, внизу стояли несколько снегоходов. Сторожил их мужчина, с ног до головы закутанный так, что видно было только серый пуховик и торчащий вокруг шеи и лица мех. В больших варежках поблескивала фляга. Скорее всего, сторож грелся спиртным, время от времени отхлебывая по глоточку.

Внезапно идея угнать один из снегоходов показалась очень заманчивой. Хотя и поражала своей немыслимой смелостью. Дрожащими руками она уперлась в конную раму, соображая, сможет ли она вести снегоход. Что-то подсказывало, что да. Но оставался еще сторож. Да еще каждый снегоход можно было завести только с помощью специального ключа. Конечно, опытному угонщику не составило бы проблемы обойтись без ключа, но ей было не по силам.

Она глядела с тоской, как из дверей вышел какой-то человек, подошел к снегоходу, повернул ключ. Пару раз нагнулся, словно осматривая свой транспорт, а затем отошел к сторожу. Они перебросились парой слов и оба вошли внутрь.

Девушка прилипла носом к холодному стеклу. Какой соблазн! Вот сейчас бы вскочить на этот снегоход и… В случае неудачи это грозило очень крупными неприятностями, но попытаться стоило. С трудом превознемогая страх, заставлявший руки дрожать, а зубы — стучать, она открыла окно и неуклюже вывалилась наружу, повиснув на пальцах. Каким образом она умудрилась это сделать, осталось для нее самой загадкой. Разжав пальцы, приземлилась на укрытую снегом землю. Быстро-быстро подобралась к снегоходу. Пальцы сами сделали все, что нужно. Гул в ушах мешал ей услышать шум за спиной, а оглянуться она не смела. Поэтому совершенно не имела представления, заметил ли кто-нибудь ее маневры. И все же, когда снегоход начал отдаляться от стоящей на окраине бедненького городка таверны, она оглянулась. Погони не было. И пока ничто не нарушало спокойствия. Ветер крепчал, и она решила больше не оглядываться.

Она помнила карту этой местности. Правда приблизительно, но все же знала, в каком направлении следует ехать, пока не покажутся высокие холмы. И тогда, обогнув их с востока, она попадет к одному из небольших поселков.

Прошло достаточно времени, а холмов она так и не увидела. Зато поняла, что вскоре ей придется двигаться сквозь метель.

И вот, наконец, вдали она заметила нечто очень похожее на те самые холмы. Немного не там, где предполагала сначала. Возможно, она сбилась с курса. Снегоход пришлось чуть-чуть развернуть, но в следующую минуту что-то затарахтело, и снегоход замер.

Еще несколько мгновений она стояла, не смея шелохнуться. Затем слезла, попыталась осмотреть свой транспорт. Но это было совершенно бесполезным занятием. Специалистом по снегоходам она не была. Водить еще куда ни шло, а вот ремонтировать… Надвигалась вьюга, а посему надо было спешить. Холмы она уже видит, так что вполне сможет добраться до них на своих двоих… Нет, это конечно очень оптимистический прогноз, но надо же было во что-то верить, на что-то надеяться, оставшись посреди снежной пустыни без средства передвижения.

Метель не позволяла как следует осмотреться. Невозможно было даже открыть глаза. Она шла, щурясь, поглядывая из-под ладони без особого интереса. Силуэт близких холмов терялся в метели. И она их больше не видела. Все вокруг было белым и совершенно одинаковым.