Борис Мишарин - Заколдованный остров

   - Эля... ну поверь мне - ничего личного, только работа.

   - Это что за работа такая, когда заставляют заниматься интимом? Ты иностранный шпион?

   - Хуже, Эля, хуже - я безалаберный адвокат, но ты нравишься мне и поделать я с собой ничего не могу. А с той богатой клиенткой у меня скоро закончится контракт.

   - Контракт на постель... Вот когда закончится, тогда и придешь.

   Она насупилась и больше не сказала ни слова...

IV

   Хасана привели в кабинет следователя. После обычных необходимых следственных формальностей следователь пояснил:

   - Вас не обвиняют, вас подозревают в незаконном приобретение акций станкостроительного завода. Вы можете предъявить реестр акционеров, который доказывал бы обратное?

   - Его изъяли у меня при обыске в моем доме, и вы это прекрасно знаете.

   - Извините, - возразил следователь, - обыск проведен в соответствии с законом в присутствии понятых, никакого реестра у вас в доме обнаружено не было.

   - Естественно, если менты его забрали в угоду некоторым. Больше ничего не скажу, имею право на основании Конституции.

   - Это ваше право, - согласился следователь и приказал увести задержанного.

   Он успел шепнуть адвокату: "Это сучка Матвеева меня впарила, она и реестр похитила, шепни братве, пусть с ней разберутся".

   Адвокат передал просьбу Хасана, но воры не особенно поверили в эту информацию. С Матвеевой Хасан судился давно по поводу завода в арбитражном суде. Но с другой стороны других обвинений следствие не выдвигало.

   Давид, как смотрящий по городу, собрал сходку.

   - Мы все здесь собрались по известному поводу - полицией задержан Хасан, вор авторитетный и правильный. Его здесь представляет Курчатый, он хоть и не вор, но братан авторитетный. Говори, Курчатый.

   - Хасан передал через адвоката, что его подставила Матвеева, надо ей предъявить.

   - Что конкретно слила Матвеева, что мы можем ей предъявить? - спросил Давид.

   - Она слила, что завод не Хасана, - ответил Курчатый.

   - Что еще? - хмуро спросил Давид.

   - Ничего больше, но разве этого мало? - возмутился Курчатый.

   - Хасан вор авторитетный и правильный, его короновали тоже авторитетные и правильные люди, в этом сомнения нет. Но все знают, что Хасан никогда не сидел и у него сразу очко заиграло. Что могла Матвеева слить полиции, что ее реестр правильный, а у Хасана не правильный? Так она об этом открыто трубила и судилась в арбитраже, это все знали. Что она могла слить, Курчатый? Это голая предъява и за нее тебе ответить придется.

   - Мне то за что? Я передал просьбу Хасана, вы ее рассматривайте. Но Хасан сказал, что у него реестр акционеров пропал при обыске, а это выгодно только Матвеевой.

   - Ты, видимо, совсем с головой не дружишь, Курчатый, это выгодно прежде всего ментам. Они за это и зацепились, другой предъявы у следствия нет. Зацепились, чтобы расколоть Хасана, но он на это не пойдет. Матвеева, в отличие от тебя, Курчатый, не дура и хорошо понимает, что у ментов на Хасана совсем ничего нет, совсем.

   - Как нет, если реестр исчез, - возразил Курчатый.

   - Исчез он или не исчез - это ничего в раскладе не меняет. Матвеевой исчезновение совсем не выгодно, а вот Хасану наоборот выгодно.

   - Это как?

   - А это так, Курчатый, что ты полный дурак. Юристы Матвеевой потребовали в суде проведения экспертизы на подлинность реестров, значит, за свой реестр не переживали, а у Хасана реестр исчез. Якобы непонятным образом Матвеева на обыске появилась и стащила его. Но заверенные копии в суде остались и теперь Хасан потребует восстановить его реестр. Его восстановят по требованию, но теперь у Хасана будет не липовый, а настоящий реестр. Он выйдет через два месяца из СИЗО и станет бить себя в грудь, что тоже сидел. Я не собираюсь осуждать Хасана, его право решать свои вопросы, но ставить на правилку невинных руками других авторитетных воров мы ему не позволим. Не надо нас за лохов считать. Предъявы Матвеевой не будет, пусть Хасан сам с ней вопрос решает. Другие мнения есть?

   Воры однозначно закачали отрицательно головами.

   - Ты слышал решение, Курчатый, свободен.

   Когда авторитет удалился, Давид продолжил:

   - Хасан не правильно поступил, втягивая нас в эту муть. Матвеева баба серьезная и он решил разобраться с ней нашими руками. Надо отписать Старику, чтобы переговорил с ним.

   - Верно гутаришь, Давид, верно, - поддержали его воры.

   - И еще - что-то не верится мне, что Хасана за этот реестр закрыли, любому понятно, что здесь у ментов ничего не выгорит. Я думаю, что здесь два варианта возможны - либо это все сам Хасан организовал, в том числе и СИЗО, либо у ментов что-то еще есть за пазухой, и они его конкретно колоть станут пока без предъявления следствию. Надо выждать, информацию подсобрать - гниль здесь какая-то, дерьмом попахивает. Крутит Хасан, мутит воду, не верю я ему.

   - И я не верю, и я, и я, - поддержали его воры, - пусть Старик его немного пресанет, ему на пользу будет.

   - Добро, братцы, отпишу маляву от всего сходняка. Сейчас и отпишу, а вы все подпишитесь.

   Хасана не отправили в СИЗО, как положено, его перевели к чекистам, и он не понимал почему. Несколько дней его никто не допрашивал, а потом увезли и привели в кабинет начальника МВД области.

   - Я генерал Лобановский Петр Сергеевич, ты наверняка обо мне слышал.

   Хасан утвердительно кивнул головой и пока совсем ничего не понимал.

   - Разговор у нас тобой будет без протокола и записывающих устройств. Ты даешь мне полный расклад о хищениях на приисках в Якутии, лица, связи, курьеры и так далее, все каналы сбыта золота и алмазов. Про наркоту не забудь написать, хоть ты и не главное лицо в городе по этой части, но все равно промышляешь. Про изнасилованных тобой маленьких девочек. Короче даешь весь свой преступный расклад полностью, пишешь чистосердечное признание и уходишь на зону на срок, который тебе суд определит. Суд будет закрытый, фамилию тебе сменим, на зонах ты не бывал, и никто тебя там не опознает.

   - Не, начальник, я ничего подобного не знаю и разговора у нас с тобой не будет, хоть ты и генерал, а не простой опер. Зря время теряешь, отправляй в камеру и разойдемся, как в море корабли.

   - А я думаю будет. Срок я тебе не обещаю скостить, выражаясь вашим языком, но жизнь могу сохранить.

   - Не надо пугать, начальник, я вор и ты это хорошо знаешь.

   - Так ты не вором станешь сидеть, а петушком и плевком подтертым или сомневаешься в моих словах?