Кейт ДеКандидо - Больше никогда

Парк растянулся на несколько кварталов и мог похвастаться довольно-таки новой эстрадой, детской площадкой и маленьким белым домиком, который смотрелся здесь совершенно не к месту. Теперь Сэм понял, почему старший брат так рьяно отказывался верить, что в Бронксе существует нечто подобное: казалось, что весь город (за исключением района в Ривердейле, где жил Манфред) стремится уместить в себя столько зданий, сколько только влезет, даже дома почти что врастали друг в друга — и вот среди всего этого переплетения улиц, застроенных пятиэтажками, раскинулся парк с маленьким коттеджем. В общем, минут десять Сэм колесил по двум крупным улицам и нескольким мелким, с односторонним движением, отчаянно пытаясь найти пятачок для парковки, но каждый раз, когда он все-таки находил пустое место, там непременно оказывался пожарный гидрант.

«Дьявол, да сколько же чертовых гидрантов в этом городе?!»

А если на желанном участке не было гидрантов, то Импала там не помещалась.

Колеся по округе, Сэм не мог не заметить, как хорошо жители приспособились к скученности. В детстве, когда они с папой разъезжали по стране, то старались держаться маленьких городков, отчасти потому, что отец считал, будто там школы лучше — хотя позже Сэм понял, что это заявление не стоило считать универсальной истиной. В итоге опыт проживания в крупных городах набрался у братьев очень и очень небогатый. В Стэнфорде больше всего Сэма поразило сочетание многообразия и гармонии — но подобного немудрено ожидать от колледжа, особенно уровня Стэнфорда. Здесь же люди десятка всяческих национальностей гуляли по улицам, болтали, отдыхали на игровой площадке в парке По, громко здоровались — в общем, наслаждались жизнью. Сэм всегда думал, что в больших городах этнические группы уединяются в отдельных районах, но здесь, в Бронксе, все было по-другому. Как и старший брат, Сэм получил первое впечатление о городе из печально известного фильма «Форт Апач, Бронкс» 1981 года, так что представлял себе развалины, уличные банды и прочее в том же духе. Однако этот Бронкс оказался не таким.

«Или я идеализирую?» — с улыбкой подумал Сэм, проезжая мимо очередного клочка свободного пространства, куда бы, пожалуй, втиснулся мини-купер[51], но не автомобиль 1967 года выпуска.

Удача улыбнулась ему только в самом конце парка, на углу Ист-стрит 192 и Валентайн-авеню. Там, правда, стоял парковочный счетчик, но, по крайней мере, Импала туда влезала наверняка. Такие места для стоянки со счетчиками оборудовали несколько десятков лет назад, и они соответствовали размерам машин того времени. Импала соответствовала тем же размерам. Забравшись в заначку на прачечную, Сэм разжился двумя четвертаками и оплатил стоянку на час: если учесть величину домика, едва ли на экскурсию потребуется больше времени. Он прошел мимо сцены — пустой в этот холодный осенний день — и детской площадки, на которой шумно забавлялись с полдюжины детишек. Четыре приглядывающие за ними женщины болтали, и, пройдя мимо, Сэм мог побиться о заклад, что разговор велся по-испански.

На сайте писали, что коттедж был построен в 1812 году, и Эдгар По жил там с женой и тещей с 1846 по 1849. Не доходя до двери, Сэм вытащил из кармана ЭМП. Едва ли будет разумно размахивать им перед носом экскурсовода, но наверняка получится взглянуть разок-другой, когда тот отвернется. В дверях Сэма уже поджидал невысокий афро-американец в бежевом тренче.

— Вы Энтони? — уточнил Сэм.

— Точно. Рад, что вы добрались сюда.

— Да, извините, — смущенно улыбнулся Сэм. — Не мог найти, где припарковаться. Вожу целый танк, так что с этим всегда сложно.

Энтони наклонил голову:

— Что-что вы водите?

— Шестьдесят седьмую Импалу.

Энтони с улыбкой посторонился, впуская Сэма в темную прихожую:

— Понимаю вашу боль. У моего папаши «Бьюик» пятьдесят седьмого, так он полжизни проводит в поисках места, куда бы эта дурында поместилась… Как бы то ни было, добро пожаловать в коттедж По.

Сэм осмотрелся: старая кухонная утварь, камин, стол с открытками и сувенирами и стенд, полный книг (начиная с собраний сочинений По и заканчивая книгами о Нью-Йорке в общем и Бронксе в частности).

— За индивидуальные экскурсии мы берем десять долларов, — предупредил Энтони.

«Ну а как же», — мрачно подумал Сэм и полез в карман, надеясь, что отданная брату десятка не была единственной крупной купюрой. К счастью, он нашел двадцать долларов и вручил экскурсоводу. Тот нырнул под стол, порылся в кассе и вернул сдачу.

— А что у вас с рукой? — Энтони кивнул на гипс.

Дин бы придумал, как отшутиться, а вот Сэму ничего подходящего в голову не шло. Правда же здесь явно не прокатит.

Ох, видите ли, я сломал руку, когда дрался с зомби на кладбище. Я пытался выманить ее к могиле, чтобы мы с братом могли пригвоздить ее колом и прикончить… Нет, что вы, я в своем уме! А что это вы так от меня пятитесь?

Прогнав в мыслях этот монолог, Сэм отделался маловразумительным «долгая история…». Энтони, впрочем, удовлетворил и такой ответ.

— Ну, здесь Эдгар Алан По доживал свои последние годы. К сожалению, полностью оценить вид сейчас невозможно, но если вы посмотрите налево, то увидите спуск холма к Валентайн-авеню.

Сэм кивнул: в бесплодных поисках стоянки он достаточно налюбовался видами. Коттедж стоял аккурат на вершине холма, и из него можно было разглядеть окрестности до самого пролива Лонг-Айленд.

— Изначально, коттедж располагался не здесь, — Энтони указал на Кингсбридж-роуд. — Видите дом с желтым фасадом? Где-то там он и стоял. А когда разбили парк, его перевезли сюда. Раньше здесь были фермерские угодья, собственность голландской семьи Валентайн. В честь их и назвали улицу. Семья По снимала этот коттедж и едва-едва наскребала денег, чтобы уплатить аренду.

— Да, я читал, — перебил Сэм. — И подумал, что это как-то странно. В смысле, По ведь один из популярнейших американских писателей. И он жил в нищете?

— Именно. По был и остается популярным. Немногие писатели могут похвастаться названными в их честь футбольными командами, даже если эти команды вот-вот продуют в сезоне.

Сэм непонимающе нахмурился, а потом вспомнил, что По умер и был похоронен в Балтиморе, так что тамошняя профессиональная футбольная команда взяла названием заголовок его самого известного стихотворения.

— Его рассказы печатают и перепечатывают, но тогда большая часть гонораров уходила на попытки издать собственный журнал, — Энтони повел Сэма в следующую комнату. — Мы постарались как можно точнее воссоздать атмосферу, хотя мебель достать практически невозможно.