Ева Никольская - Зачарованный город N

– Так, – насмешливо фыркнув, проговорила она. – А ничего получается куколка.

В зеркале отражались необычные метаморфозы, происходящие с ее телом. Фигура уплотнялась, особенно сильно раздаваясь в груди и бедрах, кожа приобретала бронзовый отлив загара, а оранжевые глаза постепенно темнели. Окрасившиеся в светло-русый цвет волосы рассыпались по плечам небрежными локонами, черты лица окончательно изменились, и вскоре на хозяйку шарту из зеркала смотрела человеческая женщина. Яркая, симпатичная, с округлой формой ушей и без какого-либо намека на клыки.

– Повеселимся на славу, – окутанная иллюзией азора подмигнула сама себе темно-карим глазом, в глубине которого плясали рыжие огоньки.

Глава 3

В свете кристаллических свечей, лучи которых наполняли таинственными бликами выдержанную в лиловых тонах комнату, обнаженное тело молодой женщины казалось особенно соблазнительным. Сквозь открытые створки окна долетала игривая мелодия подвыпивших музыкантов и смех отдыхающих в ресторане людей. Но здесь, в обители всепоглощающей страсти, господствовали совсем иные эмоции. Русые волосы Доры нежным плащом покрывали грудь лежащего на постели мужчины. Лаская и дразня, они скользили по его коже. А ненасытная красавица, словно в замедленном танце, продолжала плавно покачиваться, сидя на мужских бедрах. Вверх-вниз… снова вверх и… чуть левее, по кругу. Ее тело с аппетитными формами казалось красновато-фиолетовым от загадочных отблесков. Женщина играла со своим любовником, доводя его до исступления, а он не мог отвести взгляд от ее горящих оранжевым пламенем глаз.

Дора… О ее чрезмерной застенчивости среди горожан ходили анекдоты. Это при выбранной-то профессии! Но сегодня Дору будто подменили. Похотливая длинноволосая нимфа, бедра которой обнимали напряженную плоть мужчины, заставляя наслаждение биться на пике уже пятый раз подряд, мало походила на тихую и милую мышку, коей являлась раньше. Ее приняли в компанию женщин легкого поведения всего несколько лет назад. Она никогда не пользовалась особой популярностью, разве что в первые дни работы. Но сегодня все изменилось! Прежняя Дора стала роскошной красавицей, соблазнительной и доступной, а еще умелой и ненасытной. И как она добилась этого – с помощью возбуждающей мелки* или благодаря советам своих товарок, ее любовника мало интересовало. Бутон чувственности раскрылся, став прекрасным цветком. Дора скромная? Нет! Дора – шлюха, и после этой ночи за ней наверняка закрепится слава лучшей девочки борделя Ариландины.

Так думал Эриен, начальник городской стражи, наслаждаясь близостью с местной жрицей любви. Сладко постанывая, женщина нашептывала ему о том, как он красив и мужественен, как им хорошо вдвоем, а еще, что это все может закончиться с приходом в город иномирной сейлин*. Эриен слушал, лаская дрожащими от напряжения руками тяжелую грудь обворожительной «нимфы». Чем дольше длился этот сексуальный контакт, тем больше затуманивалось его сознание. Постепенно глаза мужчины затянула пелена, а в глубине расширенных зрачков отразился, как в зеркале, оранжевый огонь ее гипнотического взора. Мужчина был полностью во власти своей любовницы, и она не стесняясь этим пользовалась.

– Сейлин опасна, – шептали ее пухлые губы, игриво касаясь мужской шеи, плеч и груди.

– Опасна… – эхом повторял любовник.

– Сейлин надо уничтожить, – тихим проникновенным голосом говорила Дора.

– Уничтожить…

– Убить!

– О… да-а-а… Да! – сглотнув, простонал Эриен и вздрогнул, когда искусительница, легко соскользнув с него, принялась ласкать кончиком языка мужской живот и ниже.

– Убьешь? – ненадолго оторвавшись от своего занятия, спросила она.

– Да, – закусив от удовольствия губу, отозвался начальник городской стражи.

– Не допусти чужачку в нижний город! – Короткие фразы Доры, произносимые прерывистым шепотом, все больше походили на приказы, а ее жертва, плененная сетью замешанных на вожделении чар, продолжала тупо внимать им, горя в пламени доведенной до предела страсти. Эриен хотел эту шлюху снова и снова, и ради нее он был готов на все.

– Не допущу, – выдохнул мужчина, дернувшись в судороге подступившей разрядки. – Убью… – Его пересохшие губы шевельнулись, и слово потонуло в хриплом стоне наслаждения.

– Убей, милый! – Победная улыбка Доры была одновременно прекрасной и порочной. – Уничтожь сейлин, Эриен.

Ариландина – хозяйка единственного в Неронге и потому особенно популярного публичного дома, пребывала в отличном настроении: сегодняшняя ночь наглядно показала правильность ее выбора. Почти полсотни лет она уговаривала жену портного пойти к ней работать. С того самого дня, как ее неудачливый супруг умудрился попасть под горячую руку наместника и под его проклятый кнут. Тогда-то и стала Дора не вдовой и не женой в общепринятом смысле слова. А как дальше быть? Самой-то хозяйство тянуть сложно: город хоть и попал в изоляцию, но продолжал жить своей жизнью, основанной на рыночных отношениях. Чтобы иметь средства на покупку еды, одежды и прочих вещей, требовалось их зарабатывать. А от бывшего благоверного в его новом образе помощи ждать не приходилось. Наоборот, он вел себя как прожорливая шавка с прогрессирующими позывами к размножению. И хорошо еще, что после свалившегося на Неронг проклятия здесь больше не рождались дети. Ни у людей, ни у домашних животных, ни у мумов*, в которых обращал неугодных жителей наместник.

Никто из горожан с момента заточения не старел, что было бесспорным плюсом сложившейся ситуации. Но никто и не вырастал – и это для людей, застрявших в детском облике, стало настоящей пыткой. Правда, после того как город вырвали из столичного мира Тайлаари и переместили на дикую планету, накрыв зачарованным куполом, здесь умерли все, кто был младше семилетнего возраста. И то, что около тысячи лет назад казалось жуткой трагедией, со временем начало восприниматься настоящим благом. Дора и ее муж до проклятия детьми не обзавелись, о чем никогда не жалели, глядя на мучения чужих отпрысков. В многовековой ловушке и взрослым приходилось несладко, чего уж говорить о тех, чьи тела по-прежнему оставались детскими.

Выбраться за ворота горожане не могли из-за перспективы мгновенно состариться и рассыпаться прахом, не доходя до линии гор. Впрочем, встречались безумцы, жаждущие быстрой смерти. Особенно в первые пятьсот лет изоляции, когда затянувшееся бессмертие стало надоедать, а невозможность покинуть «магическую тюрьму» вгоняла людей в апатию. Невидимый купол заклинания, наложенного сильнейшими, был не способен разрушить даже хозяин Неронга – его король, повелитель, бог во плоти – гай* Светлоликий. Не смог совладать с чарами и его друг наместник. Да еще и белобрысые азоры со своими воздушными рейдами упорно не желали оставить город в покое. Вот что им неймется? Сидели бы в засаде за горным кольцом, поджидали бедных невест, вырванных из очередного далекого мира, и не мешали мирному существованию Неронга. Так нет же! Летают, шпионов засылают, смуту сеют… Зачем? Не иначе как от скуки.