Закулисье мести - Андрей Сергеевич Манохин
Квентин с угрюмым видом стоял, облокотившись на стену. Вид у него был не самым опрятным уже второй день, и он, словно, специально это подчёркивал. Рядом с ним стоял мужчина лет пятидесяти. Полный, имеющий отдышку практически при любом движении тела. Он постоянно наглаживал торчащие волосы на своей лысеющей голове. Засаленный чёрный пиджак еле держался на нём и готов был в любую секунду разорваться на части. При этом мужчина постоянно вёл себя так, будто он самый важный человек на всём белом свете. Периодически поглядывал на Квентина, пытаясь понять, почему тот опять не в настроении. В другой стороне лифта находился невысокого роста парень, который сопровождал этих двоих. Он встречал их снаружи, открывал им лифт, потом должен был сопроводить до места встречи. Даже одежда на нём немного походила на лакейскую или прислуги, хотя парень таковым не являлся. Просто так уж совпало, что младшему в группе приходится выполнять и такую работу, чему тот не был рад. Лифт продолжал отвратительно скрипеть и, казалось, что в любую секунду кабина просто рухнет, не выдержав таких истязаний. Какое-то время вся троица ехала молча.
— Слушай, сын, я что-то не понимаю. Ты сам не свой уже второй день. Меня это уже начинает беспокоить, — заявил мужчина, глядя на Квентина.
— Вот это новости. Тебя волнует моя личная жизнь, — усмехнулся парень, даже не глядя на своего отца.
— Только давай не начинай снова. Ты же знаешь, что у меня куча дел, куча работы. В парламенте сейчас столько проблем.
Квентин засмеялся во весь голос.
— Самому не смешно такое говорить. Разве не ты причастен ко всем этим проблемам? Мне сказки не надо рассказывать.
На секунду показалось, что отец уже собирался со всего размаху дать парню хорошую оплеуху, но в последний момент осёкся.
— Не, с тобой явно что-то не так. Давай, выкладывай. Девушка отшила?
После этого вопроса, Квентин ещё сильнее озлобился, и мужчина понял, что попал в точку.
— И как же это так получилось? Чтобы тебя и отшили?
— Я…я сам в шоке. Первый раз. Она даже не дала мне шанса.
— Ну, было и было. Что теперь убиваться этим. У тебя каждый день может быть новая игрушка.
Парень посмотрел на отца злобно. В его глазах словно кипела кровь. Мужчина знал, что его сын ещё более неуравновешенный, чем он сам. Любая, даже самая малозначимая, вещь сильно била по нему и сразу выводила из себя.
— Ты не понимаешь. Я не могу это забыть. Мне первый раз отказали. Мне. Это как вообще возможно?
— Хоть красивая?
— Естественно. Думаешь, я бы запал на уродину? Видно, доверчивая и глупенькая, но чистый секс. И отказала.
Отец не любил, когда его сын начинал беситься. Это могло привезти к самым опасным последствиям. Своё поведение он за многие годы научился контролировать (хотя в молодости был таким же неуравновешенным), а вот с сыном пока не получалось. Лишь лекарства и таблетки немного улучшали ситуацию.
— Слушай, а если я попробую завладеть ей силой?
— Так, — мужчина резко подошёл к парню. — Не перегибай палку. Я не хочу потом в срочном порядке закрывать твои косяки.
— Так ты сам раньше сколько всего делал. Какое количество девушек было силой затащено в постель, а? Собственным статусом щеголял. А потом затыкал им рты деньгами.
— Может и так, но даже у этого есть пределы, а ты неадекватен. Вспомни тот случай с проституткой? А с роботом для секса? А с дочкой крупного бизнесмена? Я кое-как закрыл те дела.
— Но, ты же всё можешь.
— Разговор окончен. Только попробуй переступить закон. Я не хочу влипать в неприятности именно сейчас, понял.
Всё это время, находящийся в том же лифте, третий участник пребывал в шоке от услышанного. Тот просто не верил, что эти люди могут вот так спокойно, не стесняясь, говорить омерзительные и отвратительные вещи при других, совершенно не думая о последствиях. За то время, что он был знаком с ними, испытывал всё больше и больше отвращения. Хоть парень и сам участвовал в страшных и ужасных делах, но его постоянно грызли муки совести. А глядя на этих людей, он прекрасно понимал, что у них нет никаких моральных принципов, и они готовы абсолютно на всё.
Лифт с грохотом остановился, отчего вся троица чуть не повалилась на пол. Двери с огромным трудом медленно начали открываться. Наконец, впереди появился длинный и слабоосвещённый тоннель. Выйдя из лифта, парень включил рубильник на стене. После этого резко лампы в помещении загорелись ярким жёлтым светом. Пришлось всем ненадолго зажмурить глаза. Когда все привыкли в обстановке, троица пошла вперёд.
— Вас сразу вести к доктору Чигрински?
— Естественно, — грубым тоном ответил мужчина.
Квентин шёл последним с недовольным видом, что нужно преодолевать такие расстояния пешком ещё и в не самой приличной обстановке. Бетонные стены буквально отталкивали своим видом. Весь потолок был усыпан проводами и трубами, по которым вечно что-то шумело, двигалось и стучало. Всё выглядело старым и ненадёжным. Запахи плесени и тухлятины периодически заставляли затыкать нос и быстрее преодолевать эти участки. Квентин уже давно говорил своему отцу, что нужно тут сделать полноценный ремонт, и всё модернизировать, но тот лишь отнекивался о каких-то сложностях. В такой обстановке они шли длительное время, периодически сворачивая на развилках. Практически на каждом повороте к стене была прикреплена камера, внимательно следящая за происходящим вокруг. Наконец, перед путниками появилась тяжёлая железная дверь с кодовым замком на ней. Набрав нужную комбинацию, парень нажал на кнопку сбоку, и дверь начала медленно отъезжать.
Большая комната открылась их глазам. Сотни проводов, компьютеров, каких-то шумящих машин. Всё это стояло, висело, лежало в настоящем хаосе. Если человек оказывался тут в первый раз, то даже не мог бы понять, как пройти до другого конца комнаты, не задев ничего. Приглушённый синий неон создавал некую волшебную атмосферу всему этому. В центре зала двое мужчин о чём-то беседовали. Один был более молодой и одет в обычные джинсы и рубашку. Второй старше, выше, с красиво выбритой бородой, носил длинный медицинский белый халат. Увидев, что пришли гости, они сразу же закончили разговор, и младший ушёл в левую дверь, ничего не сказав.
— Тони, ты свободен, — сказал врач парню,
