Тревожная командировка - Сергей Устюгов
Ярость прекратилась внезапно, и снова началась жалость к себе. И тут я увидел в темноте лицо. Оно смотрело на меня. Старик с длинными космами, грустно смотрел на меня и качал головой. Он шептал какие-то слова, но я ничего не понимал. Тогда он стал махать рукой, подзывая к себе. И это всё в темноте, потому что я выключил фонарик.
Когда я включил фонарик, старика не было. И снова я был спокоен. Я выдохнул воздух сколько мог и стал медленно пытаться продвинуться вперед. Сначала ничего не получилось, потом же постепенно, сантиметр за сантиметром стал ползти. Через минут десять нора стала шире, и я пополз дальше. Вылез я в маленький зал. Из этого зала еще в один, и так миновав несколько залов, я выбрался в общий зал, откуда мы все начинали. И всё это время мне казалось, что тот старик ведет меня.
Наверху меня уже потеряли. Я рассказал, что застрял. Но про старика ничего не стал рассказывать. Зачем? Может мне это привиделось со страху. Уже по дороге на базу один из инструкторов рассказал нам, что в начале двадцатого века в этой пещере жил отшельник.
Шли дни. Лекции в зале перемежались с занятиями на природе. Похоже все уже втянулись. И не очень страдали без цивилизации. Раз в три дня топили баню. Стираться можно было прямо на улице. Походная жизнь. Я что-то не заметил, чтобы ребята жаловались. Ведь нас всех тщательно отбирали.
Больше всего неприятностей доставила мне работа со стихией Воздуха. Нас заставили жить на деревьях. Да. Сидеть на ветках целый день, завтракать, обедать и ужинать на ветках. Да и в туалет ходить тоже на деревьях. Правда девчонок от нас отделили. Они своей группой располагались метрах в ста от нашей.
Вроде бы и ничего сложного. Влез на дерево, выбрал ветку и сиди целый день. Ага. Это только со стороны легко. А на самом деле неудобно становится уже со второй минуты. Потому что понимаешь, что сидеть тебе на этом дереве, как минимум несколько часов, а то и дней. Мы никогда не знали, когда будет закончено занятие. Иногда инструкторы продлевали время занятий.
Кто поумнее, то запасся книжкой. Они были в местной библиотеке. Пусть и советских времен, но все же не так скучно. Мне досталась книга Платонова. Я начал читать и не смог. Тяжело и непонятно.
К вечеру стало прохладнее, хорошо, что я взял с собой курточку. Мы сейчас были ученые, мы все брали с собой на всякий случай одежду.
К ночи появились звезды, ветерок успокоился. И небо стало высоким. Полная луна заливала землю желтоватым светом. И начал вспоминаться мой город, родители. Такими они мне показались родными, что защипало в носу, и я чуть не растрогался.
Еще вечером мы переговаривались. А к ночи все затихли. Я стал думать. А может быть на самом деле мы раньше были птицами. И могли летать. Сидели вот так на деревьях. Спали на них, делали гнезда. Выращивали птенцов.
Когда я сильно расслабился, то почувствовал, что от ствола тянет теплом. Не так как от батареи, а какое-то такое тепло незаметное. И проникает оно глубоко в тело.
Когда стало сильно тянуть ко сну, я с помощью куртки привязался к стволу. Было неудобно, но я всё равно пристроился к дереву. И задремал. Ночью много раз просыпался. А под утро мне приснился странный сон.
Будто я на самом деле дерево. Стою, держусь корнями за землю. Распускаю ветки навстречу солнцу. Пью дождевую воду. И даже чувствую соседние деревья. И ощущение соседок двойственное. Одно через корни, другое через воздух.
Я стал понимать, что все деревья живые, и все в одном сообществе. Что я принадлежу к нему, и я такой же, как они. И радость, и боль мы чувствуем сообща.
Послышался крик. Я проснулся, и еле разогнул руку. Так же тяжело заработала вторая рука. А ноги прямо закололо, как иголками. Я пошевелился и соскользнул с сука. Автоматически схватился за верхний сук и… пальцы не держали. Я повис на своей куртке. Да еще в таком неудобном положении, из которого не мог дотянуться до ближайшей ветки.
Появилось ощущение того, что я во сне. Медленно начал отрываться под моим весом рукав куртки. Сейчас я упаду. Я судорожно задергался и попытался ухватиться за какую-нибудь ветку. Безуспешно. Меня тянет и тянет к земле.
Все! Я падаю! Видимо в падении я каким-то образом цеплялся за ветки, потому что не покалечился при падении. Наверно от испуга мышцы немного заработали. Все-таки летел я с высоты, примерно метров с шести.
Я упал сначала на левую ногу, потом перекатился на бок и там уже повалился, как мешок. Почти сразу я подскочил, но тут же рухнул на землю. Левая нога меня не держала. Острая боль пронзила лодыжку. Я застонал.
Через несколько минут подошел инструктор. Он потрогал распухшую ногу, покачал головой, пожал плечами.
— Единственно, чем могу успокоить тебя. Ты не первый, кто упал с дерева.
А мне что за других. Мне за себя и больно и обидно. Опять со мной что-то случилось. И почему так не везет?
До базы меня несли на импровизированных носилках. Я старался ни с кем не встречаться взглядом. Следом за мной хромало еще двое. Те упали, когда стали спускаться. Но отделались только шишками, да синяками.
На базе меня занесли в медпункт и положили на кушетку. Сначала доктор, женщина лет сорока пяти, крепкая, с большими руками, дала мне понюхать нашатырного спирта, чтобы взбодрить наверно, а потом заставила меня снять носок и стала смотреть ногу.
Она щупала и крутила, надавливала и тянула. Я внутренне ругался сильно, внешне же криво улыбался.
Она спрашивала, — больно? Тут? А тут? Конечно больно. Правда не везде. Я как мог отвечал. Приходилось терпеть, другого выхода не было. Не хватало перед женщиной показывать свою слабость.
Она спросила, — выпиваешь? Я пожал плечами. Тогда она налила что-то из темно-коричневой баночки в узкий стакан и подала мне. Я взял и хотел сразу выпить. Она придержала мою руку и сказала, — выдохни сначала!
Я послушал ее, выдохнул и разом вылил в рот. И тут же задохнулся. Дышать я не мог. У меня выпучились глаза, я не мог закрыть рот.
— Дыши потихоньку, — сказал доктор. Я начал дышать и потихоньку стал приходить
