Воля дороже свободы - Анатолий С. Герасименко
– Поздно? – Кат сглотнул. Вместо того чтобы жрать щи с пирогом, мог сразу сюда…
– Ты бы всё равно не успел, – Джон неопределённо повёл рукой. – Важны только первые минуты. Да и я – не из тех, древних. Хонна, возможно, на что-то сгодился бы... Ладно. Сейчас пойдём и посмотрим.
Он торопливо затянулся и отправил самокрутку щелчком в прибой.
– Только надо кое о чём позаботиться.
Разгуливавшие по берегу чайки с хлопаньем крыльев поднялись в воздух, когда Джон подошёл к геликоптеру.
– Первое, что достал у тебя из головы, – пояснил он тоном, в котором слышались извиняющиеся нотки. – Очень уж мечталось. Всё думал – где же он спрятал эту хреновину?
Кату вдруг показалось, что рядом стоит Джил. Но, обернувшись, он увидел её вдали на склоне холма – стройную фигуру в сером и тёмное облако вокруг.
Джон меж тем легко вскочил на кабину.
– Один шесть один восемь, – пробормотал он, нащупывая невидимые кнопки. – Ишь, затейник…
Над островом сверкнула беззвучная молния. Повеяло ветром. Кат подался назад, силясь разглядеть призрачные грани восстановленного купола.
– Так-то надёжнее, – Джон спрыгнул с геликоптера и встал рядом. – Даже если что и задумает, никуда не денется.
– А ей ничего не сделает? – Кат кивком указал на холм, где стояла Джил.
Джон усмехнулся:
– Бен теперь состоит из пустоты. Парцелы нематериальны. Всё, что он может – менять форму да общаться. И то – телепатически. И потом, Джил в случае чего сумеет за себя постоять. Уж поверь.
Кат кивнул.
– Ну что, готов? – спросил Джон.
В кармане плаща лежал пучок травы, сорванный на вельтской пустоши. Раскрошившийся, с сухой землёй пополам.
– Мне надо сосчитать до ста, – сказал Кат. «Солнце, солнце…»
Воздух заполонили крошечные чёрные кометы с пепельными хвостами. Джон протянул руку:
– Не обязательно.
Он смотрел, всё так же прищурившись – крепко сбитый, немолодой мужчина с проседью в давно не стриженных, падавших на лоб волосах. Кат гадал: улыбается Джон, или просто так сложились углы губ? И стоит ли доверия эта улыбка?
– Хватайся, – сказал Джон. – Сэкономишь энергию.
Вокруг появлялись новые и новые парцелы. Они отбрасывали на землю размытую бледную тень.
– А якорь? – спросил Кат.
– Вельт остался в твоей памяти, – объяснил Джон. – Его там столько, что лучшего якоря мне и желать нельзя. Давай лапу, и поехали.
Кат сжал его руку.
Парцелы встали сплошной стеной, небо исчезло, свет померк.
И тут же опять стало солнечно, но уже совершенно иначе. Пахнуло горячим ветром, будто открылась дверца гигантской духовки. Небосвод выцвел, раздался вширь и вверх, повис, раскалённый, над макушкой. Ноги увязли в песке.
– Давно здесь не был, – сказал Джон, нахлобучивая шляпу на лоб. – Ох и жарища!
Он сжал губы, повёл носом, как гончая. Повернулся вокруг себя. Указал на ближайшую дюну:
– Нам туда.
«Вот бы и мне так, – подумал Кат. – Легко и сразу».
Солнце жарило исступлённо, давило зноем на плечи и спину, подталкивало в нужном направлении. Джон шёл чуть враскачку, не глядя по сторонам. Кат машинально накинул плащ: сказалась привычка. Но тут же и снял – мгновенно взмокнув и оттого вспомнив, что ткань больше не охлаждает.
Взобравшись на вершину дюны, Джон полной грудью вдохнул нагретый воздух.
– Гиблое место, – сказал он. – Однако, признаться, я по нему скучал. Тюрьма – она и в раю тюрьма… Ну, выход здесь. Пойдём.
Хвостатые крупинки закружились вихрем, чёрная воронка выросла, сжалась, заслонила палящий зенит. Кат невольно закрыл глаза – а, открыв, не сразу понял, куда его забросило.
Пустошь обратилась в луг.
Всюду, куда ни глянь, колыхалось на ветру разнотравье. Яркая зелень с частыми проблесками цветков – красных, голубых, белоснежных. Невидимые в вышине, перекликались птицы. У самых ног деловито пробирался между травяных стеблей кто-то маленький и мохнатый. Гудела над ухом пчела.
Кат осматривался – веря и в то же время не веря, думая, что зря, пожалуй, понадеялся на помощь Джона, что надёжнее было бы идти на Вельт по старинке, в одиночку. Но потом заметил рощу. Она стояла такая же, как и прежде – обгорелая, посечённая осколками, прореженная ударными волнами. Словно памятник погибшим, только без имён и лозунгов.
А на западе, в том самом месте, куда пришёлся центр взрыва, возвышалось раскидистое дерево. До него было не больше версты.
Джон присвистнул:
– Это же песчаный виноград! Ничего себе вымахал. Интересно, почему…
«Действительно, похож, – подумал Кат. – Листья такие же. Только без щупальцев».
– Когда я отсюда уходил, – проговорил он, – оставалась только голая земля.
Джон сдвинул шляпу на затылок.
– Сейчас посмотрим, что здесь и как, – сказал он.
Взметнулись вверх сверкающие точки.
