Надежда Попова - Стезя смерти

— Пусть так, — тряхнул головой Курт, — пусть. Но я вернусь к прежнему вопросу: к чему вам я? У меня, как вы сказали, нет способностей, ни связей, ни денег. Почему я здесь?

— Ведь вы сами знаете ответ, — отозвался гулкий шепот. — Знаете, я вижу.

— Из-за Маргарет?.. — предположил Курт нерешительно. — И только лишь?

— Вы ценны для нее. Она ценна для меня. Маргарет — способная девочка; и несмотря на то, что ее последняя выходка едва не стоила ей жизни, достойна того, чтобы сделать для нее маленькую поблажку.

Курт горько усмехнулся:

— Я — маленькая поблажка…

— Согласитесь, — шуршаще рассмеялся собеседник, — было бы странно, если бы для меня вы значили то же, что для нее. Да, вы для меня — прихоть Маргарет, которой я могу себе позволить потакать. Мне нужно, чтобы она была сильна, в безопасности и — счастлива. Сильной она станет в скором будущем, ее безопасность обеспечена (и благодаря вам в том числе), а счастлива она с вами, юноша, посему — пусть делает, что ей вздумается.

— Ваши последние слова означают, что проверку я прошел?

— Да, — просто ответил тот. — Сейчас я уже думаю, что разговор с вами был начат неверно: отвечая на ваши вопросы, я узнал о вас и почувствовал в вас больше, нежели задавая их… Сейчас, майстер инквизитор, вы протянете руку влево, где нащупаете такой же пузырек с настоем, какой выпили перед появлением здесь; пробудитесь вы уже в нежных объятиях своей возлюбленной.

— И это все? — уточнил Курт недоверчиво, сжав бутылочку в кулаке. — Вы не станете от меня ничего требовать, никаких клятв, никаких просьб, никаких предупреждений «быть готовым в любой момент оказать вам содействие»?

— Это манера Конгрегации, — с усмешкой возразил собеседник. — Вы что же, не можете поверить, что все это лишь потому, что вас любит такая женщина?

— Не привык, — откликнулся Курт хмуро. — Подозрительно.

— Ну, хорошо, — в шепоте прозвучала улыбка. — Если вам от этого станет легче, я скажу, чтобы вы были готовы в любой момент оказать содействие. Вы, в конце концов, инквизитор, верно? То, что вы всего лишь в четвертом ранге, ничего не значит. Вам всего двадцать два, вы лишь год на службе, у вас все впереди. Как вы это назвали… «свой человек в Конгрегации»… Быть может, лет через десять, когда вы подниметесь, я попрошу у вас помощи. Теперь вам спокойнее?

— Пожалуй, — пробормотал Курт себе под нос и, чуть помедлив, так же, как уже делал это сегодня, одним махом, опорожнил бутылочку со снадобьем.

В объятиях возлюбленной он не пробудился — та сидела в отдалении, на приземистом стульчике, глядя на него с ожиданием и точно бы какой-то опаской; Курт приподнялся на локте, разгоняя марево в мыслях, но вопрос «в чем дело» застыл у него на губах, не озвучившись. Перехватив взгляд человека, стоящего позади Маргарет, он рывком сел, гневно осведомившись:

— А что он здесь делает?

Маргарет даже не обратила головы в сторону герцога фон Аусхазена, глядящего на него с любопытством и неприязненностью.

— Не смотри на меня так, — проронила она тихо. — Я ни в чем не виновата, он пришел сам.

— А ты впустила.

— Впустила прислуга; я ведь не могу отдать им распоряжение захлопывать перед ним дверь.

— Судя по вашей милой беседе, — вмешался герцог с кривой ухмылкой, — ты была при разговоре с майстером инквизитором чистосердечна, и даже свыше меры.

— Что он здесь делает? — повторил Курт, прислушиваясь к себе и силясь понять, в состоянии ли он сейчас подняться на ноги.

— Вопрос неуместный, майстер инквизитор, — вновь заговорил герцог, приблизясь. — Это мог бы спросить я. Что здесь делаете вы, сторонний для нашей семьи человек; если кто и имеет право пребывать в доме нашей милой Гретхен, так это я.

— Не смей меня так называть! — по-прежнему не глядя в его сторону, потребовала Маргарет; Курт опасливо встал, стараясь все еще не совершать резких движений.

— Семья? — переспросил он презрительно. — Позвольте осведомиться, господин герцог, а вы имеете хотя бы приближенное представление о том, что это такое?

— А вы, майстер инквизитор? — отозвался тот.

— Объяснитесь, — потребовал Курт жестко, и фон Аусхазен с готовностью кивнул, подступив ближе:

— С превеликим удовольствием, господин висельник. Что такое, Гретхен? — усмехнулся герцог, когда Маргарет непонимающе нахмурилась. — Он не рассказывал тебе этого?.. Как это нечестно, господин дознаватель, как это несправедливо: выжать из моей бедной девочки все, при этом умолчав о собственной грешной жизни!

— Прекрати петлять и говори прямо! — потребовала она; фон Аусхазен расплылся в улыбке:

— Как пожелаешь, Гретхен. Я скажу прямо. У тебя просто ingenium unicum[171] избирать в свои почитатели личностей из не самых пристойных слоев нашего общества, однако же теперь ты опустилась уж сверх меры вниз. Твой возлюбленный господин дознаватель, служитель Конгрегации, майстер инквизитор, в недавнем прошлом — уличный оборвыш, грабитель, приговоренный к смерти магистратским судом. До того, как оказаться в каменных комнатах Друденхауса, он провел немало времени с крысами и вшами в заброшенных подвалах Кёльна среди прочих, ему подобных. Советую сжечь матрас и простыни, Гретхен.

— Вот как… — проронила она задумчиво, глядя на Курта с новым, пока еще не определимым чувством; наконец, улыбнувшись, обернулась к герцогу, одарив его взглядом недвусмысленным, явным — презрительным. — Значит, общаться с мерзавцами ему не впервой. Тем легче ему будет вытерпеть тебя.

— Она такая очаровательная, когда злится, верно, майстер инквизитор? — еще шире улыбнулся фон Аусхазен, проведя пальцем по вспыхнувшей щеке Маргарет; та увернулась, Курт шагнул вперед.

— Руки от нее! — угрожающе потребовал он, и герцог демонстративно нахмурился.

— А вы не особенно учтивы с правящим герцогом, майстер Гессе.

— Прошу вас учтиво, ваше сиятельство, — повторил Курт тем же тоном, — убрать лапы от этой женщины, или, невзирая на воспрещения всяческих таинственных личностей, я вам эти лапы повырываю.

— Что подразумевал под этим господин дознаватель? — уточнил герцог, как ему показалось, настороженно; Маргарет улыбнулась:

— Что именно тебя взволновало, дядюшка? Его обещание окоротить твои притязания, не в меру усердные в последнее время, или…

— Или, — коротко оборвал тот. — Правильно ли я понял, что ты представила его?

— Удивлен?

— Нет.

Если это известие и в самом деле обеспокоило фон Аусхазена, то он быстро взял себя в руки; одарив Курта еще одной почти родственной улыбкой, от которой захотелось сплюнуть, словно от глотка прокисшего уксуса, герцог легкомысленно пожал плечами.