Царство костей - Джим Чайковски
Вскоре в клубах пыли показалась «Тойота Лендкрузер» последней модели – такая пыльная, что трудно было определить цвет. Проскочив мимо поворота, который вел к братьям Нкомо и их пикапам с открытыми кузовами, внедорожник перескочил через решетку от скота и пересек изгиб подъездной дорожки из щебня и гранита.
Машина остановилась прямо перед крыльцом.
Такер подумал, не стоит ли вернуться в дом.
Но тут дверца «Лендкрузера» распахнулась, и появилась знакомая фигура.
Уэйн.
Такер перестал раскачиваться на стуле, поднялся на ноги и ударил носком ортопедического ботинка по перилам крыльца.
– Фрэнк, как ты здесь оказался? Почему не позвонил?
– Потому что ты сказал бы мне не приезжать. – Тот обошел машину сзади и распахнул заднюю дверь, которая закрыла Такеру обзор.
Фрэнк на пару секунд исчез за ней, а затем вновь появился в поле зрения. Коленом захлопнул заднюю дверь и повернулся, держа обеими руками пластиковую решетчатую переноску, которую понес к крыльцу.
Такер ощутил волну беспокойства.
«Нет…»
Фрэнк поднес ящик к ступенькам и опустил его на побеленные доски. И в этот момент изнутри послышалось резкое яростное рычание.
– Я еще не готов, – сказал Такер. – Я уже тебе это говорил.
Пропустив его слова мимо ушей, Фрэнк наклонился и открыл дверцу переноски.
– Его забрали из питомника в Миссури, – объяснил он. – Настоящее шоу ужасов. Бедняжку нашли свернувшимся калачиком рядом со своей мертвой матерью – он единственный из помета, кто выжил.
Такер покачал головой, все еще готовый к решительному отказу, но не смог удержаться. Опустился на колено и уставился в темное нутро переноски. В самой глубине ее притаился трехмесячный щенок, высоко задрав крестец и низко опустив голову. Маленькие темные глазки яростно сверкали. Шерсть на загривке предупреждающе подрагивала. Это был явно бельгийский малинуа, с рыжевато-коричневым мехом и черным седлом на спине.
– Лэкленд тестировал его на предмет использования в служебных целях, – объяснил Фрэнк. – И потерпел неудачу. Посчитал его слишком диким, слишком необузданным и неисправимым.
Щенок бросился вперед и тявкнул на него, словно доказывая это, затем снова отступил.
– И теперь я вижу, почему, – пробормотал Такер.
Фрэнк упер руки в бока.
– Если кто-то и сможет приручить его, то…
Уэйн встал и попятился. Щенок подкрался к открытой двери переноски, явно готовый рвануть вперед и все еще рыча на весь мир.
– Ты сможешь обучить его, – настаивал Фрэнк. – Я знаю, что сможешь.
Такер покачал головой.
– Только не я.
Влажный нос позади него толкнул сетчатую дверь дома, открывая ее.
Уэйн оглянулся.
– Вот он сможет.
Из-за двери, тяжело дыша, появился Кейн. Его передняя левая лапа была все еще в жесткой лангетке, напечатанной на 3D-принтере.
Фрэнк спас псу жизнь еще на острове, доставив Кейна в разоренное исследовательское отделение и воспользовавшись теми скудными запасами, которые там еще оставались. Пришлось даже прибегнуть к искусственному дыханию. А потом прибыли военные ВСДРК с медицинской бригадой. Кейну был предоставлен наилучший уход. Врачам даже удалось спасти ему лапу.
Тем не менее оставалось неизвестным, восстановится ли пес когда-нибудь полностью. И вообще хоть кто-нибудь из них двоих.
– Тебе это нужно, – сказал Фрэнк. – Вам обоим.
Щенок угрожающе зарычал, словно советуя всем держаться подальше.
Кейн придвинулся ближе, подняв голову. Откуда-то из живота у него донеслось глухое ворчание. Он выпрямил лапы, высоко подняв уши и сурово глядя на щенка.
Тот отступил на шаг, а потом медленно опустился на живот, явно подавленный этим рыком, и уронил свою крошечную мордочку на доски, словно склоняя голову перед истинным хозяином здешних мест.
Кейн покосился на Такера. Тот пожал плечами.
– Ну что думаешь, дружок? Готов принять вызов?
Кейн завилял хвостом.
Такер улыбнулся.
«Я тоже».
После
Молимбо стоит на краю каменного хребта под звездной ночью. Высоко в темном небе висит тонкий серп месяца. Бала держится рядом с ним; его мех прохладен, глаза блестят.
Черная масса джунглей позади них квакает и ухает, трещит и щебечет. Она словно дышит – столь же вечная, что и всегда. Темная долина перед ними – лишь пепел и обломки скал, среди которых кое-где до сих пор бьются крохотные язычки пламени.
Десять охотников несут это последнее бдение рядом с Молимбо – по пять с каждой стороны, в тени своих собственных четвероногих товарищей.
Остальная часть племени ждет в лесу. Она защищала его народ до самого конца, бросив по ветру предупреждение, которое могли услышать только их уши. К этому времени охотники уже закончили петь свои песни.
Хор скорби и благодарности звучал всю ночь, и вот наступает рассвет.
Время пришло.
Она ушла, но племя осталось.
Для того, чтобы исполнить свой последний долг.
Молимбо сжимает в руке кожаный мешочек, снятый с шеи. У остальных десяти охотников – такие же мешочки, висящие на шнурках на груди. Вождь осторожно открывает драгоценное вместилище.
Ночь темна, но внутри мешочка теплится свет – на дне его покоится большое черное семя, оплетенное путаницей блестящих серебряных волокон.
Молимбо закрывает мешочек и вешает его обратно на шею.
Не говоря ни слова, десять охотников бесшумно уходят в лес и исчезают вместе со своими земляными волками, направляясь в десяти разных направлениях.
Старик бросает последний взгляд на разоренную долину, а потом навсегда поворачивается к ней спиной и идет другим путем. Бала неотступно следует за ним, словно тень.
Молимбо уверен в себе, устремляясь во тьму. Он становится сильней с каждым шагом – как пружина, готовая выстрелить к солнцу.
Ее больше нет – но Она придет снова.
Примечания автора: правда или вымысел?
Теперь, когда мир наконец избавлен от очередного бедствия, давайте поднимем капот и взглянем на двигатель этой истории, чтобы понять, насколько она основана на железных фактах, а насколько – на газообразном вымысле. При написании этого романа мне пришлось основательно углубиться в теории, связанные с вирусами и эволюцией, а также сделать попытку заглянуть в будущее мира живой природы – и понять наше место в нем. Но прежде чем отважиться на какие-то прогнозы касательно того, что еще только может произойти, давайте для начала заглянем в прошлое, где зачастую уже многое написано о будущем.
История Конго
В примечаниях в начале романа я подробно остановился на зверствах, творимых с конголезским народом на протяжении всех волн колониализма, и упомянул одного из истинных героев того времени – преподобного Уильяма Шеппарда, который сыграл важную роль в том, чтобы пролить свет на эти жестокости, вооруженный лишь неуклюжей фотокамерой «Кодак» и собственной абсолютной решимостью. Он
