Не драконьтесь, Ваше Высочество! или Игра на выживание - Леси Филеберт
— Насколько жестоко научили? — встрепенулась фея, глазки ее алчно заблестели.
— С максимальной жёсткостью, — протянул я с мрачной улыбкой.
— А в пыточную его можно? — с надеждой спросила девушка. — У нас шикарная пыточная, со всеми удобствами!..
— Ни в чем себе не отказывайте.
— Оплата?
Я молча достал из ящика стола и кинул на столешницу увесистый кошель с золотыми монетами. Очень увесистый.
— Этого достаточно, чтобы Уайлдер никогда не вернулся из Диаболонского леса?
Сиренофея тщательно изучила содержимое кошеля и скрупулезно пересчитала каждую монетку, одну даже на зуб попробовала. Потом удовлетворенно кивнула.
— Сойдет. Вот только ты, это… Уверен, что ты "лакорский раб"? — ехидно произнесла девушка, с интересом оглядывая мою "рабскую" гостиную.
— Как видите, меня теперь постоянно держат в антимагических наручниках, чтобы больше не сбегал, — тяжко вздохнул я, демонстрируя антимагические серебряные браслеты на моих руках, которые жутко напоминали наручники. — Госпожа держит меня в неволе в своем дворце и даже из своих покоев редко выпускает.
Морис, стоящий в сторонке, издал сдавленный смешок и сделал вид, что на него напал внезапный приступ кашля.
— Вот и стражника ко мне приставила, — тяжело вздохнул я, грустно кивая на кузена. — Ни на шаг от меня вообще не отходит, следит, чтобы я был прилежным мальчиком. По шее мне дает, когда я звереть начинаю, когти свои распускает…
— Мне прям жутко интересно, откуда у "лакорского раба" столько деньжищ, а? — спросила сиренофея, подкинув на руке увесистый кошель с золотыми монетами.
— О, моя госпожа чрезвычайно щедра на подарки, — расплылся я в очаровательной улыбке. — Ну и, в конце-то концов, я же ради нее сейчас стараюсь и забочусь, хм, о здоровье ее недоброжелателей. Им бы в санаторий на годик-другой… На процедуры там всякие… Полезные… И не очень полезные… И не очень процедуры…
Сиренофея возвела глаза к потолку, но продолжать тему не стала, сделав вид, что ее устроило моё объяснение.
— Будем трудиться не покладая рук и фантазии, — пообещала она, сложив руки в клятвенном фейском жесте. — Идем на тело! То есть, на дело! Ищем, в общем! Ждите с фотоотчетом!
С этими словами она на миг вся вспыхнула пламенем и исчезла, оставив на моем столе выжженное пятно.
— Что это было? — осторожно спросил у меня Морис. — Кто это сейчас был вообще?
— Представитель салахских экологов, — с важным видом пояснил я. — Местные санитары леса.
— А при чем тут Уайлдер? — с ехидной усмешкой спросил Морис. — Мне показалось, или Ваше Высочество только что в наглую заказал грохнуть Уайлдера по-тихому?
— Ну что ты, — расплылся я в не присущей мне садистской улыбке. — Всего лишь заказал у сиренофей экологическую зачистку на чрезвычайно загрязненной территории.
— А-а-а, вот оно что, — важно покивал Морис. — Заботишься об экологической обстановке вражеского государства?
— Протягиваю руку помощи нуждающимся, да.
Морис только с восхищением покачал головой.
— Что ж… Я, кажется, ничего не слышал и не видел. И выражаю своё восхищение трепетной заботой Вашего Высочества о нуждающихся салахцах. Готов всячески поддерживать вас в столь нелегком деле, Ваше Высочество.
Я удовлетворенно хмыкнул. У меня не было ни малейших сомнений в том, что Морис будет на моей стороне. Мы с ним всегда были очень близки и всегда были на одной волне.
А я наконец-то смог выдохнуть и немного переключиться, почувствовав колоссальное облегчение и странное моральное удовлетворение.
Глава 60. Самое важное
[Белладонна]
Императорский лекарь Фил возился со мной часа два. Даже больше, потому что я не знаю, сколько времени он корпел надо мной, когда я очнулась и открыла глаза.
— Лежи, лежи, — улыбнулся мне Фил. — Мне еще надо над тобой поработать.
Он долго бормотал надо мной заклинания, и я прям чувствовала, как во мне шевелятся сращиваемые магией кости. Так себе ощущения, хоть и меня накачали обезболивающими.
Потом я вполне сносно смогла сесть, и Фил влил в меня, наверное, литр разных восстанавливающих снадобий, после чего долго возился с моим лицом, смазывая его разными заживляющими мазями. Лицо, конечно, пострадало, больше всего, Уайлдер не скупился на то, чтобы испортить мне именно личико. Фил даже категорично запретил мне смотреться в зеркало, пока он не закончит лечить меня.
— Ну зачем тебе лишний раз нервничать, душечка? Да, эта салахская гнида разукрасила тебя от души, что я могу сказать. Но ты не переживай, я все исправлю. Будешь даже краше прежнего.
А несколько часов спустя я стояла у окна в спальне, которую отвели для меня еще в первый день моего пребывания в императорском дворце. Стояла, смотрела на вечерний город за окном и с печальной улыбкой думала о том, что всё-таки добралась до этой спальни, впервые с того дня, как пересекла порог дворца. Не думала, что воспользуюсь ей при таких обстоятельствах. Но сейчас мне остро хотелось побыть одной. Прожить все это, переварить события сегодняшнего дня.
Меня не грузили информацией, Фил только обмолвился, что Фьюри устроил страшный скандал, заявив, что салахцы напали на его невесту, и что он это с рук никому не спустит. И в данный момент лакорский император Салливан Реймон-Родингер как раз вел затяжные переговоры с салахским императором Каринаром Деллорским по поводу всей этой ситуации, пытаясь решить инцидент мирным путем.
Невеста…
При мыслях об этом легкая улыбка впервые за вечер появилась на моих губах. Хотя я тут же болезненно сморщилась, потому что лицо еще болело. Фил предупредил меня, что болезненные ощущения могут еще сохраняться в течение нескольких часов.
Я задумчиво посмотрела в зеркало, висящее на стене около окна. Глаза опухшие, красные, заплаканные, да и все еще немного заплывшие от повреждений. На щеках еще остались не рассосавшиеся красные следы в тех местах, где были самые глубокие ссадины. Сломанный нос и поврежденную челюсть от удара сапогом Фил тоже вернул мне на место, но болезненные ощущения пока еще не покидали. В целом, видок у меня был тот еще. Капец красотка. Под стать "невесте лакорского кронпринца", ага.
Ладно, все это ерунда на самом деле, спасибо Филу, что подлатал. Главное, что я осталась жива, и меня не утащили бог знает куда. Кто бы мог подумать, что мой визит к тётушке закончится… вот эти вот всем.
Тётушка…
При мыслях о погибшей тётушке сердце болезненно сжалось, и по моим щекам вновь покатились слезы. Не могу сказать, что я любила тётушку Майю. Но всё-таки она не была мне чужой. А ее разъяренное лицо, когда она бесстрашно кинулась на Уайлдера, останется со мной в памяти надолго.
В душе было пусто. И горько. И больно. Я все еще
