Голубь и морс - Анна Михайловна Пейчева
Граф, Филипп Петрович и Платон бросились к незваному гостю и подняли его с колен.
Это был истощенный, небритый человек с чернильными пятнами на пальцах, татуировкой «425–001» на тыльной стороне правой ладони и испуганными глазами.
— Лустенбергер! — хором сказали граф Александр и Платон. — Как?.. Откуда?..
Потом они оба перешли на смесь немецкого с французским, и Лиза перестала понимать, о чем идет речь. В отличие от водопадного пришельца, который заметно оживился и начал им что-то отвечать на том же языке.
— Аврора, во имя вселенского амоксиклава, что происходит? — обратилась она к программистке. — Лустенбергер — почему-то мне знакома эта фамилия…
— Это известный швейцарский писатель-диссидент, — задумчиво сказала императрица. — Мы снаряжали за ним спасательный отряд, но агенты вернулись ни с чем. Как же он тут оказался?
— Да вот, знаете ли, я его сюда телепортировала из Швейцарии, делов-то, — небрежно отозвалась Аврора и нажала всего одну кнопку на клавиатуре лэптопа. Ливень немедленно прекратился. Остатки тучи унесло в открытое окно. — Говорить не о чем.
Лустенбергер уже оправился до такой степени, что мог самостоятельно держаться на ногах. К девушкам подошёл граф — невероятно счастливый. Казалось, он сейчас затянет песню.
Однако петь он не стал, а просто сказал:
— Аврора, мне кажется, я вас люблю.
— Ну надо же, как с вами интересно, господа! — сказала императрица. — А приходите-ка вы все ко мне на приём в Зимний. Всей своей теплой компанией. Господин Ренненкампф, будьте любезны внести агентов Седьмого отделения в список почётных гостей. Мне нужно о многом их спросить. Особенно Елизавету Андреевну. Вы не против встретиться с сэром Стивеном Хокингом, сударыня? Он будет на приёме и очень хотел с вами познакомиться.
Лиза кивнула, не зная, что сказать. Разве что…
— Спасибо, Ваше Величество, — в последний момент спохватилась она.
— Добро пожаловать в ряды Личной Канцелярии, сударыня, — скрипучим голосом произнёс Ренненкампф.
На месте водопада переливалась всеми оттенками волшебства едва различимая радуга.
Глава 10
Вечером в «Омеле» на Екатерининском канале Лиза пила горячий клюквенный морс с мёдом, потому что от запаха кофе она сегодня устала — впервые в жизни. Устала настолько, что даже курить не хотелось.
После утренней суматохи она успела съездить домой (да, отныне её Дом — мандариновая квартира на Чёрной речке) и освободить из мокросумочного заключения исстрадавшегося Пусю. Котик толстенький животик со всех лап кинулся к Самобранке, громко жалуясь Скатерти на злую и жестокую хозяйку Лизку. Самобранка, не без помощи злой и жестокой Лизки, которая понажимала нужные кнопки, выдала ему в утешение двойную порцию тёплых охотничьих колбасок собственного приготовления.
Сама же Лиза переоделась в уютный спортивный костюмчик, с наслаждением погрузила ноги в сухие кроссовки, нацепила красную шляпу — и отправилась в «Омелу» на посиделки с коллегами.
— Вы все меня сегодня угощаете! — заявила она с порога. — Я свои деньги на кофе для Афони спустила.
— Голубушка, разумеется, Канцелярия всё вам возместит завтра утром! — всплеснул руками шеф.
— Это не помешает мне сегодня заказать себе «Ореховый взрыв» за ваш счет, — нахально сказала Лиза, усаживаясь за привычный столик возле фонтанчика. На этот раз — лицом к окну. Теперь она могла спокойно смотреть на белых львов и остановку вакуумки на месте ее бывшего дома № 99 по Екатерининскому каналу.
Филипп Петрович с умилением глядел на своих «детишек» — Лизу, Аврору и графа Александра — и развлекал их сказочкой о том, что ждёт Ищеек на приёме в Зимнем дворце:
— Слуг там почти не водится, голубчики мои, так что вокруг вас никто с закусками и напитками бегать не будет, полное самообслуживание. Электричество Её Величество старается экономить, бережёт экологию, поэтому лампы горят не все, в больших залах темновато. При входе вам выдадут гироскутеры — просторы нешуточные, пешком целый день будете до нужного места добираться…
— Лиззи точно с гироскутера свалится, клянусь Господом Ботом, — вставила Аврора. — Опозорит нас всех.
— Я договорюсь, чтобы ей завтра выдали казенный гироскутер, — сказал граф. — Уверен, что если Елизавета Андреевна немного потренируется, сумеет со свистом промчаться по анфиладам царской резиденции.
— Со свистом не получится, — усмехнулся в усы Филипп Петрович. — Говорят, Государыня согласилась устроить в Зимнем выставку работ господина Головастикова, так что повсюду будут расставлены его бессмертные холсты.
— Пупырки папавериновые! — ужаснулась Лиза. — Зачем же она на такое согласилась?
— Мой друг Гавриил Левинсон ей посоветовал, — сказал шеф. — Он иногда консультирует Государыню по творческим вопросам. По его мнению, подобный шаг со стороны императрицы вдохновит всех начинающих художников страны. Семья Екатерины Николаевны сотни лет назад обязалась всеми силами поддерживать искусство. Даже если от этого искусства глаза слезятся. Но — слово Романовых крепче карбона, как любит повторять наш бывший император Николай Прогрессивный.
— Ладусики, космические картины Ангела я как-нибудь переживу. В конце концов, я же сумела выжить после просмотра фильма «Святой Валентин» с Киркоровым в центральной роли. Главное — чтобы кормили на приёме хорошо. Я без еды не могу. Царских блюд поем, — оживилась Лиза. — Может, осётра дадут длинноносого? Или бламанже какое-нибудь миндальное? — размечталась она.
— Вот только и думает, как бы живот свой набить, — неодобрительно покачала пестрой головой Аврора. — Бейби, с таким аппетитом ты скоро в парадную форму не влезешь. Раз худеть для телепортации не надо — всё, велкам калории?
— Вынужден вас разочаровать, милая барышня, — покачал головой Филипп Петрович. — Навряд ли вы попробуете на приёме что-нибудь принципиально новое. Екатерина Николаевна не держит повара, бюджет не позволяет. Поэтому для своих гостей императрица, как правило, заказывает еду из «Омелы». Боюсь, даже «Ореховый взрыв», к которому вы относитесь с такой нежностью, для Государыни — непозволительная роскошь.
— Ну и дела, — поразилась Лиза. — Ну хоть со Стивеном Хокингом увижусь, и то хлеб… Или я должна сказать в данном случае — «и то бламанже»?
— Кстати о хлебе — вы бы видели, Филипп Петрович, с каким аппетитом накинулся на еду Лустенбергер! — восторженно поведал граф. — В швейцарской тюрьме его почти не кормили. Мы с Платоном разместили его в отеле «Европа», в номере с видом на памятник Пушкину. Лустенбергер цитирует с любого места почти все стихи Александра Сергеевича, конечно же, в переводе на швейцарский… Да, словом, он заказал полный обед, но сумел осилить только куриный бульон и кусочек ржаного хлеба. Желудок сократился, ничего удивительного! Потом попросил пишущую машинку — современные компьютеры Лустенбергер не признает. Боится электронной слежки, очевидно. Оказывается, пишущие машинки до сих пор продаются в пассаже Второва, я и не подозревал! Получается, на них есть спрос… После обеда Лустенбергер захотел посетить Русский музей императора
