Том Грэм - За пригоршню кулаков
Не будь таким идиотом, Сэм, тут же сказал он себе. Это просто ярмарочная площадь.
Ярмарка Тони Барнарда. Он припомнил, как стоял на самом верху крыши участка и смотрел на самолеты, волокущие по небу плакаты. А в следующее мгновение он вспомнил Девочку с Заставки - подзуживающую и дразнящую его.
- Не хочешь узнать правду, Сэм? Не хочешь узнать, что мне известно... про Энни?
Она ходила и ходила вокруг него, жужжа внутри его головы, будто застрявшая там оса, донимая его смутными сомнениями и безымянными страхами, отравляя его чувства к Энни.
Он развернулся спиной к шумной цветной ярмарке и решительно зашагал по улице.
Нет у Энни никаких страшных тайн. Все это ложь. Какая-то дрянь из глубин подсознания, выплывшая на поверхность. Кошмар наяву. Ничего особенного. Даже меньше, чем ничего.
Меньше. Но можно ли быть таким уверенным? Если Девочка с Заставки значит меньше, чем ничего, то почему один лишь вид ее заставляет застыть кровь в его жилах? Почему даже сейчас, всего лишь подумав о ней, он чувствует, как его окутывает тень смерти? Почему, пару мгновений назад, он посмотрел на далекие огни ярмарки и подумал не про что иное, как про преисподнюю?
Он остановился. Прислушался. На город опустилась тишина. Неестественная тишина. Ни одного движения вокруг, только его сердце бешено колотилось.
А потом прямо перед собой он увидел ее, Девочку - залитую неземным свечением оранжевых фонарей. Она неподвижно стояла и смотрела на него, в коротеньком черном платье, с бледным личиком и глазами, полными подобия грусти. Она крепко прижала к себе забинтованную куклу, а потом насмешливо ускользнула вдаль по темной аллее.
Сэм бросился за ней, рванул по аллее и выскочил на улицу в дальнем конце. Все магазины были закрыты. Уличные огни потушены. Целая улица погрузилась в неестественный душный сумрак.
А там, кажущаяся лишь бледной фигурой в темноте, неподвижно стояла, взирая на него, Девочка с Заставки.
- Зачем ты делаешь это? - прокричал ей Сэм. Его глухой голос поглотила отвратительная чернота. - Что за чертовщину ты мне пытаешься сказать?! Почему просто не подойдешь ко мне?!
Он широкими шагами начал приближаться к ней, расправив плечи и крепко сжав челюсти. Темнота, казалось, не просто приглушала его голос, но и сковывала тело, как вязкая жидкость, замедляла движения, тащила его назад, утягивая в могилу. Он пробивался вперед.
- Я знаю, что это не по-настоящему!
Он еле мог шевелиться, с такой тяжестью давила на него назойливая темнота.
- Хватит уже головоломок, маленькая дрянь! Выкладывай! Облегчи душу. А потом проваливай навсегда из моей головы, оставь меня в покое!
Девочка с Заставки не шевельнулась. Ее бледное лицо было смутно подсвечено.
- Мое место рядом с Энни! А ее место рядом со мной! И когда я выбрал вернуться обратно, в это время, в 73 год, я все сделал правильно! И ты не сделаешь и не скажешь ничего, что заставило бы меня изменить свое мнение!
Он пытался настичь ее, но был уже повален на колени невидимым прессом, прижимающим его к земле. Он сопротивлялся, но для него это оказалось слишком тяжелым. Его будто завалило огромной лавиной из мокрой грязи, она крушила его тело, заполняла рот, выжимала из легких воздух.
Будто он был похоронен заживо...
А потом все довольно неожиданно изменилось. Кошмар наяву исчез. Пустынная центральная улица снова кишела людьми и машинами. Он увидел огни ночных газетных киосков и алкогольных магазинов, расцвеченные витрины ресторанов и кафешек, ярко светящийся вход в кинотеатр, где сейчас шел "Иисус Христос - суперзвезда". Девочку с Заставки нигде не было видно. Манчестер снова стал обычным Манчестером. А снаружи греческой таверны Элени стояла Энни, притопывая ногами, чтобы не замерзнуть в ожидании. В эту минуту она казалась эмблемой самой Жизни как таковой. Сэм вытолкнул из мыслей жуткие воспоминания об удушье и смерти, поправил пиджак, провел рукой по волосам - и зашагал вперед, решительный, непримиримый, не поддавшийся самым худшим кошмарам, которые могла принести ему Девочка с Заставки.
Сегодняшний вечер не для соплячки с куклой в руках. Сегодняшний вечер для меня... и для Энни.
А когда Энни повернула голову и заметила его, ее улыбка неожиданно разметала все ужасы и страхи, будто снегоочиститель прошел по сугробу.
Таверна Элени была подлинно греческой лишь постольку, что в ней присутствовала мусака в меню, а на заднем плане бесконечно крутилась мелодия из "Зорбы". Еще там на стенах висели пустые бутыли из-под сангрии, а под сомбреро болталась пара кастаньет, что создавало весьма путаное представление о жизни и культуре Греции[14]. Но при всем этом, еда была сносной, атмосфера приятной, и Энни выглядела счастливой и расслабленной, а больше Сэма ничего и не волновало.
- Не думаю, что наш официант и в самом деле из Греции, - по секрету поведал он, подливая вино в бокал Энни.
- Он разговаривает, как грек, - сказала Энни.
- Вроде того. Как-то необычно. Но только с посетителями. Я слышал, как он орал на шеф-повара на кухне. Там он разговаривал, как Бобби Чарльтон[15].
- У них есть модель каких-то старинных строений, - сказала Энни, указывая на туристическую рекламу в нише.
- Энни, это модель Коллизея, - сказал Сэм. И добавил: - Знаешь, мы могли бы посмотреть на него вблизи. Вместе.
- Да и так все видно, Сэм, прямо отсюда.
- Нет-нет, я про настоящий. В Риме.
Она, поддразнивая, улыбнулась ему.
- Я возьму тебя в Рим, - пообещал Сэм. - Как тебе такое?
- Туда далеко ехать, Сэм. И дорого!
Сэм открыл было рот, чтобы сказать, что они могут просто смотаться туда на выходных - и вспомнил, что на дворе 1973 год, и позволить себе между делом съездить в Рим скромные детективы вроде него не в состоянии.
- Я свожу тебя туда когда-нибудь, - пообещал Сэм.
- Сначала в Грецию, потом в Италию, - сказала Энни, подняв брови. - Вот тебе на месте-то не сидится.
- Я веду образ жизни интеллигентного плейбоя. Разыграй карту правильно, и можешь стать частью этого.
- Возможность пожить во сне, да? Как себе можно в таком отказать?
Жить во сне. Именно этим Сэм и занимался - жил во сне, в фантазиях? Его так долго преследовала мысль, что все происходит лишь у него в голове.
Это существует на самом деле, сказал он себе. Это настоящее. В любом случае, более реальное, чем жизнь в 2006 году. Хватит об этом думать. Не давай сомнениям себя поработить.
Он приложил усилия, чтобы очистить свои мысли от того яда, что напустила туда Девочка с Заставки. Когда он был с Энни, мир становился чувственнее. Сидеть рядом с ней в ресторане казалось правильным и естественным - даже в таком, как этот - пить вино из одной бутылки и перекидываться шутками. Его место рядом с Энни. Глубоко внутри он это знал, без оговорок. Будь он проклят, если позволит кому-то или чему-то разрушить это чувство. К чертям Девочку с Заставки и все ее постоянные выдумки; они не значат ничего - струйки дыма из его подсознания - дурные сны, проснуться и забыть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});