Следователь, Демон и Колдун - Александр Н. Александров

- Да-да, – закивал старичок, – а вам разве госпожа Анна ничего не рассказывала? Это ж на «Мамонте» вы в сторону Рогатой горы и покатите. Большая часть «Дубин», кстати, уже вперёд ушла, на маленьких танкетках-разведчиках. А вы вечером выдвинетесь.

Френна, похоже, парализовало от нахлынувших чувств, и Фигаро воспользовался моментом тишины, чтобы вставить слово.

- Но ведь вряд ли у Гвардии таких танков много. Получается, что господин Швайка выделил единственную уникальную бронемашину для этой операции, так что ли?

- Именно! – Старичок зааплодировал. – Всё так и есть. – Он, однако, тут же резко нахмурился, и прошипел следователю на ухо: – Вы, господин Фигаро, там аккуратнее, я вас прошу. На Рогатую гору карабкаться, так проще вендиго за хвост таскать. Там какая только дрянь не водится. Да и не доедет «Мамонт» до вершины; придётся оставлять на Лысине Мертвеца – это, значит, такая навроде как каменная плешь на Долгом перевале. А что его Швайка вам дал, так это ж того: для каждого гвоздя свой молоток. Такой гвоздь, как Рогатая кувалдой забивать нужно. Ну, вот Швайка вам кувалду и дал. Логично всё, нет?

- Да неужели там и вправду жуть такая? – Фигаро почувствовал, как у него по спине пробежал холодок. – Хлябь, как мне казалось, везде жуткая.

- Так-то так, да только в ту сторону даже бывалые старатели ходят, только если уж очень сильно припечёт. Или, вот, скажем, спасательные группы. А простой человек, ежели он в здравомуме, к Рогатой горе не пойдёт ни трезвым, ни пьяным. Хлябь – что Хлябь? Охотимся же как-то, ходим по тутошним лесам, по пещерам лазаем, деревья, вот, рубим. Да, места дикие, да, страшновато бывает, особенно по ночам, но если навостриться, то и ни к такому привыкнуть можно. Но вы же, сударь, сами понимаете: если в лесу, скажем, есть заповедная поляна, где феи хороводы свои в полную луну водят, то туда человеку путь заказан, что ночью, что днём. Или если водяной какую глыбь на реке облюбует – какой дурень туда поплывёт? Не-не-не, всегда так было: мы к Другим не лезем, а они к нам. Ну, конечно, коли не тварь какая хищная, навроде хоть тех же волколаков. Тогда, конечно, дубину в руки, и по хребту...

Следователь покачал головой, и сунул нос в пивную кружку, попутно сдув в сторонку пенную шапку. Пиво оказалось вкусным: плотным, душистым и не особо крепким – как раз то, что нужно.

Френн, наконец, вышел из ступора, тоже отхлебнул пива, прокашлялся, и, наконец, сказал:

- Даже не представляю, что ледяные элементали могут сделать этой штуке. Для них она, по сути, неуязвима.

- Это да, – старичок закивал, – да только в наших лесах не только «снеговики» с волаками водятся. Там... О, господа, еда готова! Сейчас принесу вам перекусить, и всё-всё расскажу!

Похоже, готовность старикашки «рассказать всё-всё» была непреодолима. Он убежал, но вернулся менее чем через минуту, волоча большой котелок с крышкой, который бухнул прямо на стол. Котелок был порядком закопчённым, слегка помятым, и из-под его тяжёлой чугунной крышки вкусно и остро пахло.

Старичок в подтяжках упорно называл содержимое котелка «грибным супом с мясом», но Фигаро сразу же окрестил этот деликатес «мясным рагу»: ярко-оранжевая густая и очень наваристая похлёбка, в которой грибов и мяса было столько, что стояла ложка. А, да: всё это дело было настолько острым, что следователь с инквизитором, в конце концов, попросили молока – во рту разгорелся настоящий пожар. При этом похлёбка была вкусной, очень вкусной, и котелок пустел просто таки с ужасающей скоростью.

Очень скоро Френну и Фигаро пришлось сбросить с себя шубы; в палатке и так было натоплено, а тут ещё и острая и горячая как сама Преисподняя еда разогнала кровь. Сидеть одетыми стало решительно невозможно, а вскоре вслед за шубами полетели и шапки. Старичок тем временем приволок откуда-то высокий стул со спинкой, забрался на него, и, чинно рассупонившись на этом скрипучем предмете мебели, болтал без умолку.

- Вот, значит, господа, как оно бывает: пошли в начале осени к Рогатой Горе четверо охотников. Матёрых! Все как один бывалые хлопцы, по таким чащобам таскались, куда и баюн носа не суёт. А почему попёрлись: рассказал им кто-то, что у подножья Рогатой единорога видели. Тут оно ведь как: единорога в наших краях кто только не видел, особенно с перепою, но тут не Большая Земля, и лошадь эта чёртова здесь действительно водится.

- Единорог – не лошадь, – пробормотал Фигаро с набитым ртом, – однако же, с чего вы решили, что они тут есть? Последнего, если я правильно помню, ещё при Последнем Квадриптихе грохнули.

- Есть, есть, – старичок замахал руками, – даже не сомневайтесь. Иногда найдут на поляне вендиго, а у того в груди дыра прожжена фута четыре в диаметре. Или на поляне серебряная шерсть на снегу – ночью светится. А все деревья вокруг точно пожаром тронутые, да только не мёртвые, а наоборот – зелёные да в цвету. Да и ночью, когда единорог скачет в небе над деревьями, его хрена с два с какой другой тварью спутаешь. Ну вот и пошли охотнички счастья попытать. Рог брошенный, стало быть, из дерева достать, или, если уж совсем подфартит, живого единорога изловить. С них бы сталось, они на вендиго вчетвером хаживали.

- Раз в пятьдесят лет, – следователь облизал ложку, и повернулся к Френну, который, судя по выражению его лица, вообще не понимал, о чём идёт речь, – единорог меняет свой лобовой стержень, который называют «рогом», хотя рогом он как раз не является, равно как и сам единорог не имеет никакого отношения к лошадям. Он идёт в лес, находит старое дерево – обычно, дуб – втыкает в него своё «рог» и отламывает, оставляя в стволе. Обычно вскоре после этого начинается буря с грозой, «рог» притягивает молнию, и дерево исчезает в ослепительной вспышке. Однако если опытный колдун или просто везучий охотник успеет достать стержень единорога до удара молнии, то станет счастливым обладателем мощнейшего артефакта Другого происхождения.

- А что он делает? В смысле, рог, который не рог?

- Во-первых, это оружие, которым можно уничтожить даже очень и очень сильного демона. Например, Сублиматора или Бормочущую Мглу. Во-вторых, рог может один раз вернуть человеку молодость. Я имею в виду, вернуть