Максим Марух - Игра Лазаря

Марсен в голос заржал. Яника летуче улыбнулась и поспешила отвернуться.

«Ещё одно отличие детей от взрослых, – подумал Лазарь, – дети не боятся смеяться, когда им смешно».

Они приближались к паре выкрашенных белой краской дверей в конце коридора. Надпись красными трафаретными буквами на левой гласила: «претенденты», на правой: «хозяева».

– Ангелу вернуться обратно в образ, остальным заткнуться, – распорядился Лазарь, останавливаясь напротив левой двери. – Заходим.

5

Они вошли в шумное помещение с мокрым и скользким линолеумным полом, парой длинных деревянных лавок посередине, и редутами невысоких металлических шкафчиков вдоль стен. Кафельная арка в дальнем углу комнаты вела, судя по шуму воды и завесе белого пара, в душевые. В другом углу притаилась ещё одна дверь.

В целом, комната напоминала типичную раздевалку общественного бассейна, которые им с Сенсом не раз приходилось посещать в детстве. Обычно они брали абонемент на всё лето – неплохая альтернатива морю, на котором Лазарь никогда не бывал, а Сенсор не имел возможности взять с собой.

Скучающий у входа охранник в синей форме и с дубинкой на бедре был единственным одетым человеком в комнате. Остальные, пар семь или восемь, беззастенчиво щеголяли по комнате голыми задницами, «передницами», и, в случае девушек, грудями. Одни раздевались, другие, мокрые и распаренные, натирались банными полотенцами, третьи, уже вытертые и всклокоченные, облачались в старую одежду. Всё это сопровождалось весёлым гамом, свойственным армейской бане: отовсюду слышались смех, свист и подшучивания. От молчаливой сосредоточенности холла не осталось и следа.

А ещё крылья, всюду крылья! За спиной каждой девушки в раздевалке покачивалось два слюдянистых крыла. Наконец, Лазарь мог в подробности их рассмотреть. Крылья напоминали пару полупрозрачных перепончатых лепестков кожи с продольными жилками вен от корня до краёв. У одних края были ровными, покатыми, у других с лунками. Верхушки крыльев возвышались над плечами сантиметров на десять, а внизу едва прикрывали ягодицы. По строению и форме кожистые наросты больше всего напоминали крылья бабочки – теперь ясно, каких образом Ангелам удавалось с такой лёгкостью прятать их под одеждой. Крылья были до того тонки, что в раскрытом состоянии могли плотно облегать спину владельца, легко повторяя каждый изгиб фигуры и почти не выделяясь на теле.

Несмотря на кожистую структуру, крылья не производили отталкивающего впечатления. Напротив – они завораживали. Каждая пара имела индивидуальную раскраску. Лазарь пересмотрел все и не встретил ни одной похожей. Рисунки всех мастей и оттенков зеркально отражались друг от друга на обеих половинках – и какие это были рисунки! Никакому мастеру боди-арта не снилось ничего подобного. Плавные и ломаные линии сливались в причудливый разноцветный узор, разбавленный точками, пятнами, глазками. Вздумай все Ангелы в раздевалке разом замахать крыльями – поднялась бы такая рябь, что добрая половина похитителей слегла бы с эпилептическим припадком.

Впрочем, Лазарь сильно сомневался, что Ангелы вообще способны махать ими. За небывалую красоту крыльям приходилось платить высокую цену – по своим лётным качествам эти полотна неизвестного художника были не многим функциональнее страусиных рудиментов.

– Афигеть… – Марс пожирал взглядом ангельски прекрасные тела обнажённых нимф. Нет, даже не пожирал – надкусывал одну и тут же бросался на другую.

– Сбылась мечта детства – совмещённые мужские и женские раздевалки, – проговорил Лазарь, от души веселясь над культурным шоком Яники. – Ну, разве не чудо эти инсоны?

– Одежду в шкафчики, в душ, и бегом обратно, – прогудел охранник.

С видом пресытившегося к любой экзотике оператора порнофильмов, мужчина бесцеремонно разглядывал Янику. Намётанный глаз уже видел её без одежды. В выражении лица читалось заинтересованное предвкушение знатока – похоже, рыженьких здесь подавали нечасто.

Повезло мужику с работой, что и говорить.

– Шкафчики выбирайте любые. Ваши тряпки здесь никому не нужны.

Все трое остановились у ближайших свободных шкафчиков и замерли в замешательстве. Лазарь огляделся. Несколько заинтересованных взглядов блуждали по их троице, остальным было плевать.

– Раздевайтесь, чего встали? – сказали откуда-то слева.

Лазарь обернулся. От соседнего шкафчика им улыбался нагловатый лысый парень с комплекцией тяжелоатлета, которого они встретили у входа в ЗАГС. Лысый и его подруга, высокая блондинка с роскошными формами и скуластым лицом славянской красавицы, уже разоблачились. Из всей одежды на обоих была только пара стальных обручей на запястьях, да цепь между ними.

– Знакомые всё лица, – усмехнулся Лазарь, с трудом отводя взгляд от налитого бюста девушки. – А мы тут… осматриваемся.

– Ясное дело, – крякнул лысый и протянул плотную ладонь. – Я Сет.

– Лазарь. Это Яника, Марсен.

Они обменялись рукопожатиями.

– Лада, – представил Сет свою подругу. Та не подняла глаз, даже когда прозвучало её имя. – А мелкого чё, в нагрузку дали?

– Мелкий у тебя в штанах, – огрызнулся Марс, игнорируя тот факт, что штанов на Сете как раз не было.

– Соображает, – ухмыльнулся Сет, панибратски хлопнув Марса по плечу. Стесняться ему явно было нечего: замечание мальчишки казалось не более чем фигурой речи. – Ладно, мы пошли мыться. Не задерживайтесь тут особо. В полтретьего кормёжка, потом инструктаж. Ждать никого не будут.

Они ушли в душевую.

Воодушевлённый до крайности творящимся вокруг развратом, Марсен первым стал раздеваться. Лазарь последовал примеру других и открыл браслет на запястье Яники.

– Я представлял себе это немного в другом месте и при других обстоятельствах, но что поделать, – он запустил пальцы в пряжку на ремне и принялся её расстёгивать.

«Прикрой её полотенцем, извращенец!» – незамедлительно потребовала Дара.

– Купаться она тоже в полотенце будет?

Не дожидаясь ответа Дары, Яника быстрыми движениями сняла с себя блузку и джинсы, скинула с ног кроссовки, стянула носки и осталась стоять в одном нижнем белье. Поразмыслив секунду, избавилась и от него.

Всё это время Лазарь оторопело наблюдал за ней, вцепившись в наполовину расстёгнутую пряжку ремня мёртвой хваткой. Трусики и лифчик полетели на пол, и Яника, вот уже второй раз, предстала перед ним, в чём мать родила. Правда, в прошлый раз всё было иначе. Тогда вместо огненно-рыжих прядей по её груди струились кроваво-красные потёки воды – это было холодное безжизненное вместилище смерти, от которого хотелось отвернуться, избавиться, поскорее сбросить с рук. Сейчас в это тело снова вернулась жизнь.