Олег Никитин - Шмель в паутине

Шмидт наконец совладал со своим неуемным красноречием, и экран погас.

Все вокруг, кроме прикованного к поручням Вешкина и водителя, внезапно пришли в движение. «Олимпия» резко затормозила, в плечо Милана впилось что-то нестерпимо острое и жгучее, а стекло слева заслонила тень «Кондора». Дверцы обеих машин поднялись, и Милан близко увидел начиненный взрывателем флаер. Оттуда выбрался боевик, скользнул по пленникам равнодушными глазами и сел на свободное место в «Олимпии». Далеко внизу блеснула поверхность Союза.

– Не переживай, умрешь ты быстро, – сказала Магда. Он услышал щелчок, и короткая боль от укола вспыхнула под лопаткой. – Если повезет, сознание потеряешь раньше, чем захлебнешься. – Милана небрежно втолкнули в пустой «Кондор», и он неподвижным кулем упал на откинутое сиденье. «Заботливые» руки пристегнули его бесчувственное, обездвиженное химией тело. – Это чтобы ты раньше времени не выпал из салона, – пояснила Магда. – А дверцу не закрываем, уж извини. Механизм заклинило, понимаешь. Все-таки старая модель, ненадежная.

– Вас найдут через данные спутников, – вдруг сказал где-то далеко Иван.

– Тебе-то какое дело? Да спутники нам принадлежат, понял? Скоро сам за ним отправишься. Можно подавать сигнал на взрыватель, сэр, – сообщила кому-то Магда. – Мы проверили двигатель, машина сразу потеряет устойчивость.

– Прости, Рауль, – произнес Вешкин его истинное имя, и тотчас «Олимпия» отчалила от борта «Кондора». Ветер влетел в салон, легко покачивая корпус. Милан попытался приподнять ставшее словно свинцовым тело, до скрипа стиснул зубы, но мышцы отказывались слушаться.

Со стороны двигателя донесся слабый звук хлопка, и наступила невесомость.

Безвременная кончина

На 29-м году жизни в результате сбоя в работе бортовых систем флаера устаревшей модели трагически погиб талантливый сотрудник корпорации «Антипов» Милан Хастич. За то недолгое время, что он проработал в коллективе, он успел стать истинным «антиповцем», всегда готовым помочь коллегам в трудную минуту. И пусть Милан совсем недолго побыл с нами, мы будем помнить его добрую улыбку и веселый нрав, честность и принципиальность.

Руководство компании, все ее сотрудники глубоко скорбят по поводу трагической кончины Милана Хастича и выражают искреннее соболезнование родным и близким покойного.

Вокруг было слишком светло и как-то покойно-тихо, чтобы Рауль не заподозрил самого жуткого. «Жаль, что я так и не успел стать тантристом, – горько подумал он. – Буду теперь в аду торчать, или вообще в пустоте, как астероид какой». Но развить религиозные мысли ему не позволил бодрый голос кого-то пока невидимого, расплывшегося нечетким пятном на периферии зрения:

– Вот и порядок.

– Вы уверены, доктор?

Второй голос был знаком Раулю. Он бы узнал его среди тысяч других, в дождь и ветер, на стадионе во время состязания пожарных команд и в людном кафе. Глаза постепенно приходили в норму, и вскоре он смог понять, что лежит на обыкновенной кровати, в самой обычной палате со всеми атрибутами клиники – дешевым телевизором и терминалом в одном лице, абстрактной картиной и мятым гостевым халатом, обвисшим на крюке у входа.

– Я не умер? – глупо спросил он, с трудом шевеля языком.

Оба посетителя палаты радостно хихикнули, и Вешкин проговорил:

– Доктор, позвольте мне сказать несколько слов вашему пациенту. Наедине. Вы мне обещали.

– Но недолго! Курс терапии еще не окончен.

Дверь хлопнула, и Рауль остался с Иваном. Тот как-то рассеянно улыбался, теребя сильными пальцами полу плаща.

– Ты извини, что мы так поздно вмешались, – наконец сказал он. – Видишь ли, боевики отняли у тебя карточку, и падающий флаер заметили только в самый последний момент, через сервер ДВС… Но парни у нас не самые тупые, успели подключить якатагский спутник, и тот принудительно затормозил твою машину. Плавно, чтобы ты насмерть не разбился. В общем, ты наглотался воды, к тому же «антиповцы» вкололи тебе какой-то дряни… Хорошо еще, что пристегнули.

– Давно это было?

– Да всего-то три дня назад! Зато теперь ты все равно что новорожденный, никаких болячек не осталось. Местные врачи все поражаются твоим анализам, говорят, что никогда не видели таких отклонений от норм. Удивляются, как ты вообще до сих пор жив. Тот, которого ты видел, даже хотел написать статью в медицинский журнал. Пришлось ему запретить. Кстати, мы сейчас в Петровске, твой любезный Максимов совсем недалеко и даже просил передать тебе приглашение. Мол, у тебя до сих пор какие-то специальные часики, они им позарез нужны, уникальная разработка… Это он рассказал мне о геномной и психической деформациях, которые случились с тобой в почве. Но больше всего этот умник трепался о какой-то загадке древних эккартян – дескать, ты позволил взглянуть на эту проблему под неожиданным углом и чуть ли не раскрыл страшную археологическую тайну. Сам о том не подозревая! Тут он углубился в психологические дебри, и я перестал его слушать. А вот тебе советую, все-таки это твой личный вклад в науку. Может, соавтором возьмут, прославишься на всю страну.

– Интересно, почему Максимов ничего не рассказал Шмидту? «Антипов» же их финансировал.

– Я успел с ним пообщаться, перед тем как Дикси проявил настоящий интерес к твоей персоне. Можешь сказать мне спасибо. И попробуй сосчитать, сколько раз я спасал твою шкуру.

Рауль ничего не понимал. Почему и он сам, и Вешкин так и не пали жертвами Шмидта?

– Вижу твое недоумение, – улыбнулся русский. – Но все объяснить, к сожалению, не смогу. У тебя нет допуска. Просто знай, что благодаря тебе нам удалось полностью выявить всю сеть этого гнойного прыща Дикси Шмидта, что накрыла Эккарт. Он влезал в работу спутников, копался в полицейских базах, запугивал конкурентов… Да еще и в Сенат задумал пролезть, как будто ему своей власти мало было. Мы уже год как подбирались к нему, да все никак не могли получить вещественные доказательства. Слишком уж хорошие были у его ребят «крыши». Ты извини, что пришлось сдать тебя в полицию, просто посидеть в тюрьме тебе было безопаснее. Правда, я никак не думал, что ты опять кинешься в эту паутину, чтобы лично подобраться к ее главному пауку. Представляешь, как я был удивлен, когда Марфа показала мне журнал с твоей физиономией? И вдруг это оказался не ты! И все-таки что-то зудело у меня в подкорке, взял да и проследил твой путь до Валхаллы. А там уже и до ботаников было недалеко – договор с ПУЭ, опыты и прочее… Ну, и что ты думал делать дальше? Зачем так рисковал?

Рауль попытался выдать что-нибудь разумное – но мысли разбегались, никак не желая выстраиваться даже в самый примитивный каркас. Вешкин по-своему понял его молчание и продолжал: