Евгений Сухов - Режимный апокалипсис

— А это еще что такое? — спросил Покровский, кивнув в сторону поднимающегося дыма. — Пожар, что ли?

— Вулкан Авачинский дымит, — охотно отозвался начальник колонии.

— Он всегда так курится? — удивился Афанасий, впервые увидев действующий вулкан.

— Не каждый день, конечно, но чтобы вот так сильно, может быть, раз в несколько лет.

Сквозь перистые рассеивающиеся облака Покровский рассмотрел темно-коричневую усеченную вершину вулкана. Зрелище так завораживало и притягивало, что от него трудно было отвести взгляд.

— Интересно… Не думал, что он может так выглядеть.

— Если у вас есть желание, мы можем подъехать поближе. Уверяю вас, зрелище впечатляющее. Надолго запомните!

Из жерла вдруг взметнулись всполохи ярко-красного огня, кривыми молниями рассекая собравшиеся под горой тяжелые облака.

— Мне это уже говорили, когда сюда направляли. А извержения случаются?

— Здесь такое не редкость, — ответил Евдокимов и добавил: — Сейчас как раз идет извержение. Близко подходить небезопасно. Решайтесь, товарищ подполковник! Следующая командировка в наш район может выдаться нескоро.

— Уж не угробить ли вы хотите проверяющего? Злым кажусь? — буркнул Покровский. — Так не обольщайтесь особенно, вам другого пришлют. Может, еще более свирепого.

— И в мыслях нет, — едва улыбнулся полковник. — Мы уже начали к вам привыкать. Я знаю наиболее безопасные тропинки, можно будет подойти едва ли не к самому жерлу. Пацаном еще туда ходил. Я ведь местный.

— И много находится желающих посмотреть вулкан Авачинский вблизи?

— Сейчас особенно много. Обычное человеческое тщеславие: всем хочется насладиться тем, чего другим не суждено. Со стороны моря крутовато будет, а вот со стороны материка в самый раз. Часов восемь подниматься. Правда, нужно пройти через горную речку Быстрицу. Но сейчас там посты ДПС и МЧС стоят, никого к вулкану не пускают. Вокруг ведь раскаленная земля, на ней можно даже обед приготовить. Но разве российский народ такими мерами остановишь? Объезжают все эти посты через дремучий лес и выходят к вулкану. Целыми семьями приезжают! Ничего не боятся! Сейчас будни — народу пока немного, а вот в выходные дни автомобилей столько, что не протолкнуться! В прошлом году забавный случай со мной произошел. Мы на рыбалку поехали, там озера есть большие, никогда не замерзают, рыбы в них много. Наловили мешка три, обратно покатили. А тут как раз мороз ударил за тридцать градусов. Такое у нас здесь не редкость. Мотор на морозе забарахлил. Что тут делать? Подъехали поближе к вулкану, палатку разбили, переждали холод, свечи почистили и обратно покатили.

— Согрелись, значит, — с интересом посмотрел Афанасий на полковника.

— Не только согрелись, но еще и до плавок разделись, чтобы жарко не было, а потом еще и уху сварили.

— Вот даже как! Как вам это удалось?

— Недели две назад, до того там выброс лавы был. Снаружи как будто бы она остывшая, черная, а внутри градусов триста! Набрали в котелок воды, поставили его на камни, так она тут же закипела. Так хотите посмотреть вблизи?

— Как-нибудь в следующий раз, — ответил Покровский. — Сколько человек ищут преступников?

— В целом около тысячи. Задействовали всех, кого смогли: полицию, солдат, егерей, немало добровольцев.

— Этого мало для такого лесного района. Кто может помочь?

— Может, МЧС? У них есть резервы.

— Хорошо. Свяжусь со своим руководством, попрошу, чтобы они как-то надавили на Шашкова. Сам я не уполномочен решать такие вопросы. Хотя, думаю, у него своих забот немало… Если своих сил не хватает, пусть соседи помогут. Должны набрать еще с тысячу. Каков радиус поисков? — Покровский вновь посмотрел на курившийся вулкан Авачинский, показавшийся ему отчего-то невероятно зловещим.

— Сто километров.

— Нужно увеличить до ста пятидесяти. Объявить, что за любую информацию о беглецах будет вознаграждение.

— Уже объявили, но пока никаких результатов. — Прозвеневший звонок бесцеремонно вклинился в разговор. — Слушаю, — поднес Евдокимов трубку к уху. Некоторое время он слушал торопливую речь абонента, доносившуюся до Покровского лишь нечеткими отголосками, потом громко отозвался: — Вот что, мы сейчас подъедем. Будьте там. — Отключив телефон, полковник посмотрел на Покровского: — Товарищ подполковник, обнаружены следы беглецов.

— Где это?

— Километрах в сорока отсюда, в поселке Боровом. Беглецов видели две девочки. Сказали, что они заходили в магазин, купили хлеба и консервы.

— Едем туда! — с готовностью отозвался Афанасий.

— Выход не желаете посмотреть?

— В следующий раз, — отмахнулся Покровский. — Теперь он от нас никуда не убежит.

Поначалу Шашков хотел позвонить Людмиле прямо с аэродрома, чтобы встречала его у порога с пирогами. Но, подумав, решил сделать ей сюрприз, заявиться нежданно. Добравшись до дома, открыл дверь своим ключом и с удивлением обнаружил, что жены дома нет. Четырехкомнатная квартира, в которой ему так было хорошо с Люсей, вдруг сделалась невероятно огромной и какой-то, несмотря на летнюю жару, холодной и чужой. Набрав номер ее мобильного телефона, услышал, что абонент недоступен. Очень похоже на Людмилу, иногда он даже думал, для чего купил ей телефон, если большую часть времени она пропадает где-то вне зоне доступа.

На столе Степан Федорович нашел короткую записку:

«Милый Степушка, мне нужно срочно отъехать к мамуле. У нее плохое самочувствие, опять болит голова. Скоро буду, твоя Люсенька».

Смяв записку, Шашков швырнул ее в мусорную корзину. «Скоро буду» для Люси понятие относительное, она могла пропадать у своей вечно больной матушки и неделю, залечивая своим присутствием ее бесконечную мигрень.

Неожиданно в прихожей прозвенел звонок. В груди ворохнулось: «Пришла!»

Открыв дверь, Степан Федорович увидел на пороге тещу.

— Чего так невесело встречаешь, зятек? — прошла женщина в квартиру. — Или не рад?

— Проходите, Валентина Ивановна, — отстранился Шашков, пропуская женщину в прихожую.

— А где же Люсенька, чего не встречает мамулю? — обескураженно спросила теща.

Валентина Ивановна была директором школы в поселке Юрьевском, всего-то на три года его постарше, можно сказать, ровесница, однако панибратство не приветствовала, предпочитала, чтобы ее называли исключительно по имени и отчеству. Шашков не возражал и даже с пониманием принимал ее некоторый покровительственный тон.

— А она к вам поехала… Я ее сам не видел, только что с самолета. Но написала, что у вас плохое самочувствие.