Веридикт - Лета Ли

расстоянии позади девушки, а сам комиссар возглавил шествие. В коридорах крепости не было ни позолоты, ни драгоценных камней, ни даже открытых трансляций, имитировавших роскошь и достаток. Только голые стены и каменный пол, от которых гулко отдавался слаженный перестук мужских сапог. Кроме того, не было видно и лакеев, лишь иногда навстречу попадались пары в белых мундирах с крыльями-эполетами, шагавшие мимо, как привидения, не поворачивая головы. Поэтому, когда из-за угла вывернул человек в чёрном, Меральда едва не обогнала идущего впереди герцога, в попытках разглядеть знакомую фигуру. Однако Хари открыл перед ней дверь раньше, чем незнакомец приблизился. К счастью, он стянул капюшон прежде, чем девушка скрылась в допросной, а ещё она успела услышать ехидное «Опять развлекаешься, братец?». Дверь с треском захлопнулась и Меральда осталась одна. В комнате было несколько стульев, обычных, примитивно сколоченных, вдоль стен до самого потолка тянулась внушительная картотека, которую всё равно никак не просмотреть без синка, а сбоку, за рядом решёток в глубокой нише, возвышалось металлическое кресло с поднятым сверху ободком. На нём мягко светились бледно-голубым инкрустированные один к одному кристаллы, и в полумраке казалось, что кольцо просто висит в воздухе. Девушка слышала голоса в коридоре, но не могла разобрать ни слова. Впрочем, ей и без того стало ясно, что у Хари нет никакого раздвоения личности — тогда, на балконе, улыбался и приветливо махал ей рукой брат герцога. И ничего удивительного в том, что Меральда их перепутала — братья были очень похожи, заметить разницу ей удалось только вблизи. Лицо шире, скулы острее, кончик носа приподнят, а причёска не такая аккуратная, выбившиеся пряди небрежно заправлены за ухо. И глаза насмешливые, самоуверенные, а главное — живые. Она никогда не слышала о других родственниках главного комиссара, кроме самого Галиарда Первого, потому заподозрить нездоровую двуличность оказалось проще.

Когда дверь распахнулась, сначала вошёл безучастный ко всему Тобиэл Хари, весь в белом, чеканно проследовал до ближайшего сиденья и сложился. Вторым в проём почти вбежал Азесин Бравиати. Лекарь носил красное, потому как на нём не так хорошо видна кровь. Он опустился рядом с Меральдой, непрерывно оглядывая её с ног до головы и обратно. Наконец, появился и брат Хари. Чёрный кожаный плащ с капюшоном, весьма практичный для жителей города, в котором часто идёт дождь, облегал широкие плечи, а снизу виднелась чёрная же рубашка с золотым тиснением.

— Áлес Роз. Рад знакомству. Жаль, такому непродолжительному, — ухмыльнулся он, медленно поднося захваченную руку девушки к губам.

— Из? — вопросительно протянула она, подталкивая того представиться как положено. Род деятельности был не так важен, а вот место рождения могло пролить свет на подозрительное родство с герцогом.

— А что, уже заинтересовал? — завершив поцелуй, нагло спросил он. — Кстати, милое платьице.

Меральда залилась краской, натягивая оборванные края ткани на плечи. Ей нестерпимо захотелось провалиться сквозь землю. То, как он намекнул на её «заинтересованность», брало свои корни из королевского указа о кровосмешении. Жители одного поселения, будь то деревня или крупный город, не имели права заключать браки между собой. Несмотря на то, что Мистолия была большим королевством, память о других державах, существовавших когда-то на месте непроглядного тумана, помогала понять истинные масштабы потерянного мира. К тому же, отдалённые селения зачастую находились на самообеспечении и объективно не нуждались в торговых и иных связях с остальными городами, что совсем не устраивало генетиков из фармации. Именно благодаря им вырождение крови мистолийцам больше не грозило. По этой же причине Меральда уехала из родного Хаза так рано, слишком боялась влюбиться и разбить себе сердце. Подобных историй с печальной концовкой хватало в любом, даже самом захудалом городишке.

— Ты закончил? — не слишком вежливо спросил глава гарнизона. Голову повернул, но глаза по-прежнему принадлежали слепцу. — Лекарь Бравиати, прошу вас.

— Я только начал, — Алес ослепительно улыбнулся смущённой девушке и отошёл. Недалеко. Привалился к стене, сложил руки на груди и теперь взирал на сидящих, высокомерно скривив рот. Азесин сдержанно проводил его взглядом, а затем вернул внимание к Меральде. Склонился и доверительно зашептал:

— Вы ведь не осознаете последствий чтения, не так ли? Рекомендую отказаться от процедуры и дать показания другим способом.

— Протестую! — вмешался наблюдатель в чёрном и наигранно возмутился: — Комиссар Хари, он на неё давит!

Лицо герцога угрожающе потемнело, хотя ни один мускул не дрогнул. В комнате повисло неуловимое ощущение опасности, даже флюориты стали светить тусклее. Лекарь же проигнорировал зарождающуюся перепалку двух братьев, сосредоточившись на отчаянной свидетельнице.

— Идеограф не копирует ваши воспоминания в архивный картридж, он их забирает. И никто не гарантирует, что вы проснётесь ровно в нужный момент и будете помнить, как вас зовут. Камни избирательны, совершенно неуправляемы и несут необратимый эффект.

Меральда нервно хихикнула и, как с ней часто бывало, начала икать. Проснуться в комнате с тремя незнакомыми мужчинами, настолько разными, что даже цвета одежды предпочитали прямо противоположные, не помнить, как здесь оказалась, а главное — ради кого. Вряд ли её психика способна на такие подвиги. А в худшем из вариантов в этом кресле очнётся вовсе кто-то другой, с её внешностью, но с чуждым наполнением. Трудно сказать, какие именно воспоминания сформировали её как личность, но и без самой крохотной их части легко перестать быть собой, это она понимала чётко.

— А мне… ик… позволят прочитать запись? — она оторвалась от внимательных глаз Бравиати и поверх его головы посмотрела на неподвижного комиссара, сидящего в своей излюбленной позе игрушечного человечка. Он медленно моргнул, словно борясь со сном.

— Чтение трансляции не поможет восполнить утраченное, — лекарь, не снимая перчаток, торопливо сжал ладони девушки, — Сейчас я вижу ваши руки, чувствую их прикосновение, могу уловить запах кожи, но они никогда не будут моими. Понимаете, о чём я говорю?

— Здесь становится жарко, не находите? — скучающе раздалось от стены. Алес Роз отвернулся, обмахивая шею растопыренной пятернёй. Меральда осторожно отняла свои конечности у мужчины и, сгорбившись, попыталась свести края платья на лопатках. Азесин был старше братьев, с печатью бесконечной усталости на несимметричном, но безусловно красивом лице. Как и все лекари Мистолии, он излучал непоколебимое спокойствие, и даже нетипично алый сюртук не мешал ему делиться своей умиротворяющей аурой с пациентами. И он терпеливо ждал ответа, почти искрясь этой отеческой теплотой и добродетелью, никак не реагируя на язвительные комментарии Алеса.

— Простите, лекарь, — виновато начала девушка и неосознанно уставилась на обруч, светящийся в глубине сумрачной ниши, — но у меня нет иного способа доказать невиновность друга. Пожалуйста, подключите меня к идеографу, — жалобно попросила она.