Голос Древних - Антон Александрович Карелин
Алорианка защищалась, неожиданная атака Стратега столкнулась с её щитом и раскололась в синюю пыль. Но идущий следом удар Одиссея взорвал последнюю платформу, и изумлённая красавица в шоке замерла перед моментом падения. Её платье и волосы развевались, как в замедленном визио… но, как и визио, жалостная картинка была фальшивкой, которую смыла хватка чёрной дыры.
Сморщенное, округлое существо без рук и ног, но с несколькими мясистыми хвостами, медленное и неповоротливое от природы, оно было вынуждено развивать способность обманывать других. Каждый из окружающих увидел своё: беззащитную девушку, ребёнка с обломанными рогами, раненого ящерна. Но сейчас иллюзии смыло, и существо камнем рухнуло в провал.
— Менталисты, — презрительно протянул алеуд. — Уверены, что все вокруг глупы.
Новый спазм червоточины; пропасть словно раздвигалась навстречу платформам, которые начинали трескаться по краям от мощи, которую им приходилось преодолевать. Осталось меньше половины игроков; в этом испытании сплелись воедино стратегия, отношения и расчёт, удача и умение обуздать её. Каждое решение могло принести выживание или выбывание из игры.
Новый раунд длился всего пять секунд, Лучший лихорадочно замахал рукой на техно-ящерна, и Одиссей с алеудом и коротышом, не сговариваясь, грохнули Лучшего.
— Возомнил себя повелителем, червь, — спокойно сказал Стратег.
Одутловатый коротышка с цепким взглядом как-то незаметно примкнул к ним, ящерн тоже, и вчетвером они пытались выжить в нарастающем хаосе происходящего. Откуда-то прилетела звезда и вырубила ящерну одну платформу, когда он думал, что в безопасности и не ставил щит, а копил звёзды. Тут же маленькая агломерация Фокса ввязалась в смертельную битву с крошечной коалицией чужих, Одиссей потерял платформу, Стратегу пришлось хуже, он стоял на одной платформе, и звезда в запасе осталась всего одна. Ящерн тоже потратил накопленную, чтобы выжить.
Следующий раунд длился всего четыре секунды, вокруг царило безумие, на чёткую стратегию не оставалось времени; платформы снова сшибло вместе, близко, игроки едва успевали разглядеть новых соперников и сделать выбор. Фокс мельком увидел, как их ящерн и какая-то женщина-птица, каждый с одной жизнью, ударили друг по другу звёздами в надежде выбить беззащитного конкурента — и в ужасе рухнули в объятия чёрной дыры вдвоём.
Но сам Одиссей, не привлекая внимания и ни с кем не конфликтуя, сумел не потерять, а даже накопить дополнительную звезду и снова владел тремя.
Платформы дрожали, их края разламывались на мелкие куски; чёрная дыра зияла так близко и казалась такой необъятной, что вопреки защите Древних все чувствовали её ненасытный, неотвратимый гнёт. Над пропастью зависло меньше двух десятков игроков, Одиссей окинул взглядом почти всех, и на том конце увидел два знакомых силуэта. Внутри него давно была догадка и надежда, сейчас сердце пронзили одновременно радость и страх, впервые за весь ход Игр он по-настоящему испугался.
Схазма была где-то рядом, она затаилась, и Фокс понял, что сэлла, владычица биомассы, поменяла облик, чтобы её не выбили сразу. Она сдерживала свою природу, играла расчётливо и была так близка к Планете судьбы…
Сдавленный крик вселенной, новый светящийся шар: две секунды. Одиссей не успевал понять, как лучше, он разрывался: ставить щит, чтобы выжить, или помочь и спасти.
«Отдать звезду».
На другом конце скопища платформ серо-синий пацифист со смешными ушами больше не улыбался, его обычно весёлые и сверкающие оранжевые глаза сузились от напряжения и подступающего отчаяния. Кто-то ударил в него, он начал падать в бездну — но внезапно получил чужую звезду и успел создать под собой новую платформу. В шоке замер, лёжа на краю, держась руками и мягкими щупами, пытаясь отдышаться и прийти в себя.
Тонкая фигурка дальше всех от Фокса ударила звездой по шестиметровому инсектоиду со сворой стрекочущих шуршар — весь их выводок рухнул в чёрную дыру, но инсектоид ударил в ответ, и фигурка начала падать вниз. Одиссей с невозможной для себя быстротой метнул звезду, чтобы создать под ней платформу; за один раунд он спас двоих.
Взгляды Стратега и одутловатого налились изумлением, как будто они увидели Фокса впервые. Они думали, что трое вместе до смерти, что другого выбора у них нет, что у них союз. А этот странный человек потратил драгоценные звёзды на соперников с другой стороны битвы. Значит, когда они попадут на Планету судьбы, у него будет союз. Но не с ними.
Мир содрогнулся, шар, живущий одну секунду, таял так стремительно, что казалось, сейчас закончится вся вселенная.
Их оставалось всего тринадцать: одутловатый ударил в Одиссея, тот знал, что так будет и уже поставил щит, Стратег отбился щитом от удара какого-то удивительного существа, напоминающего конгломерат парящих геометрических фигур.
— Удручающе, — проронил он, глядя на человека, и его взгляд был непривычно-пронизывающим у всегда подслеповатых алеудов. — Нам не нужны предатели.
Стратег швырнул свою последнюю звезду в платформу Фокса, и она взорвалась. Опора под ногами утратилась, человек повис над распахнутой пастью беспросветной тьмы, беззащитный, но у него тоже осталась одна звезда.
И Одиссей должен был выбрать: спасти себя или не допустить Схазму со всем её проклятым орденом на Планету судьбы. Время замедлилось, человек сжал звезду и метнул её в последнюю платформу алеуда.
Тот рухнул вниз, большой и грузный, и его тело внезапно стало рыхлым, оно вздулось рассыпалось на десятки щупалец, гипнотизирующе танцующих в падении, переливаясь сиренево-серой бахромой. Чудовище пыталась уцепиться за платформы других, но игра не позволила. Хватка чёрной дыры сковала Схазму и Одиссея, падавших в никуда.
«По крайней мере, я остановил апокалипсис», подумал Фокс. Ему было страшно представить, что случится, если сэллы получат доступ к технологиям Древних.
«И мне будет, за кого болеть в этой игре».
Его перевернуло в падении, и Фокс увидел удивительные россыпи из десятков летящих игроков. Ведь это была настоящая чёрная дыра, хоть и крошечная — а значит, чем ближе к ней низвергались несчастные, тем сильнее они замедлялись. Те, что рухнули в бездну первыми, маячили уже на границе преломления света, неестественно растянутые и изогнутые под влиянием гравитационного поля червоточины. А упавшие позже медленно нагоняли их.
Град павших игроков на фоне чёрной дыры — это было зрелище на миллиард энз.
Схазма поняла, что ей не удастся спастись, и метнулась к человеку; силовая хватка не пустила. Её щупальца выстрелили какие-то иглы и споры, она пыталась накрыть его ядом, волной мутаций, пульсары знают, чем ещё. Весь арсенал ордена пытался убить Одиссея, и тот улыбнулся, глядя, как бледное поле Древних блокирует одну атаку за другой.
Ослепительный всполох прошёл по чёрному провалу.
Выбывших из игры разом втянуло в червоточину единым плавным рывком, выкидывая с Планеты судьбы навсегда. И Фокс осознал, что опоздал.
Они со Схазмой стали десятым и девятой.
Их подняло наверх, створки пропасти с ужасающим грохотом сомкнулись, вода моментально разгладилась, и вокруг наступила полная тишина.
Звёзды мерцали в небе и отражались в тонком слое воды так же многоцветно и загадочно, как миллионы лет на этой странной планете. На поверхности окаменевшего Мира Ноль стояли десять… уже не претендентов, а игроков.
Одиссей Фокс, нарративный мифотворец.
Лум Весельчак, историк и эксперт по наследию Древних.
Схазма чудовищная, энфорсер ордена сэлл.
Свийс, ядовитый крулианский археолог-интеллектуал, старый знакомый.
Безымянный роевой боевой трансформер из тысячи компактных техноблоков.
Охотек, одутловатый приземистый делец, владелец шестнадцати корпораций и ста тридцати миров, квинтиллиардер.
Зеро, айн-философ: два высоких робота, одно существо. На масках лиц светились прорези в виде многолучевых крестов — символа Стоиков.
Шера, поджарая хищница-кошка с белоснежно-полосатой шкурой в редкую крапинку, фазовыми когтями и голубыми линзами аугментированных глаз. Совершенная охотница.
Геометрис, сложный конгломерат меняющихся фигур и парящих колец, загадочный и непонятный.
И Ана, решительная и смиренная девушка, опередившая два с половиной триллиона игроков, чтобы попасть сюда, но так окончательно и не решившая, ради чего.
Глава IV: Падающий мир
Они стояли напротив друг друга идеальным кругом на десять игроков. Вокруг расстилалась равнина застывшей слякоти, покрытая тонким слоем воды — а в центре круга возник яркий светящийся символ: схождение рук, лап, щупалец, других конечностей. Что
