Голубое шампанское - Джон Варли
Она подошла к двери, открыла ее, потом обернулась и посмотрела на него.
– Если честно, Купер, я не испытываю к тебе неприязни. Думаю, мне тебя жаль. Достаточно жаль, чтобы повторить: опасайся Гэллоуэй. Если свяжешься с ней прямо сейчас, то пострадаешь.
– До сих пор не понимаю, как.
Она вздохнула и отвернулась.
– Тогда мне больше нечего сказать. Увидимся.
* * *
Меган Гэллоуэй сняла номер-люкс «Миссисипи», лучший в отеле. Она не подошла к двери, когда Купер постучал, а просто открыла дверь дистанционно.
Она сидела на кровати, одетая в просторную ночную рубашку, и в очках с тонкой оправой, и смотрела на стоящий перед ней небольшой ящик. Кровать напоминала пароход с задним колесом, не хватало лишь дыма и искр из стоек балдахина, и была больше всей его комнаты вместе с ванной. Она сдвинула очки на кончик носа и уставилась на него поверх них.
– Я что-то могу для тебя сделать?
Купер обошел кровать и разглядел ящик, у которого на одной из сторон мерцало тускловатое изображение.
– Что это?
– Старинный телесериал. «Хани Уэст», примерно 1965 год, канал Эй-Би-Си. В главных ролях Энн Фрэнсис, Джон Эриксон и Ирен Херви. Шел по пятницам в девять вечера. Спин-офф «Закона Берка»[7], помер в 1966 году. Что не так?
– А почему картинка не объемная?
– Тогда этого еще не было. – Она сняла очки и принялась покусывать резиновую дужку. – Как у тебя дела?
– Удивлен, что ты носишь очки.
– Когда тебе сделают столько операций, сколько сделали мне, ты пропустишь те, без которых можно обойтись. И почему мне кажется, что тебе трудно произнести то, ради чего ты ко мне пришел?
– Не хочешь сходить поплавать?
– Бассейн закрыт. Еженедельная фильтрация, или что-то в этом роде.
– Знаю. Нет лучшего времени, чтобы поплавать.
Она нахмурилась.
– Но мне сказали, что во время фильтрации никого не впускают.
– Да. Это незаконно. Как и все, что доставляет удовольствие, верно?
* * *
Каждые сутки Пузырь закрывали на час для ускоренной фильтрации. Когда-то он был открыт весь день, а фильтрация работала постоянно. Но потом некий клиент ухитрился обойти три системы безопасности, после чего был аэрирован, взболтан, облучен, центрифугирован и под конец пропущен под давлением через несколько очень мелких сеток. Большая часть того, что от него осталось, все еще присутствовала в воде в той или иной форме, а легенда о нем родила первого на станции призрака.
Но задолго до того, как Фильтрованный Фантом начал бродить по коридорам, систему изменили. Фильтры никогда не отключали полностью, но пока люди находились в бассейне, фильтры работали на малой скорости. Один раз в день их включали на полную мощность.
Но все же этого было недостаточно. Поэтому каждые десять дней БШЭ закрывала бассейн на более длительное время и подвергала воду интенсивной обработке.
– Не могу поверить, что никто за этим не наблюдает, – прошептала Меган.
– Это ошибка. Безопасность обеспечивается компьютером. Здесь установлено двадцать камер, но кое-кто забыл сказать компьютеру, что надо завопить, если он увидит, как кто-то входит во время фильтрации. Мне об этом сообщил сам компьютер, и он считает, что это очень забавный ляп.
Орды купающихся ушли два часа назад, а бригада чистильщиков – за полчаса до Купера и Меган. Гэллоуэй, наверное, полагала, что после двух визитов знает Пузырь очень хорошо. Сейчас она обнаруживала, как это давно понял Купер, что не знает ничего. Разница между курортным пляжем в выходные во время отпуска и в какой-нибудь день в середине зимы была ничем по сравнению с тем, что она увидела сейчас.
Это был идеально неподвижный и абсолютно прозрачный хрустальный шар размером с планету.
– О, Купер.
Он ощутил, как она сжала его руку.
– Посмотри. Там внизу. Нет, левее.
Она взглянула туда, куда указывал его палец, и увидела стайку золотых рыбок далеко под поверхностью. Они плыли наподобие ленивых субмарин, большие и толстые, как арбузы, и ручные, как белки в парке.
– Можно его потрогать, папочка? – прошептала она, едва не хихикнув. Купер сделал вид, что раздумывает, потом кивнул. – Знаешь, а мне почти не хочется этого делать. Это как огромное поле, засыпанное свежевыпавшим снегом, на котором еще никто не оставил следов.
– Да, знаю. – Он вздохнул. – Но это можем сделать и мы. Поторопись, пока тебя кто-нибудь не опередил.
Купер улыбнулся ей и медленно оттолкнулся с невесомого насеста на террасе солярия, проходящей по ободу бокала для шампанского.
Она оттолкнулась сильнее и обогнала его на полпути, как он и предполагал. Волны от ее вхождения в воду разошлись идеальными кругами, а потом и он вошел в воду сразу после нее.
* * *
Это был совершенно другой мир.
Когда много лет назад был предложен проект Пузыря, он был задуман как сплошной водяной шар, для поддержания которого не использовалось бы ничего, кроме невесомости и поверхностного натяжения. И то, и другое были бесплатны, что было существенным аргументом в их пользу.
Но в конечном итоге строители проголосовали за поля ПРД. Причиной было то, что, хотя любой объем воды приобретал в невесомости сферическую форму, поверхностное натяжение не имело достаточной силы, чтобы поддерживать эту форму, если ее потревожить. Такая структура работала бы прекрасно, но при условии, что в нее не проникали пловцы, нарушая хрупкий баланс.
ПРД обеспечивали необходимую и незаметную силу, сохраняющую весь замысел. Настроенные притягивать или отталкивать воду, они также действовали как сила, выталкивающая посторонние предметы или к внутренней, или к внешней поверхности. По сути, они заставляли все, что не было водой, плавать. Кусок свинца всплывал легче, чем тело человека. Пузырьки воздуха тоже выталкивались на поверхность. Поля были сознательно настроены на низкую интенсивность. В результате люди не выскакивали из воды, как пробки, а медленно дрейфовали к поверхности, где плавали в воде довольно высоко. Кроме того, когда бассейн был открыт, он постоянно взбалтывался миллионами воздушных пузырьков.
Когда Купер и Гэллоуэй вошли в воду, пузырьки, оставленные счастливыми купальщиками, уже давно слились с одним из больших объемов воздуха. Пузырь превратился в волшебную линзу, в объем воды с бесконечной кривизной. Он был почти прозрачным, с легким аквамариновым оттенком. То, как он преломлял свет, околдовывало настолько, что человек мог вообразить, будто видит все вокруг себя.
Он искажал сам внешний мир. Станция спасателей, кабинки для переодевания, бар и кресла солярия в центре были скручены почти до неузнаваемости, словно исчезали за горизонтом событий черной дыры. Обод бокала, темно-фиолетовый купол силового поля над ним и круг кресел в солярии, где клиенты
