Три мирных года [СИ] - Виктор Алексеевич Козырев
На земле нас уже встречали Мишаня и Марсель. Статус Филиппова был пока неясен, формально он числился как наш гражданский консультант, по факту тащил на себе строительство.
Темиргалиев пожал мне руку и пригласил меня в кабинет.
— В твой кабинет Валер, — улыбнулся он. — Хотя пока я его занимаю.
Мы немного прошлись по кольцам. Действительно, в жилых помещениях было оборудовано что-то напоминающее кабинет.
— Временный, пока не отстроитесь, — сказал Марсель.
Он уселся на кресло, а стул пододвинул ко мне.
— Смотри Валер, какая диспозиция. Филиппов твой, бывший ефрейтор космодесанта, неплохо себя зарекомендовал, как руководитель. Так что, давай принимай его в партию и будем двигать на руководящие посты. По партийной линии он будет твоим подчинённым, так что глобальная ответственность будет на тебе.
— Что с военными?
— Вот в этом сложность. Формально у них будет своя песочница, а неформально, сам понимаешь, против ГРУ дураков идти мало. Так что строй их в два ряда и не стесняйся. Помни, командир здесь ты, спрос с тебя.
— Я ещё хотел спросить насчёт Дианы…
— Да. Её мы легализуем. По документам, Диане Яковенко исполнится восемнадцать лет, через полтора года. Формально она осталась жива, хотя могилка на кладбище есть. Тогда же её можно будет призвать в армию, направить служить на Кастор, всё это, разумеется, только по документам, а дальше она уже в системе. Простая схема.
— Я не про это. Она что сделала со мной, чтобы мне полегчало? Я помню, что когда мне выдали отпуск на десять дней, она типа массажа головы мне устроила…
— А. Всегда догадлив был. Не без этого. Но не расстраивайся, ничего страшного. Одна из древних техник: прорыв эмоций называется. Просто взяла всю твою боль, тревожность, сконцентрировала их и дала прорваться, что и вылилось в десятидневный запой и попытку разгромить торкартенское торгпредство. Но в итоге тебе стало легче. Так что не ругай девчонку и она, и мы хотели как лучше.
— Ругать не буду. Просто на будущее, хотелось бы, чтобы меня ставили в известность.
— Не сработало бы. Поэтому так. Да ты и сам также поступил с любым из подчинённых.
— Да. Теперь про карликовую галактику Стрельца…
— На паузу. ЦК постановило, что пока лететь никуда не надо. Они от данных про Андромеду отойти никак не могут, впрочем, — Марсель согнулся и шёпотом мне сообщил. — Если дашь обоснования, веский повод, то мы прикроем глаза на нарушение приказа.
Я кивнул. Всё было, как обычно. К востоку от Суэца, злу с добром цена одна и кто жаждет, пьёт до дна. Как писал великий поэт.
Марсель Темиргалиев пробыл на Касторе ещё два дня. За это время я вник во всё, что мне требовалось, причём строительство было не самой главной проблемой, да и вообще не проблемой, ей занимался Мишаня.
Чтобы избежать ситуаций, подобных той, что произошла с советским транспортом, когда погибла Лена и ещё десять человек, советское правительство решило превратить Кастор в перевалочную базу. Теперь сюда будут лететь большинство кораблей, которые не смогут пройти напрямую в пункт назначения. Нет, на большинство планет Дальнекосмической республики можно без проблем перемещаться, но есть и исключения, Ирсеилоур да и Астроафрика нуждается в регулярном сообщении. Кроме того, правительство сделало «жест доброй воли» разрешив в будущем пользоваться нашим порталам, другим странам, даже не слишком дружественным, а это превращали Кастор не в планету на окраину Галактики, а в торгово-шпионский центр. Вторая часть для меня была важнее.
Про Зотову мы поговорили отдельно. Марсель и сам был не рад, такой помощнице и материл Стерлядкина, иногда в присутствии его дочери. Но сплавить Олю обратно Кунцеву не было никакой возможности.
— Я думаю, они радовались, что сбагрили её нам, — сделал выводы Темиргалиев.
— Расскажи мне, какие интриги привели её в твой отдел? — поинтересовался я. — Только я уже подрос, мне можно такие вещи знать.
— Интриги… — протянул Марсель.
По сути, ничего такого, что он не говорил раньше, не было. Да и интриг тоже. Случилось недоразумение. Так сказать, превратное мнение, которое привело к проблемам. Марина, глядя на то, как Темиргалиев строит меня, сделала выводы, что мы с ним не сработались и нужен более толковый куратор. Вернее, как поправился Марсель, она такие выводы сделала на шестом месяце беременности, где за неё больше говорили гормоны чем мозги. Если бы её отец расспросил поподробнее, то понял, что всё в порядке и это обычный служебный эпизод.
Но, по всей видимости, маршалу звёзды на мозги надавили, и он стал требовать от ЦК и ГРУ, чтобы мне срочно заменили куратора.
И вот здесь начинается самое интересно, чего они боялись и почему так отреагировали. В ГРУ давно подозревали, что Вадим Наумов получил доступ к инопланетной технологии либо похожую на Артемиду, либо её полный аналог. Но повели себя неразумно жёстко, за попытку улететь во внешний рукав галактики, арестовали, а потом и осудили.
В тот момент, когда всё обсуждалось, Наумов ещё не успел сбежать, поэтому так разговорами это и осталось
А вот когда он подался в бега, то подключили психологов, чтобы те объяснили, что произошло с бравым старлеем, отличником боевой и политической подготовки. Те наговорили много чепухи, но рациональное зерно — Наумов попал под внешнее воздействие, среди всего этого попалось.
На этом фоне всплывает давняя история, про мои якобы плохие отношения с Марселем Темиргалиевым. Испугались, а вдруг я тоже в бега подамся? Ничего не предвещало, конечно, но и у Наумова тоже было всё в порядке. Наверху решили перестраховаться, надавили на Кунцева и он, в принципе, дал согласие. Тем паче, что операция по выводу агента им уже планировалась, но на более позднее время и не так резко.
Сам подполковник был только рад, сплавить агента в другой отдел. Это насторожило и Тихонова, и Кройтора, и Темиргалиева. Они обратились к Копылову. Но тот отправил их к всё тем же психологам, которые дали заключение, что с Зотовой мне работаться будет не в пример легче.
— А под свою ответственность из вас никто не решился отказать? — иронично уточнил я и получил от Марселя лёгкую оплеуху.
— Мы тогда ещё не представляли всех масштабов п… проблемы, — объяснил он. — В нашей работе всякое бывает. Я вот тебя, охламона, сколько гонял, прежде чем из обезьяны сделал человека.
— Разумного?
— Не особо. Ладно не перебивай. Что я
