Алексей Пехов - Под знаком мантикоры

Он бросил этудо в корзину, но промахнулся, и золотая монета упала на мостовую. Фернан выругался сквозь зубы, неловко нагнулся, собираясь поднять деньги, но это привело к тому, что он потерял равновесие и, чтобы не упасть, схватился за первое, что оказалось у него под руками, – корзинку Леноры. Рыжеволосая, не ожидая подобного, выпустила корзину из рук, и синие ирисы водопадом просыпались на землю. Вместе с цветами на камни выпал пухлый конверт.

Господин Жорже грязно выругался, бросился к упавшим бумагам, но Фернан его опередил:

– Что это?

– Не ваше дело, капитан!

– Вот как? – Фернан не спускал глаз с напряженного ламии. Тот тоже следил за «василиском», уже не обращая внимания на хихикающих возле него женщин. Его рука лежала на шпаге. Кажется, горец едва себя сдерживал.

Господин Жорже взял себя в руки:

– Это личное. Если письмо попадет в чужие руки, оно может скомпрометировать одну даму.

– Уж не вашу ли племянницу они компрометируют? – хохотнул де Вольга.

– Именно! Верните их, господа!

«Искуситель! Да что такое с клириками! Больше ждать нельзя».

– Очень уж толстое компрометирующее письмо. – Фернан нехорошо улыбнулся и взвесил конверт в руке. – Такая красавица – и столько грехов! Не верю! Господа, хотите узнать тайну племянницы достойного господина Жорже?

Он, не спуская глаз с Леоноры, сломал печать. Это послужило последней каплей.

– Отдайте бумаги, пьяный идиот! – потеряв последнее терпение, крикнула Леонора и, подняв кулаки, бросилась на Фернана…

Два выстрела слились в один. Перепуганные голуби, ранее сидящие на карнизах домов, взвились в вечернее небо.

Все остальное произошло стремительно.

Голова Леоноры, в которую разом попали две пули, лопнула, точно гнилая виноградина. Половина черепа, вместе с волосами, отлетела в сторону, разбрызгивая кровь и мозг. Основная часть этого ужасного водопада угодила в стоявшую ближе всех к Леоноре блондинку, разом окрасив ее волосы, лицо и платье в красный цвет.

Тело Леоноры еще не успело упасть, а «шлюхи» уже начали действовать. Все достижение ламии состояло в том, что он смог наполовину вытащить шпагу из ножен. Большего Сестры Милосердия ему не позволили. Как только прогремели выстрелы, монашки перестали глупо хихикать и выхватили из складок юбок узкие ножи. Действовали они слаженно и профессионально. Как видно, им не впервой было вспарывать глотки. Ламию не спасла даже его легендарная скорость. С момента выстрела прошло не более двух секунд, а зеленоглазый уже был на коленях, зажимая руками две страшные раны на шее, в тщетной попытке остановить кровь.

Мигель, не желая рисковать, рубанул умирающего шпагой по голове.

– Проклятье! – заорал Фернан на брата Агирре. – Почему вы медлили?!

– Я не могу нейтрализовать то, чего нет! – прорычал клирик. – У этой женщины не было никакого Дара!

– Вы уверены?!

– Мы не спускали с нее глаз все это время. Только за ней и следили! – Блондинка с отвращением посмотрела на мертвую. – Она чиста.

Приехали! Теперь у них на руках два трупа и конверт непонятно с чем!

– Сеньор, – только де Вольга сохранил спокойствие, – этот субчик собирается сбежать. Так и надо?

Со всем этим переполохом капитан и думать забыл о господине Жорже. До этого его интересовала рыбка покрупнее. Но теперь придется довольствоваться мальками.

– Не уйдет! – Маркиз бросил конверт Мигелю и поспешил за предателем.

Едва прозвучали выстрелы, немногочисленные горожане и торговцы бросились врассыпную. Со всех окрестных улочек повалили до поры до времени прятавшиеся отцы-дознаватели и солдаты в форме Церковной гвардии. Выходы с площади были перекрыты.

Господин Жорже, увидев, что бежать больше некуда, остановился и повернулся лицом к своим преследователям. Он был бледен, но явно настроен на решительный отпор. Внезапно личный секретарь графа де Брагаре вытянул руку в сторону Фернана, и его лицо исказилось в гримасе ненависти. Произошло то же самое, что и на улочке Святого Шеро, с той лишь разницей, что на этот раз сеньор де Суоза не ожидал ничего подобного и не успел отскочить в сторону.

Татуировка обожгла руку холодом, и… ничего не случилось. С Фернаном. А вот бежавшую следом за ним брюнетку добрых тридцать ярдов протащило по мостовой и со всей силы впечатало в Чумной столб, который спустя секунду с оглушительным треском рухнул и похоронил под собой тело монахини. Но ничего этого сеньор де Суоза не видел. Перед ним маячило лишь бледное и несказанно удивленное лицо врага.

Вновь грохнул выстрел. Лохматый пустил в дело второй мушкет. Хвала всем святым, на этот раз солдат стрелял не в голову, а по ногам. Господин Жозе упал, тут же, опираясь на локти, попытался встать, но Фернан уже был рядом и от всей души заехал в ненавистное лицо сапогом. Из разбитых губ во все стороны брызнула кровь, и предатель вновь оказался повергнут на землю. Маркиз на этом не успокоился и пнул лежащего по ребрам.

Это надо же было быть таким глупцом! Где были его глаза?! Белое оказалось черным, а черное – белым! Фернан изначально пошел по ложной тропинке и сделал неправильные выводы. Кто ему сказал, что Лиса – это Леонора?! Никто. Он сам так решил и едва не попал впросак! Все было с точностью наоборот! Рыжеволосая оказалась всего лишь посредником, забирающим информацию от того, кого андрадцы именовали Леонорой. Господин Жорже тот самый глубоко законспирированный, долгое время неуловимый и так нелепо попавшийся вражеский шпион. Человек, обладающий магией Искусителя. И пока Агирре с Сестрами Милосердия, больше ни на кого не обращая внимания, выискивали у рыжеволосой Дар проклятого Церковью брата Спасителя, настоящий еретик все это время находился рядом. Иногда даже умные и очень внимательные люди хуже слепцов.

Брат Агирре и уцелевшая Сестра Милосердия оказались рядом. На миг вокруг головы Жорже вспыхнул обруч яркого света, и спустя секунду тот оказался связан магией по рукам и ногам.

На площади между тем царил кавардак. Святые отцы взяли дело под свою опеку и железной рукой наводили порядок. Вся территория оказалась оцеплена тройным кольцом «бордовых». С плененного еретика не спускали глаз сразу пятеро «озаренных», но господин Жорже и не думал сопротивляться. Клирики знали свое дело и крепко спеленали врага.

Татуировка на руке постепенно «остывала» и уже не обжигала холодом. Абоми предупреждал, что этот рисунок защитит его от любой злой магии, направленной на его обладателя, но в тот момент маркиз не обратил на слова чернокожего слуги должного внимания. А зря.