Джеймс Роллинс - Глаз Бога

Еще через пятнадцать ярдов слой льда на дне прохода стал таким толстым, что Грею пришлось распластаться на животе и ползти дальше по-пластунски. Вигор остался ждать у узкой горловины, внезапно охваченный клаустрофобией.

До него донесся приглушенный голос Грея.

– Дальше проход расширяется. Вы должны посмотреть на это!

Подхлестнутый прозвучавшим в голосе Грея возбуждением, Вигор повторил действия своего спутника. Извиваясь как червяк, он пополз по узкой щели. У самого конца прохода рука Грея ухватила его за запястье и протащила оставшуюся часть пути, словно выдергивая пробку из бутылки.

Вигор оказался в другой пещере, на льду замерзшей лужицы. Слева от него берег лужицы поднимался отвесной скалой высотой метра четыре. Грей посветил лучом фонарика на ступени, много столетий назад вырубленные в камне. Эта лестница вела к уступу наверху.

– Пошли, – сказал Пирс.

Они стали осторожно подниматься наверх. Грею пришлось скалывать альпенштоком толстый лед, покрывающий ступеньки. Наконец они оказались наверху.

Грей протянул руку, помогая Вигору подняться на ноги, однако тот, выпрямившись без посторонней помощи, уставился на дальнюю стену. Сквозь тонкую корку льда была видна черная двустворчатая дверь.

Вигор стиснул Грею руку, нуждаясь в осязаемом контакте, чтобы убедиться в реальности происходящего.

– Это вход в гробницу Чингисхана…

08 часов 48 минут

У Грея не было времени, чтобы торжествующе упиваться своим открытием. Тупым концом альпенштока он принялся отбивать ледяную скорлупу, покрывавшую дверь. После каждого удара отлетали здоровенные пласты льда; массивные створки звенели, говоря о том, что они сделаны из металла. Меньше чем через минуту дверь была очищена.

Арочный проем был высотой в человеческий рост.

Пока Грей смахивал ледяные крошки с петель, Вигор почтительно прикоснулся к створкам. Включив фонарик, он направил луч на те места, где альпеншток Грея оставил вмятины на металле.

– Это чистое серебро, покрытое черным налетом, – сказал Вигор. – Из такого же серебра была сделана шкатулка, в которой лежал корабль из костей. Но посмотри, там, где вмятины глубже, под слоем металла видно расщепленное дерево. Так что дверь только обита серебряными пластинами. И все же…

Его глаза ярко вспыхнули.

Очистив грубые петли, Грей поднял щеколду, запиравшую дверь, и отступил в сторону, предоставляя Вигору честь первому распахнуть створки.

С замирающим сердцем монсеньор взялся за ручку и с силой дернул. Под скрежет раздавленных кристаллов льда, оставшихся в петлях, створки медленно отворились.

Увидев открывшееся его глазам зрелище, Вигор отшатнулся назад.

Они ожидали увидеть совсем другое.

Почти пустое, помещение тем не менее было впечатляющим.

Круглый зал тускло сиял золотом. Пол, свод, стены… все было покрыто розовато-желтым металлом. Даже дверь изнутри была отделана не серебром, а золотом.

Пропустив Вигора вперед, Грей прошел следом за ним.

Золото было обработано искусными мастерами, резчиками и скульпторами. Под сводом на золотых ребрах висело кольцо. По стенам проходили золотые шесты. Замысел древних зодчих не вызывал сомнений.

– Это золотая юрта, – пробормотал Грей. – Традиционное монгольское жилище.

Вигор оглянулся на вход.

– А когда дверь закрыта, зал превращается в сплошной сосуд. По сути дела, мы сейчас стоим посреди третьей шкатулки мощей святого Фомы.

Грей помнил, что череп и книга были заключены в железо, корабль – в серебро, и вот теперь они находились внутри последнего ларца, сделанного из золота.

Вигор сместился вправо, словно опасаясь идти дальше.

– Взгляните на стены.

На высеченных золотых шестах были закреплены кольца для факелов, украшенные драгоценными камнями. Прикоснувшись к одному из них, Грей осознал, что на самом деле это корона. Он обвел взглядом круглый зал. Все до одного крепления были коронами.

– Это короны царств, покоренных Чингисханом, – сказал Вигор. – Но на самом деле это не гробница великого вождя.

Грей понял это, как только распахнулись двери. Это был не обширный некрополь, заполненный сокровищами и богатствами древнего мира. Здесь не было украшенных самоцветами усыпальниц самого Чингисхана и его потомков. Они остались где-то в другом месте – возможно, в пустынных горах Монголии.

– Эти короны оставлены здесь в память о том человеке, чья это гробница, – понизив голос, произнес Вигор.

Он топтался у порога, все еще собираясь с духом, чтобы пройти дальше. Его рука указала на стены между шестами, обработанные древними мастерами. Блестящие поверхности были покрыты шедеврами искусства чеканки. Стиль был определенно китайским.

– Во времена династии Сун было принято украшать гробницы сценами из жизни того, кто в них погребен, – объяснил Вигор. – И этот склеп – не исключение.

Грей увидел, что первая от двери справа панель изображает стилизованную гору, увенчанную тремя крестами. У подножия столпились скорбные фигуры, небо было покрыто мечущимися тучами.

На следующей панели коленопреклоненный человек протягивал руки к распростертому перед ним раненому.

Переходя от панели к панели, Грей увидел, как этот же самый человек совершает великое путешествие среди драконов и других чудовищ китайских верований – и наконец достигает берега бескрайнего моря, вздыбленного огромными волнами, где его встречают восторженные толпы.

– Это жизнь святого Фомы, – сказал Вигор, когда они, обойдя зал по кругу, вернулись к двери. – Перед нами доказательство того, что он достиг Китая и берегов Желтого моря.

Однако это еще был не конец жизнеописания святого.

Совершив полный круг, Вигор остановился перед последней панелью. Здесь искусный чеканщик по золоту изобразил, как китайский властелин вручает человеку большой крест. За плечом властелина на небе среди звезд и серпа луны сияла комета.

Это был дар, преподнесенный святому Фоме.

Вигор наконец повернулся лицом к практически пустому залу. Единственным предметом посреди золотой юрты была сложенная из камней пирамида, подобная тем, которые обрамляли вход в пещеру шамана Баяна.

Но только на этом каменном пьедестале лежала простая черная шкатулка.

Вигор оглянулся на Грея, безмолвно спрашивая у него разрешения.

Только сейчас тот обратил внимание на нездоровую желтизну кожи пожилого прелата. И этот цвет объяснялся не отражением блеска золота. Он говорил о серьезных проблемах с печенью.

– Открывайте, – тихо произнес Грей.

08 часов 56 минут

Вигор приблизился к пирамиде, к лежащей на ней шкатулке. Его ноги онемели от благоговейного почтения, и он с трудом держался на них.