Марк Ходдер - Таинственная история заводного человека

— Нет! — подумал он. — Ведь я что-то должен был сделать!

Могучая струя воздуха подхватила его и разорвала в клочья. Чарльз Альтамон Дойл исчез в атмосфере и перестал существовать.

Траунс и Кришнамурти увидели, как «развратник», вспыхнув, скатился с Честена. Их друг медленно пополз подальше от горящего трупа. Они бросились вперед и оттащили его в безопасное место. Траунс взглянул вверх и обратил внимание на четыре цилиндра, подвешенные к ягодицам мегаломовика; от них к рукоятке копья тянулись гибкие шланги.

— Легковоспламеняющийся газ? — предположил он.

— Пожалуй, — ответил Кришнамурти, — какой-то тип огнемета. Детектив-инспектор, я даже не знаю, извините ли вы меня: они буквально влезли мне в голову — я просто ничего не мог с собой поделать!

— Брось, парень! Забудь! Детектив-инспектор Честен ранен, давай поднимем его в кузов.

— Ландыши, — прохрипел Честен, — цветы поэтов.

К ним, размахивая рапирой, приблизился «развратник». Его глаза спрятались на самом дне глазниц, а кожа свисала так, словно плоть под ней сползла с костей. Он попытался обратиться к ним, но язык и губы слишком ослабли, поэтому раздался лишь ужасный стон.

— Я займусь им, — сказал Траунс.

— Разрешите мне, — сказал голос Суинберна сверху. Он ткнул копьем в разлагающийся труп — тот вспыхнул, упал на колени, а потом на землю, продолжая гореть.

— Привет, парни! — радостно воскликнул помощник Бёртона.

— Привет, Суинберн! — ответил Траунс. — Честен ранен!

— Глупый костолом! — пискнула Покс.

— Поднимайте парня в кузов! Мисс Мэйсон позаботится о нем, а потом мы доставим его в больницу.

Траунс и Кришнамурти подняли своего товарища и перенесли в фургон.

— Горло, — сказал Траунс Изабелле, когда они осторожно положили Честена на пол.

— Пальцы сломаны, — заметил Кришнамурти.

— Не волнуйтесь, я помогу ему, — кивнула мисс Мэйсон. Тем временем Суинберн что-то прошептал Покс — пестро раскрашенная птица взлетела с его плеча и исчезла в тумане. Поэт посмотрел на своих друзей и сказал:

— Ребята, мусорных крабов нет. Что скажете, если мы почистим улицу сами?

Оба полицейских взмахнули дубинками.

— Мы готовы, — проворчал Траунс.

Глава 14

ГЛАЗ

«Если, как говорится, грядущие события заранее бросают свою тень, то прошлые события не могут не оставить своих запечатлений позади себя».

Высоко над смогом парил освещенный серебристым сиянием луны орнитоптер, хлопая крыльями на высоте двух миль; за ним тянулась длинная прерывистая полоса белого дыма. Летающей машиной управлял заводной человек с Трафальгарской площади, а в заднем кресле сидел сэр Ричард Фрэнсис Бёртон. Устройство пролетело над Темзой, отклонилось влево, к «Котлу», скользнуло над ним и направилось на восток, к Кингс-Кросс. Внезапно из облака снизу появился попугай и уселся на плечо Бёртону.

— Привет, Покс.

— Кишащий вшами чурбан! — просвистела Покс. — Сообщение от пьяницы Алджернона Суинберна. Начало сообщения. Игра началась. Конец сообщения.

— Пора. Спускаемся, — обратился Бёртон к своему спутнику. Его слуга дернул за рычаг; орнитоптер накренился, изменил курс и полетел на юг. Потом заводной человек выключил мотор, и дымная полоса внезапно оборвалась. Крылья машины застыли, и она начала планировать в облачном покрывале.

— Итак, начали, — прошептал Бёртон и положил руку на плечо заводному человеку, — сейчас мы тут всё встряхнем. На этот раз полиция — только приманка, и ты наше главное оружие.

Они опускались сквозь холодный ночной воздух.

— Что бы ни случилось со мной, — сказал Бёртон, — ты должен завершить это дело. Однако, должен сказать тебе, я действую, руководствуясь скорее интуицией, чем точным расчетом. Многие решили бы, что я сошел с ума, полагаясь на сны, и совершенно неправильно оцениваю положение. Но, надеюсь, ты-то согласен с моими доводами?

Заводной человек кивнул латунной головой. Их окутало облако. Бёртон послал Покс к Суинберну и проверил ремни: они крепко держали его.

— Будем надеяться, что твои вычисления совершенно точны, — сказал он слуге. Тот потянул еще за один рычаг. Из задних концов крыльев вышли тонкие широкие металлические перья; нос машины поднялся, и падение существенно замедлилось. Королевского агента тряс страх: он не видел ничего, кроме густого тумана, но точно знал, что они в нескольких секундах от удара о землю.

Протянув руку назад, Бёртон нащупал четыре крюка, каждый из которых был прикреплен к фюзеляжу длинной тонкой цепью. Он взял по два крюка в каждую руку и стал ждать. Перед ним поднялась механическая ладонь с четырьмя вытянутыми пальцами. Большой палец согнулся. Осталось четыре. Три. Два. Один. Из миазмов возникла крыша большого здания. Раздался сильный глухой удар — и орнитоптер, рассыпая искры, с металлическим визгом заскользил по ней. Полумертвый от страха, Бёртон кинул крюк, потом второй и третий. Правое крыло наткнулось на печную трубу; машина повернулась, пошла юзом, из крыши полетели кирпичи. Он бросил за борт последний крюк, ухватился за ремень и воззвал к Аллаху. Орнитоптер проскрежетал по крыше, ударился о парапет, взгромоздился на него и замер на самом краю. Мгновение ужаса, невесомость, визг напряженного металла и страшный удар, бросивший Бёртона прямо на спину своего металлического слуги.

Он потерял сознание. Потом пришел в себя. Дезориентация. Внешний мир появился. Ремни зарылись в грудь. Он с трудом вздохнул, помотал головой и осмотрелся. Орнитоптер висел на стене здания, между большими белыми буквами Й и О вывески «КОРОЛЕВСКИЙ ОТЕЛЬ „ВЕНЕЦИЯ“». Крылья машины изогнулись, одно из них пробило окно. Снизу доносились крики и вопли: битва на Стрэнде продолжалась.

— Красивое зрелище, — пробормотал королевский агент, затем обхватил ногами выступ на фюзеляже, схватился за край седла, убедился, что трость надежно прикреплена к брючным ремням, и расстегнул их.

— Ты в порядке? — спросил он латунного человека.

Тот кивнул.

— Я поднимаюсь. Следуй за мной.

Поочередно хватаясь за туго натянутые кольца цепей, на которых висел орнитоптер, Бёртон проворно добрался до крыши и с чувством облегчения перевалился через парапет. Мгновение спустя к нему присоединился заводной человек. Королевский агент заметил, что три из четырех крюков крепко засели в кирпичной кладке, а четвертый пробил стеклянную крышу и застрял в раме.