Глен Кук - Коварное бронзовое тщеславие

Тот, кого я посчитал магистром Безмой, сказал:

– Что-то идет не так. Я это чувствую, Майкон. Ты что-нибудь видел? Что ты на нас навлек?

– Я видел крысюков.

Чистая правда.

– Они свои. Люди Злобного Лина. Дело не в них. Есть что-то еще. Но крысюки и драконы предупредили бы нас, верно?

Он говорил сам с собой.

– Мейнесс…

– Ну ладно, ладно. Ты нервничаешь. Ты расстроен. Ты на это не подписывался. Я понимаю. Но прояви чуточку терпения. Завтра будет совершенно новый день.

Раздался другой голос. Магистр ответил:

– Я могу лишь повторить то, что уже говорил. С наступлением полуночи все изменится. С наступлением полуночи я получу силу исцелить всех нас. Но не раньше.

Неразборчивый голос стал громче и раздраженнее – видимо, он принадлежал кому-то, чей раненый друг не имел шансов дотянуть до полуночи.

Начались разговоры. Произошла потасовка. Похоже, бунтарь заплатил обычную цену неудачи. Или перестал иметь значение для магистра Безмы – который, в свою очередь, отвлекся от забот по поводу нависшей над ним угрозы.

Он закончил противостояние воплем:

– Майкон, куда ты собрался?

– Э-э… Я хотел выйти наружу осмотреться, проверить, не привлекли ли мы внимания.

Даже я на это не купился, а ведь я лежал в гробу, полупридушенный паникой – поскольку лежал в гробу, – и не мог видеть лицо Майкона. Насколько менее убедительными показались его слова тому, кто знал брата всю жизнь?

– Без тебя я с этим не справлюсь, Майкон. – Мольба и угроза, причем последнее возобладает. – Так что иди сюда и помоги.

Теперь у Майкона остались место в партере да надежда, что неприятности, которые он приволок на хвосте, помогут ему выбраться из глубокой задницы.

Я подозревал, что беднягу так или иначе надуют. Он был из тех парней, что вечно оказывались в неправильных местах.

Время шло быстрее, чем казалось в гробу, и магистр Безма торопился взяться за дело. Он начал раздавать команды. Зашаркали ноги. Заскрипела и застучала мебель. Люди переругивались. Люди жаловались. С Кивенс соскочил кляп, и она стала крайне разговорчивой. Девчонка была в хорошей форме, вовсе не напугана, как следовало бы. Но я не услышал ничего, что подсказало бы мне состояние Кипа. Кивенс его не упоминала, и я встревожился.

Легкие пути не для меня. Я узнаю новости – хорошие или плохие, – как только снимут крышку.

Рядом со мной что-то зашептало. Что-то пересекло мою грудь, словно марширующий таракан. Я с колоссальным трудом удержался, чтобы не завизжать, как паникующая девчонка.

Что-то находилось в гробу вместе со мной.

112

Я не потерял голову. Не было повода. Фиолетовые искры выдали природу моего соседа.

Как, черт побери?..

Когда мы с Морли менялись. Должно быть, в тот самый момент.

Однако это не имело значения, верно? Важнее тот факт, что теперь гроб содержал двойную порцию неприятностей для того, кто снимет крышку.

Могла ли Тара Чейн устроить розыгрыш? Иначе зачем подсаживать ко мне эту тварь? Разве что гроб являлся единственным способом провести ее мимо заклятий и ловушек магистра Безмы.

Кивенс начала вещать про жестокое обращение, изрыгая жгучие угрозы, поскольку кто-то дурно обращался с кем-то без сознания. Она ни разу не упомянула свою жуткую бабулю. У девчонки был характер.

Магистр Безма продемонстрировал собственную никчемность, издеваясь над ней.

Майкон отругал его за то, что он задирает девочку.

Я был доволен, в определенных пределах. У человека в гробу они довольно-таки ощутимы.

Все эти вопли сообщили мне важную информацию: Кип Проуз жив и, возможно, здоров, хотя и слегка без сознания.

Безма прикрикнул на кого-то, чтобы аккуратнее рисовал эти чертовы линии. Творилось ритуальное действо. Кивенс сыпала вопросами, словно ребенок на экскурсии, а не девица на алтаре, которую вот-вот принесут в жертву тьме.

Она не боялась? Не догадывалась? Проявляла глупость? Пыталась тянуть время? Или просто не могла поверить, что существуют люди вроде Безмы?

Ее бабушкой была Метательница Теней. Вряд ли девчонка могла оказаться столь наивной.

Да… Альгарды все странные, а Кивенс среди них – чемпионка.

Гроб сместился. Многоножка зашевелилась. Люди снаружи заворчали. Безма рявкнул. Напряжение давало о себе знать. Его помощники не проявляли терпение, просто у них закончился страх. Магистр не обращал внимания, потому что работал под колоссальным давлением.

Может, он не все время вел себя как полный мерзавец. Может, кому-то он искренне нравился.

Не важно. У него мои ребятишки, и он собирается поступить очень скверно. И он бы использовал в своей схеме мою мертвую жену, если бы я его не опередил. Я ему это с рук не спущу. Не проявлю понимания.

А если бы и проявил – какая разница? Черная Орхидея и Альгарды жаждали его крови. Собственный сын охотился на него. Его преследовали сестры Махткесс. А еще Маленькая Блондинка и ее друг с семьей. Они тоже участвовали в игре.

Пурпурные искры. Щелкают крошечные невидимые клешни. Перемена в суматохе снаружи…

Пение?

Они пели на старом карентийском, который не так уж и стар. Большинство людей в состоянии его понять, если как следует сосредоточатся и если говорящий не бубнит и не жует слова.

Ритуал начался. И Кивенс отчетливо, громко и недвусмысленно высказала свое мнение по этому поводу. Почему они не вставили на место кляп?

Гроб содрогнулся: кто-то взялся за крышку, не обратив внимания на то, что она не из стекла. Может, они не знали.

Может, Майкон действительно поспособствует разрушению планов своего кузена.

Может, сейчас, в критический момент, он поступит правильно.

Пение стало чуть громче, чуть быстрее. Я различил четыре голоса, два из них – прерывистые и неуверенные. Предположительно, они принадлежали тем, кто принес гроб в дом. Ни один из певцов не проявлял восторга по поводу песни.

Многоножка взобралась на меня. Несколько тысяч хитиновых клешней царапнули мое лицо, цепляясь за щетину, попадая в нос и рот. На вкус они напоминали… приглушу-ка я свое воображение. У меня имелось множество отвратительных предположений по поводу того, где эти клешни успели побывать.

Поющие окружили гроб.

Крышка соскользнула.

113

Многоножка рванулась с моего лица вверх и на волю, оставив сотню пылающих царапин. Пение оборвалось; затем гробовая тишина сменилась странным девчачьим визгом, источником которого являлась отнюдь не единственная присутствовавшая в комнате девушка.

Я прыгнул и вцепился правой рукой в горло старого козла с гривой седых волос и омерзительным выростом на лбу. На старике красовался балахон из «Дивных диковин». Самый лучший, не сомневаюсь. Придурок выронил бронзовый меч. Его глаза полезли на лоб. Он попытался покачать головой.