Джозеф Финдер - Дьявольская сила

— Понятно, — заметил я. — Ну а что будет, когда мы наберем код для входа в хранилище?

— В это время, — рассказывал Эйслер, — замок внутреннего хранилища откроется с помощью электронного устройства, а вы должны повернуть вот этот штурвал, — он указал на колесо с шестью спицами. — Не бойтесь, оно с виду только тяжелое, а поворачивается очень легко. Ну и дверь в хранилище откроется.

— А когда мы все сделаем, как быть дальше? — спросила Молли.

— Когда вы закончите проверять содержимое или же если у вас возникнут какие-то проблемы, пожалуйста, позвоните мне по этому телефону, просто подняв трубку.

— Благодарю вас, — сказала Молли, и доктор Эйслер ушел, оставив нас одних. Спустя какое-то время мы услышали, как за ним захлопнулась вторая стальная дверь.

— Бен, — шепнула Молли, — какого черта мы тут…

— Наберись терпения, — огрызнулся я и медленно и осторожно — мои перевязанные пальцы работали довольно неуклюже — набрал код 48799, следя, как на табло маленького черного пульта поочередно зажигаются для контроля красные цифры. Когда я нажал последнюю «девятку», послышался металлический свистящий звук, будто трескалась сургучная печать.

— Ну, заметано! — воскликнул я.

— У меня даже дыхание сперло, — проговорила Молли сорвавшимся от волнения голосом.

Вместе мы подошли к штурвалу и повернули его, он с каким-то пощелкиванием внутри легко проворачивался в наших руках.

И вот половина стальной стены медленно отползла в сторону.

Хранилище внутри освещалось слабой лампой дневного света. Оно показалось мне уж очень тесным, отчего я даже испытал в душе некоторое разочарование. Стены камеры казались неровно выложенными кирпичами, размеры ее составляли примерно пять на пять футов. И она почему-то оказалась совершенно пустой. Но, приглядевшись как следует, я понял, что ошибся.

Когда глаза у меня привыкли к слабому освещению, оказалось, что стены выложены вовсе не кирпичами. Это тускло отсвечивали массивные слитки золота, желтые с красноватым отливом.

Похожее на пещеру хранилище почти все, от пола до потолка, было заполнено золотом на миллиарды долларов.

— Боже мой! — только и смогла прошептать Молли.

А я стоял как столб, разинув рот от изумления. Осторожно озираясь по сторонам, подходили мы к стенам хранилища, сплошь заставленным золотыми брусками. Они вовсе не блестели и не сверкали, как обычно думают люди. При беглом взгляде все они казались тусклыми, желтовато-горчичного цвета, но, присмотревшись получше, я заметил, что некоторые аккуратно уложенные слитки имели ровный желтый цвет сливочного масла (это новые слитки, почти стопроцентно чистые), а другие отливали красноватым налетом, что говорило о наличии в них примесей меди: их, видимо, отлили из золотых монет и украшений. На торце каждого бруска виднелись большие выбитые цифры серийных номеров. Если бы не этот глубокий желтый цвет и не густая патина на чушках, то их можно было бы принять за простые аккуратно уложенные в штабели кирпичи, во множестве встречающиеся, почитай, на каждой стройке.

На многих чушках виднелись царапины и вмятины — их, по всей видимости, выплавили в России лет сто назад, а может, и раньше. Некоторые, я это знал наверняка, захватили у гитлеровской армии победоносные войска Сталина, но большая часть изготовлена из золота, добытого в Советском Союзе. Некоторые слитки были просверлены — это из них брали пробы. Самые новые слитки имели трапецевидную форму, но большинство отлито в виде прямоугольных вытянутых брусков.

— Боже мой, Бен, — вымолвила Молли, поворачиваясь ко мне. Лицо ее раскраснелось, глаза широко распахнулись. — Ты что-нибудь понимаешь?

По известным причинам говорила она шепотом. Я молча отрицательно мотнул головой.

Молли подошла к золоту и попыталась поднять чушку, но тщетно — слишком тяжела оказалась ноша, и лишь обеими руками она все же подняла ее. Подержав несколько секунд, она с глухим стуком положила тяжелый брусок обратно на место и сунула большой палец во вмятину в нем.

— Это же настоящее золото, верно ведь? — как бы с сомнением сказала она.

Я молча кивнул головой. Само собой разумеется, я очень волновался и вместе с тем перепугался, отчего в крови у меня резко подскочило содержание адреналина.

Известно знаменитое высказывание Владимира Ильича Ленина насчет золота. Вот что он писал: «Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира…»[4].

Изречение это неверно во многих аспектах. Более точно подметил сущность золота древнеримский поэт Плаутий, который сказал еще за два века до нашей эры: «Ненавижу золото: оно толкает многих людей во многих обстоятельствах на дурные поступки».

Справедливо сказано.

Из задумчивости меня вывела поза Молли, сидящей прямо на цементном полу и подпирающей спиной стену из золотых брусков на миллиарды долларов. Казалось, что душа ее выпорхнула из бренного тела. Хотя она и не побледнела, но выглядела как одуревшая.

— И кто же владелец всего этого? — спокойно спросила она.

— Не знаю.

— А догадываешься?

— Даже не догадываюсь. Пока что.

Она обхватила руками колени и притянула их к самой груди.

— Сколько же его?

— Чего?

— Золота. Сколько же здесь золота? — задала она вопрос и прикрыла глаза.

Я прикинул на глазок размеры камеры. Штабели золотых чушек вытянулись вверх на шесть футов. Длина каждой чушки девять дюймов, ширина три, а высота один дюйм. На подсчет рядов ушло некоторое время, их оказалось 526, каждый высотой шесть футов. Итого, общая длина всех слитков 3.156 футов. Стало быть, в хранилище находятся… 37.879 золотых брусков.

А верны ли мои подсчеты?

Я вспомнил, что в одной газетной заметке как-то рассказывалось о Федеральном резервном банке в Нью-Йорке, и постарался восстановить в памяти ее содержание. Там отмечалось, что в хранилище банка длиной в половину футбольного поля было упрятано золота на сумму порядка 126 миллиардов долларов, если исходить из рыночной цены золота в 400 долларов за унцию. Я не знал цену золота на тот день, когда Орлов и Синклер завладели национальными ценностями Советов и спрятали их здесь, но ради примерного подсчета можно взять те же 400 долларов за унцию.

Нет, так дело не пойдет.

Ну ладно. Подсчитаем по-другому. В самом большом помещении в Федеральном резервном банке хранится штабель золотых чушек объемом десять на десять и на восемнадцать футов. В нем насчитывается 107.000 чушек стоимостью 17 миллиардов долларов.