Станислав Романов - Мертвая голова

— Ну, этого я точно знать не могу, — сказал Жребин. — Только самые темные дела ночью делаются. И нахтфишеры…

— Дались тебе эти нахтфишеры, — оборвал его Пряхин.

Жребин замолчал. Пряхин тоже ничего не прибавил. Неизбежин, казалось, с головой погрузился в орнитологические наблюдения.

Деревянко снова достал пачку сигарет и предложил Пряхину закурить. Пряхин взял сигарету, сунул в рот и жестом попросил огоньку. Деревянко щелкнул зажигалкой и спросил как бы невзначай:

— Правду ли говорят, будто вы по внутренностям мертвецов гадаете?

Пряхин вздрогнул и выплюнул нераскуренную сигарету, на вопрос Деревянко он не ответил.

— Нет, — поспешно выпалил Жребин. — Нет.

Антон Неизбежин вдруг — наконец — пошевелился. Он неторопливо поднялся на ноги, медленно повернулся лицом к федералам и посмотрел Деревянко прямо в глаза.

Деревянко пожалел, что он задал этот последний вопрос, но ведь слово — не воробей…

Глаза у Неизбежина были черные и бездонные — страшные.

— Я могу предсказать ваше будущее без всякой требухи, — холодно произнес он, пристально глядя на Деревянко. — Чрезмерное любопытство доведет вас до беды.

— П-пожалуй, нам пора, — с запинкой пробормотал Деревянко, отступая под давящим взглядом некроманта. Натолкнулся спиной на Подручного, вздрогнул.

— Да, вам пора, — сказал Неизбежин. Глаза его были как черные дыры, как двери на тот свет.

ДРУГИЕ ФЕДЕРАЛЬНЫЕ АГЕНТЫ

Полковнику Задеке снился гнетущий тяжелый сон, бесформенный кошмар, наполненный болью и страхом. Во сне не было понятных образов или поддающихся истолкованию картин, но откуда-то из глубин этого бреда всплыло и проявилось совершенно отчетливое, ясное знание о провалившейся миссии посланных в Северную Венецию агентов Деревянко и Подручного.

Полковник Задека проснулся. Он лежал на левом боку, его бедное, натруженное сердце глухо и неровно билось в глубине большого тяжелого тела, левая рука совсем онемела.

«Я так когда-нибудь задавлю сам себя, — морщась, подумал Задека. Он неловко опрокинулся на спину, в груди кольнуло. — И умру во сне».

Задека нашарил на прикроватной тумбочке упаковку с таблетками, выдавил прямо в рот и проглотил сразу две штуки. Полегчало. Левая рука стала постепенно отходить, кровь болезненно проталкивалась в сдавленные капилляры. Задека закряхтел.

«Ежовая рукавица, — подумал он, растирая левую руку правой. — Иголками вовнутрь».

После долгого массажа рука пришла в норму. То есть в то состояние, которое полковник Задека уже привык считать нормой. Сердце тоже пришло в норму.

Настало утро.

Сергеев всегда просыпался в половине седьмого. Без всяких будильников, каждое утро ровно в 6.30, как бы поздно ни лег накануне, — по нему часы можно было проверять. Такова сила многолетней привычки.

Нынешнее утро не стало исключением: Сергеев проснулся раньше всех в доме, тихонько — чтобы не разбудить жену — выполз из-под одеяла и на цыпочках вышел из спальни. Проходя мимо детской, он не удержался, заглянул на секундочку. Близнецы Степан и Семен мирно сопели во сне. Сергеев улыбнулся, прикрыл дверь комнаты и отправился в ванную — умываться, чистить зубы, бриться — словом, делать все то, что полагается делать самостоятельному мужчине, чтобы прилично выглядеть на службе. Из ванной Сергеев прошел на кухню. Есть не хотелось. Он зажег газ и поставил на огонь чайник, в большую коричневую кружку насыпал три ложки сахарного песку и две ложки растворимого кофе. При этом, усмехнувшись, Сергеев вспомнил коллегу Иванова, — тот растворимый кофе никогда не употребляет, просто презирает его, а пьет только натуральный: мокко или, в крайнем случае, арабику. Гурман. Сергеев сделал себе тощий бутерброд из тонких, полупрозрачных ломтиков хлеба и сыра, а тут уж и чайник закипел. Сергеев плеснул в кружку кипятку, поболтал ложечкой — ну чем не кофе, а? — и пахнет, и бодрит. Он пил свой кофе маленькими глотками и заедал бутербродиком — это у него был традиционный завтрак в будние дни.

После завтрака Сергеев облачился в костюм, посмотрел на себя в зеркало и увиденным остался доволен, взял папку с отчетом и отправился на службу. Жена и дети еще спали, когда он ушел.

За одну минуту до десяти часов утра Иванов и Сергеев сошлись вместе у дверей кабинета полковника Задеки. Иванов прибежал, немного запыхавшись. Сергеев опасался еще, что его напарник опять опоздает, но обошлось.

Секретарша полковника изучала чудовищного вида и объема старинную книгу и только на секунду подняла глаза на агентов, чтобы удостовериться, что пришли именно те, кому было назначено. Иванов приветливо улыбнулся девушке, но она уже не смотрела на него, опять уткнувшись в эту чертову инкунабулу. Иванов перевел взгляд на папку с отчетом в руках Сергеева, усмехнулся и сказал:

— Что-то у тебя, дружище, нынче бледный вид. Наверное, поздно лег вчера?

— Скорее рано, — ответил Сергеев, — потому что я лег спать уже сегодня.

— Лучше недоспать, чем переесть, — глубокомысленно изрек Иванов.

— Я живу в полном соответствии с вашими заветами, товарищ Великий Кормчий, — сказал Сергеев и посмотрел на часы — было без пяти секунд десять. — Пора.

Перед дверью напарники глубоко вдохнули, нырнули в сумрак полковничьего кабинета и выдохнули в один голос:

— Доброе утро.

— Доброе? — скептически хмыкнул полковник Задека откуда-то из темноты. — Не знаю, не уверен. Впрочем, в вашем возрасте позволительно и даже вполне естественно быть оптимистами. Проходите и закройте дверь. Где отчет по делу об оборотнях?

Иванов на ощупь нашел стул и присел на краешек. Сергеев, медленно и осторожно ступая вдоль стола, приблизился к темному силуэту полковника Задеки и положил перед ним папку с отчетом.

— Вот, пожалуйста.

— Благодарю вас, — произнес полковник Задека со странной интонацией.

Сергеев спохватился, подумав, что без нормального освещения ничего нельзя прочитать, и поспешил вкратце пересказать свое резюме:

— Предварительная информация по данному делу в основном подтвердилась. В качестве мер противодействия я бы рекомендовал традиционные, апробированные методы, как то: серебряные пули, осиновые колья, обезглавливание…

Последнее слово заставило полковника Задеку забыть об оборотнях и перевело его мысли в иное русло. Он вспомнил ночной кошмар, тяжко вздохнул и заговорил без предисловий:

— Три дня назад, в среду, в Северной Венеции местными органами правопорядка был обнаружен труп гражданина Копфлоса…