Максим Дегтярев - Условный переход (Дело интуиционистов)
— Да, — согласился я, — это повод, чтобы поменять смену.
— Они собирались вместе посмотреть новую квартиру.
— Давно пора.
— Значит, ты был у них? — Виттенгер поймал меня на неосторожном слове.
— Инспектор, предлагаю открыть карты. Вы, как гостеприимный хозяин, сделаете это первым. Насколько я понял, Моцарт пожаловался в полицию на то, что в его квартиру кто-то вломился. Он нашел подслушивающую аппаратуру, что с одной стороны делает ему честь, с другой — начисто опровергает наше участие. Мы не дилетанты. Нашу аппаратуру так быстро не находят, — и я снова оглядел кабинет.
Инспектор на это не отреагировал. У него, как и у меня, железная выдержка.
— Продолжай, — сказал он. — У тебя хорошо получается.
— Прокрутите запись. После Моцарта я отправился в квартиру в конце коридора. Пробыл там минут сорок. Что я там делал, вас не касается. Но мне нужна была именно та квартира, а не эта.
— Та, эта… Там вы оборудовали наблюдательный пункт, это очевидно.
Однако запись он не промотал.
— Вот, — сказал я. — Вот вам пример дилетантизма. Вы установили камеру только перед дверью. Куда я пошел, вы не знаете. А то, что мне знакомо имя Моцарт, так пусть это вас не смущает. На Фаоне его знает последний вапролок. Могу и вас просветить…
— Не трещи. Не ты один тут такой умный. Я проверял, как работает ОДЛ. К кому ты ходил?
— Частное расследование, инспектор. Подробности — у Шефа. Поговорите с ним. Если он в настроении, то считайте, что сегодня ваш день…
— Подожди за дверью.
Уйти совсем мне не дали. На выходе из холла стояла пышногрудая полисменша и почесывала под мышкой. Обнаружив свободный стул и уже собираясь на него сесть, я услышал дежурное «Окрашено!». Сел, потому что они здесь так шутят. Спустя десять минут в дверях нарисовался Виттенгер. Он приказал проваливать. Полисменша перестала чесаться и проводила меня до выхода. Часы показывали три с четвертью. Я полетел в Отдел.
Первым делом Шеф прочистил мне мозги за то, что я отправился к Виттенгеру, не посоветовавшись с ним.
— Вы были на совещании, а у меня не было времени.
В ожидании поддержки я посмотрел на Яну. Она кивнула.
— На обед у тебя времени хватило.
— Нет, — заступилась Яна, — он не доел десерт. Остатки в холодильнике, — сказала она мне.
— Что Виттенгер? — спросил я.
— Слушает Моцарта, — ответил Шеф.
— В смысле?
— В прямом.
Я все равно не понял. Но стою, молчу. Наконец, он отдает распоряжение:
— Ты (то есть я) заканчивай с отчетом для Рушенбаума. Ты, Яна, разузнай все о Моцарте. Будет время, помоги Ларсону с голосовым архивом. До утра от ОИБ известий все равно не будет.
— У нас еще есть портрет Человека с Гвоздем, — напомнила Яна.
У Шефа окончательно испортилось настроение. Он вспомнил, что нам мало найти владельца номера. Нам предстоит еще найти ЧГ.
— Прогони по базе, — сказал он без тени энтузиазма.
— Меняю на отчет, — шепнул я ей.
Обмен не состоялся. Вечером, часов в девять, я заглянул к Яне в кабинет. Из-за тесноты зайти туда невозможно. «Заглянуть» — самое подходящее слово.
Яна вглядывалась в портрет ЧГ.
— Кого-то он мне напоминает, — сказала она. — Что-то классическое.
— Давно бы спросила. Фаюмский портрет, известная вещь. Странно, что ты не догадалась.
Она снисходительно усмехнулась, но то было единственным, до чего она снизошла. Тогда я спросил о Моцарте. В ответ Яна посоветовала не проспать утренний доклад. Там она все расскажет. Перед уходом из Отдела я зашел в лабораторию к Ларсону узнать насчет голосов. И ни сколько не удивился, получив совет, слово в слово повторявший Янин.
4
Когда-то я делил этот кабинет вместе с Берхом. Потом я остался в нем один. Шеф решил, что для меня он слишком просторен и велел перенести сюда часть аппаратуры из Яниной коморки. Яна выиграла два квадратных метра, я потерял десять. Время, проведенное за первой рабочей чашкой кофе, я посвящаю разгадыванию этого явления. Сегодня мне пришлось нарушить традицию и подумать над новой загадкой. Ее уже нельзя было связать с нарушением пространственной метрики — если и произошло какое-то нарушение, то искать его нужно было в моей голове. С другой стороны, еще вчера она работала, как часы в Фаонской службе галактического времени. Почему же теперь по потолку моего кабинета шагают разноцветные сапиенсы? Мало того, сапиенсы размахивали плакатами с оскорбительными для меня лозунгами. «Федтр, mon amor, айда к нам на забор!». Почему «на забор», когда они на потолке?
В надежде, что это все-таки не галлюцинация, я бросился на поиски проекционной аппаратуры. В кабинете ее не было. Можно ли за ночь превратить потолок в экран? Вопрос технический и за ответом следует обратиться к Ларсону, тем более что и ошибка с французской рифмой и скрупулезно проставленное ударение явно указывали на его авторство.
Ларсон быстро сдался.
— Телепикт, — сказал он, — жидкость наподобие лака, последнее достижение нано-красочной промышленности. Обработанная телепиктом поверхность становится экраном. Изображение можно передавать с любого расстояния, оно ограничено лишь мощностью передатчика. Для ретрансляции сигнала подойдет стандартная ретрансляционная сеть, но, как мне кажется, пострадает качество изображения.
— А как обрабатывать? — спросил я. — Три раза крыть, сутки сохнуть?
— Намного проще. Смотри.
Эксперт взял со стеллажа неприметный баллончик с распылителем и побрызгал из него на стену. Через несколько секунд по стене запрыгали сапиенсы. Я поинтересовался:
— От них можно как-нибудь избавиться?
— В два счета. — И он провел по стене рукой. Головы сапиенсовов побледнели, зато на его ладони появились какие-то размытые, цветные пятна. — Смывается пятипроцентным спиртовым раствором, — пояснил он, — или даже обычным мылом.
— И что, распылять можно на любой поверхности?
— Желательно, чтобы она была гладкой. На шершавой поверхности картинка будет размытой. Впрочем, если картинка статична, то подойдет и шкура вапролока.
— Вапролоки будут против. Слушай, а звук…
— Нет, — улыбнулся он, — до этого наука пока еще не дошла.
— Ладно, скажешь роботу-уборщику, чтобы вымыл мне потолок.
— Не уверен, входит ли мытье потолков в его обязанности.
— И чьи это проблемы?
Озадачив Ларсона, я пошел проверять, не обвалился ли потолок от сапиенских похождений.
На утреннем докладе Яна выступала первой.
— Моцарт, Вольфганг Амадей, композитор, родился в тысяча семьсот пятьдесят шестом году христианского летоисчисления в городе Зальцбург, Австрия, Земля… — она подняла глаза на Шефа, так как предполагала, что он остановит ее уже на дате.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});