Даниэль Клугер - Дело о вещих снах

– Э-э… – промямлил Ницан, просящее поглядывая на голема. – Э-э… снами? Вот оно что… – он понял, что, все-таки, влип. Сновидения – прерогатива повелителей подземного царства. Никакого желания вмешиваться в их дела у Ницана не было. Но, похоже, придется. Удрученно покрутив в руках пустой бокал, сыщик вновь бросил молящий взгляд на голема.

Странно. На жесты великан не реагировал, а на взгляды – среагировал немедленно. И, что самое интересное, среагировал, с точки зрения Ницана, совершенно правильно, наполнив его бокал не сладким вином, а прозрачной и крепкой лагашской горькой настойкой. Вдова недоуменно посмотрела на сыщика, который, с выражением блаженства на лице, опустошил бокал, откинулся в кресле.

– Э-э… – снова повторил Ницан, с трудом удерживаясь от желания зевнуть. – Сны. Очень хорошо. И что же за сны видел ваш муж перед смертью?

– По-моему, с вас хватит, – заметила вдова. – Впрочем, как хотите. Что за сны? Вы спрашиваете, о каких снах идет речь?

– Именно, – Ницан энергично кивнул, едва не ударившись лбом о крышку стола. – Именно это я и спрашиваю.

Вдова пожала плечами.

– Разумеется, о вещих, – ответила она. – Полтора года назад, в канун Нового года мой муж впервые заговорил о вещем сне. Он был озабочен. Весьма озабочен. По его словам выходило, что боги предупреждают его о великой опасности.

Ницан собрал всю свою волю, чтобы не поддаться расслабляющему действию убойной смеси – ячменного пива, пальмового крепкого и лагашской горькой. Никому другому это бы нипочем не удалось, но наш сыщик обладал опытом потребления напитков, поставляемых из Изнанки Мира, а эффект, ими производимый, и сравнивать с земным эффектом нельзя. Словом, после нескольких мгновений мучительной борьбы с самим собой, сыщик сумел сосредоточиться.

– Значит, ваш муж в течение последних полутора лет видел вещие сны? – уточнил Ницан. Он старался говорить, не разжимая зубов. Это позволяло удерживаться от зевков. – Очень, очень интересно. Именно из сновидений он узнал о грозящей опасности.

– Представьте себе.

Ницан попытался. Не получилось. Он тяжело вздохнул.

– Пожалуй, я пойду, – сказал он. – Если вы не возражаете. Надобно мне подумать, – он поднялся из-за стола. – А вот эти игрушки, – сыщик указал на пакет со свечами и прочими загадочными предметами, – я прихвачу с собой.

– Я могу вас отвезти, – предложила вдова. Вспомнив предыдущую поездку, Ницан энергично замотал головой.

– Не беспокойтесь, – он вежливо улыбнулся. – Прогулка по свежему воздуху – именно то, в чем я сейчас нуждаюсь.

– Что ж, прекрасно, – вдова тоже поднялась со своего места. – Я провожу вас.

Они вернулись той же дорогой, но уже без захода в семейное святилище. У ворот госпожа Барроэс вдруг сказала:

– Вынуждена вас разочаровать, господин Бар-Аба. Я не боюсь гнева Эрешкигаль. Я вообще ничего не боюсь. Всего хорошего.

Прежде, чем Ницан успел сообразить, к чему она эта сказала, ворота захлопнулись, и он оказался на улице.

Едва захлопнулись ворота виллы, как он пожалел о том, что отказался от великодушного предложения госпожи Барроэс его подвезти. Подобно большинству богачей Тель-Рефаима, семейство Барроэс предпочитало жить столь далеко от центра города, что пешая прогулка могла занять никак не меньше четырех-пяти часов. При этом солнце с небосвода палило нещадно, а глаза Ницана слипались от сильнейшего желания спать. Желание, по всей видимости, стало побочным эффектом смешения пальмового крепкого и лагашской горькой, приправленных ячменным пивом.

Сыщик с трудом переставлял ватные ноги, чувствуя, что может и не дойти до дома. Винные пары, переполнявшие его, готовы были с минуты на минуту закипеть. А трасса, соединявшая квартал роскошных вилл с центром города, была пуста.

Преодолев что-то около пятисот локтей, Ницан обнаружил большой плоский камень, словно специально оставленный в тени под большой пальмой, одиноко росшей на обочине. Прежде, чем усесться, он осторожно потрогал гладкую, словно отполированную поверхность – камень мог изрядно накалиться от солнечных лучей, так что севший на него сыщик рисковал превратиться в не поданное к столу Нурит Барроэс экзотическое блюдо: сыщик, запеченный на камне, в винно-пивном соусе.

Но шероховатая поверхность камня оказалась восхитительно-прохладной – тень от пальмы укрывала камень от палящих лучей.

Ницан сел (вернее было бы сказать – упал) на камень, облегченно прислонился к столь же прохладному и шероховатому стволу и закрыл глаза.

– Вещие сны… – пробормотал он, погружаясь в полудрему. – Хорошо бы мне сейчас тоже увидеть вещий сон…

Но вместо того, чтобы увидеть вещий сон, он услышал пронзительный звук автомобильного сигнала. Он не сразу разлепил глаза и без особого любопытства уставился в притормозивший автомобиль. Только через несколько мгновений он узнал «онагр-101», принадлежавший его заказчице.

С трудом поднявшись на ноги, Ницан сделал несколько шагов к машине. И едва не упал. По счастью, госпожа Барроэс уже вышла из машины и успела его поддержать. С ее помощью Ницан приблизился к «онагру», взялся за ручку двери.

И с удивлением обнаружил, что сонное состояние прошло. Словно по мановению руки. Вдова тоже заметила это, нахмурилась было. Видимо, подумала, что Ницан устраивал какой-то розыгрыш – непонятный, но оскорбительный.

– Решила, что, все-таки, подвезу вас, – сухо сообщила она. – До города далеко, день сегодня жаркий, а вы в себя влили спиртного больше, чем разумный человек может вынести.

– Ерунда, – махнул рукой Ницан, вполне оправившийся от дремоты. – Вашими стараниями, я чувствую себя вполне обеспеченным человеком. Могу, в крайнем случае, на такси добраться, – для вящей убедительности, он полез во внутренний карман, чтобы продемонстрировать деньги госпоже Барроэс.

Рука схватила пустоту.

– Вот сволочи… – пробормотал сыщик, потерянно оглядываясь по сторонам. – Вот ведь гады какие…

– Садитесь, – усмехнувшись, сказала вдова. – Обойдемся на сегодня без такси. Тем более, я вспомнила кое-что еще.

Ницан сел, продолжая переживать исчезновение денег. Воришка воспользовался его коротким сном и выудил из кармана кругленькую сумму. Хорош сыщик, нечего сказать! Конечно, можно было бы, с помощью жезла, определить ментальный след преступника, но… Ницан тяжело вздохнул и тотчас вспомнил о заклятии, которое суровый Лугальбанда наложил на его полицейский жезл.

Вдова повернула ключ зажигания, двигатель зарычал.

– Стойте! – воскликнул Ницан. – А сумка? Моя сумка! Со свечами и досье!

К счастью, воришка на сумку не позарился. Сумка стояла у камня. Ницан облегченно вздохнул, в два шага преодолел расстояние. Наклонился к сумке.