Бессмертные тоже плачут (СИ) - Екатерина Витальевна Козина
— Простите, она не любит чужаков, — пробормотала девушка, оттаскивая беснующуюся собаку от Риты. Слюнявые, почти что покрытые белой пеной, челюсти щелкали почти у самого Ритиного лица. — Фу! Лиза, фу! Вы подошли слишком близко, извините.
Шарова поняла, что и пытаться не стоит сожрать эту девушку.
— Ничего, это вы меня простите, — пробормотала Рита, быстро отступая в тень деревьев, а потом срываясь прочь.
Вот ведь напасть! Жрать ей захотелось теперь еще сильнее. От испуга, наверное.
И в этом районе нельзя никого искать на ужин, потому что девчонка с собакой может вспомнить ее лицо. Придется Рите еще покружить по городу, чтобы найти достойный ужин.
Когда она направилась по пустой улице куда-то в сторону центра, ей снова показалось, что кто-то смотрит, следит за ней. Рита покрутила головой. Но преследователь был слишком скрытен и не показывал себя. Придется снова отрываться. Не может же она прямо при нем напасть на кого-нибудь. Даже с учетом того, что убивать Рита не хотела, ей надо было немного свежей крови, и только.
6
— Вася, ты почему так долго? — мама стояла в коридоре, завернутая в потрепанный халат.
Василиса привязала собаку к дверной ручке и стянула с себя шапку.
— Да прошлись с Лизой. Ждала, пока она дела все сделает, — ответила Кравцова. Не будет же она говорить матери, что собака напала на какую-то девчонку, шатающуюся по парку. Зачем родительницу лишний раз беспокоить.
— Ты сама говорила, что в городе маньяк орудует. И по ночам на одиночек нападает, — мама продолжала сверлить Василису взглядом. — А потом берешь и делаешь то, от чего предостерегаешь других. Ходишь ночью по улице.
— Мам, — Василиса подошла к матери, приобняла и чмокнула ее в щеку. — Я же с Лизой, что может со мной случиться. Она ведь у нас охранница.
— Старая уже охранница-то. Вон, до утра дотерпеть не может, — буркнула мама, немного оттаивая. — Мой ей лапы и спать давай. А то опять завтра не выспишься. Будешь с синяками под глазами ходить. Всех мужиков распугаешь.
Вася только усмехнулась. Какие мужики, когда она вся погружена в расследование. Она даже с собакой смогла только в ночи выйти, потому что с работы вернулась полчаса назад. Потому что в бумажках зарылась так, что ее саму видно за ними не было, что уж говорить о синяках под ее глазами.
— Хорошо, хорошо, — согласилась девушка, не собираясь спорить с родительницей.
— Ты только и делаешь, что соглашаешься. Только ни с кем не гуляешь, все в работе своей. Так одна и будешь до конца жизни. И я внуков не дождусь, наверное.
— Мам, не начинай, — грозно предупредила Кравцова. Эти разговоры, как пожары летом, вспыхивали в самый неожиданный момент и долго не могли потухнуть.
Для мамы замужество и дети были больной темой на протяжении последних лет семи. Как двадцать Василисе стукнуло, так и началось.
— Что не начинай, — обиделась сразу мама. — Ты только и делаешь, что маньяков ловишь. Лучше бы ты так женихов ловила! Кто тебе стакан воды в старости принесет? Маньяк твой?
— Надеюсь, что нет, — усмехнулась Василиса, протирая Лизе лапы.
Собака терпеливо выносила экзекуции, которые терпеть не могла. Но так уж приучил ее покойный Игнат Романович, Васин отец. Погиб пять лет назад в перестрелке, тоже в милиции работал. Вася ради него и пошла следователем. Хотела продолжить отцовское дело.
Мама поджала губы. В последнее время дочка совершенно не велась на ее причитания. Просто слушать отказывалась.
— Да я как лучше ведь хочу! — сказала мать свою коронную фразу. — Чтобы ты одна не осталась.
— Вот поймаю вампира этого, вот тогда начну с мужчинами знакомиться, хорошо? — улыбнулась девушка примирительно.
— Хорошо, я тебе чай заварила. Пей и спать, — а сама, запахнувшись сильнее в халат, скрылась в большой комнате и включила телевизор.
***
Рита слонялась по улице до самого утра. И когда наконец-то почувствовала, что преследователь отстал, подкараулила первого вышедшего на работу мужчину и набросилась на него со всем остервенением. Мозг в этот момент не работал. Голод уже давно затмевал разум, но девушка старалась держать себя в руках, даже видя одиноких прохожих.
И вот теперь она дала волю своим зубам, а точнее ложному языку. Даже вампиром она была не таким, какими их привыкли представлять. А неправильным, пьющим кровь через язык, похожий на трубочку. Она была противна самой себе.
Мужчина обмякал в ее объятиях. Рита хотела остановиться, даже мысль промелькивала, что стоит оставить его в живых, ведь она уже подпиталась. Но остановиться не получалось. Человек внутри нее кричал, что так нельзя. А пиявцу было все равно.
Кто-то схватил ее за шкирку и отбросил в сторону. Рита упала на асфальт, ошалело оглядываясь. Она еще никогда не видела Валерку таким.
Он тяжело дышал, вокруг глаз расползлись черные прожилки. Взгляд был такой, будто он готов на месте убить Риту.
— Это ты. Все это время это была ты, — процедил он, сжимая кулаки.
Рита подскочила на ноги, собираясь бежать, но со всех сторон были высокие стены дома. Один проход через подворотню, на его преграждал Лагунов.
— Да. Но я, я не хотела. Так получалось. Я пыталась остановиться! — слова прозвучали не искренне. Перед лицом опасности, все человеческое в Рите спряталось. Остался только лживый вампир, жаждущий еще крови. Ненасытный убийца. Хищник. Охотник.
— Скольких людей ты убила? — Лагунов сделал шаг к Рите, намереваясь схватить ее за руку. Девушка отступила, упираясь спиной в стену.
Если сейчас прыгнуть, может получиться взобраться на крышу. У вампиров прыгучесть повышенная, должно все выйти.
— Не вздумай бежать. Я сильнее тебя, и всегда смогу догнать.
— Ты следил за мной, — обвинительно сказала Рита. — Всю ночь. Это ты следил!
— Да. Потому что я отвечаю за тебя, Шарова! — закричал он. — Это из-за меня ты стала такой! И теперь… Сколько? Скольких ты убила?
— Не знаю. Четверых? Пятерых? — она пыталась вспомнить, но разум отказывался подсчитывать людей. Зачем? Это ведь просто еда. — Ты же не считаешь, сколько выпил бутылок молока.
— Это люди! Живые!
— Ну, теперь нет, — усмехнулась девушка. Она понимала, что это ее последние минуты. И как бы хорошо не относился к ней Лагунов. Как бы не дорожил ей. У него есть принцип. Он не приемлет убийства. А она совершила целых пять. И теперь, скорее всего, должна будет умереть из-за этого.
Он протянул в сторону Риты руку и твердо произнес:
— Теперь у тебя больше нет своей силы воли. Как стратилат, я приказываю тебе, во всем подчиняться мне и не иметь
