ЧОП "ЗАРЯ" - Евгений Александрович Гарцевич
– А, ну да, осиновый же кол…
– Ты как вообще?
– Норм, я в деле.
Крутанул, будто бейсбольную биту, кол в руке, и решил, что готов. Приход от поглощенного света еще действовал, а, может, это гены пробуждались, но страха не было. Я действительно, был готов. Мысли о реалити-шоу, разводе или инсценировке куда-то пропали, а вместо них пришло спокойствие.
Осиновый кол в сердце? Да, легко! Шишек в жопу напихать, как в том старом анекдоте? Да, пожалуйста! Я все равно не представляю, где у них сердце – там зубов столько, что кажется, будто это не звери, а ходячие челюсти.
Давайте, твари, подходите по одному, буду анатомию изучать. Мне начинал нравиться этот мир – простой и понятный. Перед тобой зло, а в руках бита. Вспомнить бы еще, что там рекомендуют в случае нападения животных. Или какие были мифы – баргесты в старом мире, насколько я помню, тоже были. У англичан вроде в мифологии.
Но вспомнить мне не дали. Гидеон стал крутиться от одной твари к другой и затянул какое-то протяжное песнопение на непонятном языке. Но пафоса в нем было, как в фильмах с припадочными экзорцистами. Скорее всего, латынь. Я слышал отдельные слова, типа: верде, драко, лукс, дукс, сатана… но в остальном этот церковный речитатив от меня ускользал.
А вот собачек аж приплюснуло. Они выгнули спины, прижав морды к земле, скалились и рычали, пуская зеленые слюни, но вперед не шли.
Первым у нас среагировал Вилы – подскочил к ближайшей и ударом снизу вверх подцепил ее на вилы. Прокрутил над головой и впечатал в землю в метре от меня, обдав грязными брызгами. Тварь дергалась, но он держал крепко, подставив под мой удар ее грудину и не давая перевернуться.
Я сделал шаг вперед, уверенно произнес единственное, что пришло в голову: «Аминь», прицелился и со всей дури вогнал кол в выпирающие ребра монстра. Даже перестарался чутка и упал на колени, вслед за колом. Хрустнула кость, послышался скрежет, когда кол зацепил вилы и воткнулся в землю. Баргест дернулся, взвизгнул и затих.
Голос священника дрогнул, может, слова в песне закончились, может, горло пересохло, но на пару секунд к монстрам вернулась способность двигаться. Справа мелькнул черный комок с оскаленной пастью, которая прыгнула в мою сторону. И в это же мгновение раздался выстрел, сотни горящих частичек вылетели из обреза Захара, поглотив прыгнувшую собаку прямо в воздухе. До меня тварь не долетела, дымящимся обмылком рухнув в грязь. Где ее тут же припечатали вилами.
Пока я поднялся и, наконец, вытащил застрявший кол, добивать было уже некого. Гидеон раскидал сразу двоих, орудуя серебряным крестом, из ножки которого торчало длинное лезвие. Весь покрытый грязью, кровью и зелеными ошметками, он стоял, оперевшись на колени, и пытался продышаться.
Не успел.
Из тумана выскочила очередная тварь – та самая, что должна была сидеть на крыше. Вот только крыша ей была не нужна. Метра полтора в высоту. Пасть такая, что можно арбузы, как орешки щелкать. В один прыжок она оказалась рядом с нами. Во второй прыжок, которому совсем чуть-чуть подправил траекторию новый выстрел Захара, она сбила с ног Гидеона, вытолкнув его из зоны видимости.
На след от зажигательного патрона она даже не обратила внимания, хотя часть задницы и хвост обуглились и светились красными точками горелой плоти. Оттуда шел дым и, смешиваясь с туманом, делая и без того резкие движения, смазанными и нечеткими.
Пока я все это осознавал, монстр успел разделаться с Вилами – мужику пропороли плечо и разодрали фуфайку на спине, когда он с воплями попытался убежать. На дороге остались только мы с Захаром.
Управляющий ковырялся с обрезом, пытаясь его перезарядить, и тварь решила, что я сейчас опасней. Зарычала, брызгая зеленой слюной, и бросилась на меня.
По рецепту вилочного друга я рванул в обратную сторону. Не хуже монстра в три, максимум четыре, прыжка добежал до «буханки» и вскарабкался на крышу. Присел, развернулся и уставился в огромные черные глаза.
Баргест стоял на задних лапах, а передние закинул поверх лобовухи и тянулся ко мне. Морда оказалась аккурат на одном уровне со мной. Пустые провалы глаз, наполненные зеленым призрачным огнем, внимательно меня изучали. Правая лапа, как кошачья, скребла по крыше, стараясь сгрести меня вниз.
Получив колом по лапе, тварь что-то смекнула и вдруг исчезла. Но лишь для того, чтобы появиться с боковой стороны «буханки». Сначала раздался удар, скрипнул прогнутый металл, и машину качнуло. А потом морда с верхушками лап появились опять, буквально в полуметре от меня.
Баргест больше не пытался меня достать и стал просто давить на «буханку». Уазик скрипел и шатался, и с каждым новым ударом амплитуда росла. Я чуть не свалился, распластавшись на крыше и стараясь отползти подальше от баргеста.
В тумане послышался новый речитатив Гидеона, сначала тихо, потом громче, затем громкий и резкий свист, на который тварь повернула голову.
Я не стал мешкать, перекатился по крыше и ткнул колом ей в глаз, сразу же пытаясь отползти. Псина зарычала, дернулась в мою сторону. Успела зацепить меня лапой за ботинок и потащила к себе.
Священник опять свистнул, и вместе со свистом раздался грохот выстрела, и куда-то по задним лапам баргесту прилетела серебряная вспышка. И вот тогда тварь проняло. Рык сменился на жалобный вой, но даже через этот ор я отчетливо слышал шипение. Будто кислота что-то разъедает, и запах, как от открытой крышки старой помойки.
Баргест продолжал меня тянуть вниз, оседая всем телом. И когда я уже навис над краем крыши, то смог извернуться и выставить перед собой осиновый кол.
Мы упали вместе. У твари отсутствовала одна лапа, края которой светились серебряным цветом, шипели и пузырились. Она пыталась встать, но никак не могла перевернуться со спины.
Я высвободил драный ботинок и откатился немного вбок со стороны раненого глаза. Понял, что она не видит меня. И тогда воткнул кол ровно под собачий локоть. Стал отползать и ногой вбил его глубже, а потом еще один раз. Остановился только когда увидел Гидеона, проткнувшего баргеста еще одним колом.
– Малой, ты как? – Гидеон устало прислонился к помятому боку «буханки», – Вставай, надо разрыв закрыть, пока новые не вылезли. Трофеи потом соберем.
– Сжечь ее не надо?
– Надо, но сначала разлом, – священник протянул мне руку и рывком поднял на ноги, – Слабоват ты, будто и не внук Гордея.
