Нокаут на шестой минуте - Питер Гент

НОКАУТ НА ШЕСТОЙ МИНУТЕ

Питер Гент

СОРОК ИЗ СЕВЕРНОГО ДАЛЛАСА

Алистер Маклин

ПЫЛЬ НА ТРАССЕ

Вадим Корш

НОКАУТ НА ШЕСТОЙ МИНУТЕ

Леонид Моргун

КОРТ XXIII

Спортивный детектив

Выпуск 2

Питер Гент

СОРОК ИЗ СЕВЕРНОГО ДАЛЛАСА[1]

Питер Гент — в прошлом профессиональный игрок в американский футбол, много лет выступал за один из лучших клубов американской футбольной лиги «Даллас Ковбойз». Книга Гента, в силу художественных достоинств и тематики, явилась откровением для читающей публики и критики. Недаром еженедельник «Нью-Йорк таймс Бук Ревью» в течение нескольких месяцев ставил роман в число двадцати лучших книг года.

Роман, вероятно, трудно назвать детективом. Однако элементы этого жанра присутствуют в книге. Не в классической форме, а в глубине, за кадром. Они едва заметны, они незначительны в скоротечных натуралистических эпизодах, по существу, они не первозначны, хотя играют в судьбе героя определенную роль.

Истинным детективом в романе можно назвать самого автора. Именно он выявляет настоящего виновника сломанных костей и судеб. Индустрии профессионального спорта не важна сущность человека, ей необходимы крепкие тела, мышцы — все, приносящее прибыль.

Неверно было бы думать, что проблемы профессионального спорта только американские, связаны только с американским футболом. Они всечеловечны и всеспортивны. И нет разделения на «их» спорт и «наш» спорт. Не единожды можно приводить примеры недостойного поведения советских атлетов, употребления ими запрещенных стимуляторов. Естественно, что сам вид — американский футбол — определил фактуру текста. Наиболее злой и жестокий, отдаленно напоминающий регби, сквозь него мы видим лицо всего профессионального спорта — бездуховность и обезличивание.

Время действия романа — 60-е годы. Это начало борьбы против повсеместного употребления наркотиков, против монополий во всех сферах жизни. К 80-м Америка причесалась и побрилась, люди раздобрели в сытой жизни. Смягчился и футбол. Средства защиты — шлемы, щитки… стали более современными и прочными, но проблемы профессионального спорта остались. Они те же, что обрисовал в своем романе Питер Гент.

Автор не случайно выхватил из шеренги атлетов главного героя Филипа Эллиота — он неординарен. Его можно было бы назвать белой вороной, но это не совсем верная характеристика. Он такой же, как и все, вернее, он похож на всех, но и отличен. В нем отнюдь не океан разума, но зарождающийся родник. А это уже опасно. Индустрия спорта не потерпит даже потенциальную личность. Индивидуализм всегда опасен для империи (в данном случае спортивной). Человек не страшен, когда курит марихуану или напивается вусмерть, но страшен, когда выделяется из серого мышления и противопоставляет себя империи. Она давит таких…

Хотелось, чтобы читатель за всеми натуралистичными сексуальными сценами разглядел второй план, подводное течение — трагедию несостоявшегося, но обаятельного человека Фила Эллиота.

Понедельник

Грузовик резко свернул на обочину, поскакал по ухабам и остановился. Джо-Боб с хохотом вывалился в канаву, держа в руке бутылку виски. Поднявшись на колени, он швырнул ее мне:

— Лови, ублюдок! Допивай — и за дело! Где там наши стволы!

Моросил холодный мелкий дождь. Все вокруг было тускло-серым, желто-бурым. Лежать бы сейчас в теплой постели, подумал я, вместо того чтобы таскаться весь день под дождем по полям Техаса в компании трех пьяных придурков, заманивших меня на охоту. Но чего не сделаешь ради команды. Ради коллектива.

— Черт! — выбравшись наконец из-за руля, широко расставив ноги, Медоуз начал мочиться, но заметил диких голубей, садящихся на овсяное поле. — Ты глянь! Дай-ка пушку!

— Далеко слишком, — сказал я.

— Пушку!! — завопил Медоуз, и я бросил ему автоматическое ружье двенадцатого калибра с золотым спусковым крючком.

Грохнул выстрел — дробь срезала метелки овса на полпути между автомобилем и голубями. Несколько голубей поднялось в воздух, парни, расхватав ружья, патроны, побежали в поле, продираясь сквозь заросли овса. Я тоже взял свою дешевую двустволку, купленную в универмаге «Сиэрс», поспешил за ними, заряжая ружье на бегу.

— Овес мокрый, им будет трудно взлететь, — заметил Джо-Боб.

Прямо перед нами вспорхнул жаворонок, замахал отчаянно крыльями на ветру, Медоуз и Джо-Боб одновременно вскинули стволы, и два заряда дроби в клочья разнесли крошечную пятнистую птичку.

— А я уж думал, что совсем ослеп! — захохотал довольный Джо-Боб.

Медоуз переломил свой «Браунинг» и вложил новый патрон.

Сэт Максвелл посмотрел на меня и ухмыльнулся. Это он вытащил меня на охоту, он был уверен, что это будет хорошей терапией. Уже несколько лет я играл в одной футбольной команде с Медоузом и Джо-Бобом, но, несмотря на все мои усилия, отношения между нами можно было назвать лишь временным и очень ненадежным перемирием. Они не любили меня. Я их боялся. В раздевалке, голые, огромные, они вызывали во мне отвращение, страх, но здесь, на овсяном поле графства Паркер, пьяные, с ружьями, мокрые от дождя, расхристанные, оба гиганта выглядели как чудовища из ночного кошмара. И мне хотелось чем-нибудь угодить им, хотя и ненавидел я себя за это. Джо-Боб поднял окровавленную мякоть, которая минуту назад была жаворонком, бросил в меня.

— Спокойно, — сказал Максвелл. — Уверенность в себе сделала его одной из самых ярких звезд профессионального футбола. — Тебя никто не тронет. Главное, не лезь вперед.

Загрохотали выстрелы. Джо-Боб и Медоуз сбили трех голубей.

— Две птички мои! — крикнул Джо-Боб.

— Перебьешься, это я двух хлопнул! — возразил Медоуз. — А третья от страха померла!

— Хрен тебе в зубы! — сказал Джо-Боб, заряжая ружье. Потом он наклонился, поднял голубя, еще живого, трепещущего, сжал двумя пальцами ему шею и оторвал голову. Крылья судорожно дернулись, голубь затих. Джо-Боб вдруг резко развернулся и бросил голубиную голову в меня; я поймал ее и бросил обратно, на руке моей осталась кровь. Я вытер ладонь о джинсы, сжал в кулак, и пальцы слиплись. Медоуз поднял из овса другого голубя, он тоже трепыхался.

— Лови! — сказал Медоуз, бросая голубя в руки Джо-Боба. — Оторви ему башку, а я последнего поищу!

Раненая птица взлетела, словно бейсбольный мяч, но в воздухе ожила, замахала крыльями, полетела к нам.

— Ах, сучий потрох! — взревел Медоуз, вскидывая ружье и целясь.

— Не стреляй! — крикнул Максвелл, и мы оба бросились на землю.

Дважды прогремел браунинг — убитый голубь хлопнулся рядом со мной. Я тут же навалился на него, боясь, что птица снова оживет и Медоуз откроет пальбу.

Мы