Ирина Коблова - Властелин Сонхи
Всхлипнув, она шумно высморкалась в большой кружевной платок и одним махом оприходовала стакан.
Песчаная ведьма работала на разборе завалов с утра до позднего вечера. Все, что содержало кремнезем, приходило в движение, расползалось и укладывалось в повозки, подчиняясь ее воле. Это требовало времени и сил, только в сказках такие вещи делаются запросто. Жила она в гостинице «Пятый зонтик», за счет города. Ее сбережения пропали вместе с исчезнувшим капиталом Королевского банка, но, как истинная олосохарская ведьма, Хеледика из-за денег не переживала. К тому же она по-прежнему на службе, и рано или поздно ей опять начнут платить жалование.
Иногда в руинах попадались трупы людей, кошек, собак. Однажды откопали живого человека, протянувшего под завалом полторы восьмицы – бездомного, забравшегося переночевать в пустующий особняк, его увезли в лечебницу при храме Тавше.
Город казался Хеледике бесформенным и немного зыбким, лишившимся своей прежней структуры: словно что-то, слепленное из песка, растоптали и разрыли, а что слепится взамен – пока неизвестно. Это зависит от тех, кто здесь живет. Наверное, и от нее тоже, и она старалась по мере своих возможностей привести Аленду в порядок.
С Хантре они почти не виделись. Он, как одержимый, охотился на тех, кто довел город до нынешнего состояния. Если Хеледика относилась к случившемуся философски: что было, то было, главное, чтобы теперь началось что-нибудь другое (хотя Дирвена она убьет, подвернись ей такая возможность), то для него это как прогулка босиком по битому стеклу. Он воспринимает такие вещи на другом уровне, и сейчас его не остановишь. Пусть нельзя сказать, что он сошел с ума, это состояние ближе к безумию, чем к тому, что лекари по душевным болезням называют нормой. И это не тот случай, когда колдовство песчаной ведьмы могло бы помочь.
По вечерам ее ждал около «Пятого зонтика» Кемурт, приносил с собой что-нибудь съестное, и они пили чай, а потом сидели на балкончике ее номера и разговаривали – то вспоминали Абенгарт, то о чем угодно. Однажды отправились гулять по крышам. В Аленде это было совсем не так, как в Абенгарте: здесь и луна светит ярче, и тени на черепице лежат иначе, и коты наглее, и от полиции прятаться не надо.
Шнырь с господином тайком отправились на изнанку доходного дома на Малой Гороховой улице: чтобы «изъять», как выразился Тейзург, припрятанные там ингредиенты для зелий.
Резиденцию Светлейшей Ложи Дирвен разорил не сразу: вначале повыбивал все двери и пришел с верными амулетчиками за артефактами и другими ценностями. Но резиденция большая, магического и немагического добра там было навалом, поэтому вслед за «Властелином Сонхи» и его приближенными туда потянулись мародеры, как из людей, так и из народца. Четыре дня подряд тащили все, что не приколочено, да и приколоченное выдирали с гвоздями, только ленивый не поживился. Даже какие-то ошалелые тетки прибегали за шторами, ковриками и цветами в горшках, а на пятый день Повелитель Артефактов разрушил «оплот тирании», и над окрестными кварталами, словно туман, висела пыль – в дюжине шагов ничего не видать.
Нынче самый главный Верховный Маг издал указ: награбленное вернуть государству до исхода месяца Флейты, и тогда будет считаться, что честные горожане взяли имущество Ложи на сохранение, а ежели кто по-хорошему не вернет, тот расхититель. Вдобавок посулил награду всякому, кто найдет припрятанное.
Сметливый Шнырь обнаружил один такой схрон и рассказал об этом своему доброму господину. Пошли туда после полудня: ежели в темное время, гнупи с Малой Гороховой похватают свои сокровища и зададут стрекача, а средь бела дня им деваться некуда – у них ведь нет глазного снадобья от солнечного света.
Господин по такому случаю надел живописно порванный камзол и рубашку с истрепанными кружевами – то ли студент, то ли авантюрист с дерзкими смеющимися глазами под черной пиратской косынкой, которую он называл «банданой». Уж как встречные дамы на него заглядывались! А семенившего рядом Шныря никто не видел благодаря скрывающим чарам.
На изнанке дома было тесно, повсюду облезлые выдвижные ящики разного цвета. По стенам и потолку, точно древесные грибы, лепились подушечки – одни с блеклой вышивкой, другие как новенькие.
Тутошние попрятались, затаились, никто не осмелился перечить, и Шнырь показал Тейзургу неприметный синий ящичек, в котором лежали сокровища: деревянная шкатулка и несколько холщовых мешочков со всякими редкостями вроде чешуи новорожденной русалки, сушеной убегай-травы, пыльцы флирии, окаменевших слез хвостатой горной девы. Маг забросил все это к себе в кладовку, а потом обратился к другим ящикам, не до конца задвинутым – оттуда доносились еле слышные шорохи, в щелках поблескивали настороженные глаза.
– Я забрал то, что вам не принадлежит, мне оно нужнее, чем вам. Но не обижайтесь, я кое-что оставлю взамен!
И вытащил из кладовки большой кувшин сливок, да в придачу коробку, полную склянок с полезными для народца зельями: одни тебе прыгучести добавят, другие помогут восстановить силы, ежели кому-то от экзорцистов достанется.
Известное дело, шнырёв господин всех умнее: после таких отменных подарков здешние жители останутся довольны, хотя между собой поворчат для виду.
Когда господин хочет завести врага, уж он его так обсмеет, такие каверзы подстроит, что враг получится злее некуда, а если, наоборот, задумал кого-то к себе расположить, тоже всенепременно своего добьется, один Крысиный Вор исключение: господин Тейзург к нему по-хорошему, а тот огрызается.
– Шнырь, а ведь мне полагается награда от Светлейшей Ложи, – заметил он на обратном пути. – Достопочтеннейший коллега Шеро издал указ: кто найдет похищенные компоненты для магических зелий, тому заплатят, так что я вправе претендовать… Но у Ложи нет денег – всю ее казну и капиталы Королевского банка увел покойный коллега Чавдо, я даже готов предоставить Ларвезе государственный займ, это было бы забавно… Впрочем, я отвлекся. Поскольку ингредиенты весьма ценные, и заплатить за них Ложе, увы, нечем, я вынужден забрать в счет вознаграждения сами ингредиенты. Полагаю, это допустимо, и это ни в коем случае нельзя назвать присвоением чужого добра, то бишь вульгарной кражей. Шнырь, ты ведь со мной согласен?
– Еще как согласен, господин! Это Крысиный Вор мою крыску вульгарно присвоил – цапнул и не отдал, когда я в него крыской бросил, помните, я же много раз вам рассказывал. А вы не такой! Вы по-честному нашли, это ведь я для вас нашел, и по-честному взяли найденное в уплату! Да я и в кружку, и в тарелку наплюю тому, кто станет говорить иначе…
– Вот именно, мой незаменимый Шнырь, – благосклонно промурлыкал господин Тейзург.
Они шагали по безлюдной улице, вдоль многоэтажных домов с битой лепниной и пятнами яичных желтков с присохшими остатками скорлупы на стенах. Кое-где уже соорудили леса, но работников не видать. Шнырь сердито жмурился, когда из переулков слепило вечернее солнце: зелье зельем, но это уже чересчур! Ночь всяко лучше дня, правда же?
Когда перед ними на мостовую что-то шлепнулось, он мигом отпрыгнул назад, и господин тоже не растерялся, выставил магический щит… Но это была всего лишь роза – вялая, разлохмаченная, как будто ее вытащили из помойки.
– Эй, иди сюда, у меня для тебя кое-что есть! – донесся сверху звонкий выкрик.
Оба запрокинули головы: на лесах на уровне четвертого этажа стояла то ли девчонка разбойного вида, то ли вертлявый длинноволосый мальчишка – не разобрать, даже зоркий Шнырь не разобрал: может оказаться и так, и этак.
– Кто ты, прелестное существо? – улыбнулся господин Тейзург.
Хотя существо было вовсе не прелестным, скорее уж разбитным и нахальным. В руках ничего, но вдруг еще чем-нибудь кинет?
– Лезь сюда, не пожалеешь!
Призывно махнув рукой, она исчезла в оконном проеме (или он исчез) – только доски скрипнули да просыпалось немного штукатурного сора.
– Что ж, принимаю твое приглашение… – хмыкнул господин, его глаза азартно загорелись. И добавил вполголоса, обращаясь к спутнику: – Не сомневайся, Шнырь, я храню верность нашему Крысиному Вору, но под этим подразумевается, что я ни за что не оставлю его в покое, а вовсе не отказ от других приключений.
– Ваша правда, господин, чтоб я никогда больше никому в тарелку не плюнул, ежели в этом сомневаюсь! – с готовностью согласился гнупи.
– Идем. Я заинтригован.
Парадная дверь была заколочена, но во внутреннем дворике за аркой обнаружилась еще одна, не запертая. Из вестибюля вела наверх мраморная лестница, замусоренная шелухой семечек, щепками, клочьями войлока, разноцветными обрывками географических и астрономических карт, растоптанными лепешками жеваного табака. Попался выбитый человеческий зуб, Шнырь подобрал его и сунул в карман. На стенах желтели застарелые потеки – сразу видно, шаклемонговцы приходили, они повсюду так отмечались, и не потому, что до сортира бежать далеко, а потому что ихняя душа этого просит. В коридорах валялись поломанные стулья, словно неведомые твари, которые на последнем издыхании выползли из кабинетов, да так и умерли, угловато скрючившись на пыльном паркете.
