Вера Петрук - Последний Исход
– Заткнись, – Азатхан махнул рукой, разрешая ей войти. – Скорее бы уже до Гургарана добраться. Если так на каждой стоянке будет продолжаться, то пусть Джаль сам его сторожит. Чего стоишь, дура? Я всю ночь ждать не собираюсь. Не справишься за десять минут, лично прослежу, чтобы господин Джаль тебе всыпал. И смотри, не перережь слепому горло. Иначе…
– Эй, дайте мне бритву, я сам побреюсь, – вставил Арлинг, не отвлекаясь от своего занятия. Теперь он четко слышал запах стручков акации, но никак не мог нащупать их. Несмотря на то что появление нарзидки отвлекло слуг Подобного, идея о том, что его будет брить малолетняя девчонка, ему не нравилась.
– И ты тоже заткнись! – рявкнул на него Азатхан и приложил ладонь ко лбу, словно у него болела голова. – Нечего смеяться, Сол! О Великий Нехебкай, забери куда-нибудь этого слепого и всех нарзидов вместе с ним.
Регарди думал, что старик закашлялся, но, оказывается, это был смех. Между тем, девчонка робко – почти на цыпочках – прошла мимо Азатхана и осторожно присела рядом с Арлингом.
– Парня можно понять, – не унимался старик, продолжая кряхтеть. – Если бы меня брила такая чумазая, я бы тоже боялся.
– Ты когда-нибудь кого-нибудь брила? – спросил Арлинг нарзидку, почувствовав в ее пальцах лезвие.
В лопатках закололо, язык прижался к небу, кожа на затылке напряглась – выдрессированное за годы чувство опасности вопило и протестовало, когда девчонка аккуратно взяла его за подбородок.
– Я умею брить, шить, готовить… – начала перечислять маленькая нарзидка, но тут Арлинг решительно выдернул голову из ее рук.
– Нет, пусть лучше остается борода, – заявил он.
Ты ведешь себя глупо, упрекнул внутренний голос, так похожий на учителя. Если бы она хотела убить тебя, ты был бы уже мертв. К тому же, если сейчас вмешается Азатхан, прощай сумка Сола, привет три недели сна в седле.
– Я передумал, – быстро сказал Регарди, чувствуя, как полукровка угрожающе наклонился в его сторону. – Можешь побрить меня, девочка.
– Ненавижу фокусы, – протянул Азатхан. – Или ты лежишь смирно, как овца на стрижке, или я побрею тебя сам. Думаю, тебе не понравится.
Арлинг кивнул. В ту же секунду его пальцы наткнулись на сверток, внутри которого лежало что-то похожее на акацию. Осталось аккуратно развязать тесемки и спрятать стручки в рукаве, но девчонка уже приставила нож к его горлу. Регарди замер, поглощенный неприятным чувством. Уж лучше бы его избили…
– Расслабься, или я тебя порежу, – велела нарзидка, но она просила невозможного. Арлинг всегда брился сам – за исключением тех первых дней в школе, когда учитель обучал его бритью вслепую.
Он плотно сжал рот, не желая остаться без губ. Нарзидка вспенила мыльный корень и ловко нанесла смесь ему на лицо. Кожу слегка защипало, но это было приятное ощущение, и Арлинг заставил себя расслабиться. Девчонка держала лезвие правильно – кромкой вниз. Похоже, она действительно, занималась этим раньше. Странно, что Джаль-Баракат расщедрился на подобную процедуру, учитывая, что им предстоял переход по Карах-Антару. Впрочем, все кучеяры брились во время пути – такова была сила традиций. Вероятно, у слуг Подобного кроме мокрых камней имелись и другие источники пополнения воды.
Азатхан лениво наблюдал за ними, но Арлинг чувствовал, что его мысли были где-то далеко. Девчонка не солгала – она умела брить и делала это хорошо. Ее рука была расслаблена, пальцы уверенно оттягивали кожу, бритва скользила плавно, с небольшим наклоном, совершая косой рез – никакого чувства цепляния щетины за лезвие. Пожалуй, лучше бы Регарди не сделал и сам. Нарзидка сняла повязку с его глаз, и старый шаман отвернулся, чтобы случайно не встретиться взглядом со слепыми глазами пленника. Это было Арлингу на руку. Стручки акации плавно перетекли из сумки в ладонь. Осталось улучить момент и засунуть их в рот.
Ветер уже не шептал. Он кричал во весь голос, требуя внимания. Буря неумолимо надвигалась, и вокруг шатра слышалась беспокойная возня людей, готовящихся к встрече со стихией. Арлинг подумал о том, что если самум окажется сильным, палатка не выдержит, и тогда им придется худо.
– Где моя сумка? – неожиданно пробормотал Сол. Сердце Арлинга стукнуло и замерло. Почему удача всегда уходила от него так быстро?
Замерли и пальцы нарзидки, все еще сжимающие лезвие. Регарди почувствовал ее вопросительный взгляд и понял: девчонка заметила сумку, которую он старательно прикрывал телом. А возможно, она догадалась о большем.
– Где же эта проклятая сумка? – бурчал старик, шлепая руками по полу, словно слепым был он, а не Арлинг. Азатхан с любопытством поглядел на старика. Еще немного и полукровка свяжет странные телодвижения Регарди с пропажей шаманского имущества.
– Это ваше? – спросила вдруг нарзидка, резко выдернув из-под Арлинга сумку Сола.
Вот же сучка, устало подумал Регарди. Захотела выслужиться перед начальством. Чтоб тебя пайрики забрали.
Старик выпрямился и сердито забрал мешок из рук девчонки.
– Простите, – пролепетала она. – Я не знала и случайно села сверху. Кажется, ничего не раздавила.
Арлинг сглотнул. Он не любил, когда действия людей были ему непонятны. А поведение нарзидки не поддавалось объяснению. К чему такая симпатия к нему ценой собственного здоровья?
Затрещина Азатхана свалила девчонку на пол. Наверное, Регарди неосознанно дернулся, потому что сабля полукровки уткнулась ему в горло.
– Тебя это не касается, слепой, – произнес он сквозь зубы. – Лежи смирно, иначе я напою тебя кипятком.
Старик схватил девчонку за волосы и принялся наматывать их на кулак.
– Ах ты грязное отродье! – шипел он, разбрызгивая слюну. – Как ты посмела сесть на мою сумку?! Да ты знаешь, что ее содержимое бесценно!
В этом Арлинг уже убедился. Он сглотнул и заставил мышцы шеи расслабиться. Ему не было дела до этой нарзидки, и он не просил помощи. Но разжать зубы с первого раза отчего-то не получилось.
– У нас нет на это время, Сол, – вмешался Азатхан, выдергивая нарзидку из рук разгневанного старца. – Буря вот-вот накроет лагерь. Заканчивай с зельем, а я разберусь с этой. Как тебя зовут?
– Дия, – пропищала девчонка, и Регарди показалось, что она посмотрела в его сторону. – Дия Сарера. Я из Балидета, раньше служила у господина Сейфуллаха Аджухама. Я хорошая служанка, пожалуйста, не бейте меня.
И тут до Арлинга дошло. Нарзидка обращалась не к Азатхану – она говорила ему. Дия из Балидета, та самая девочка, в которую ему когда-то приказал метать ножи Сейфуллах на потеху публике. Она запомнила слепого халруджи, который гасил свечу ножом на ее голове, и теперь узнала его. Неужели все время, с тех пор как ее забрали из Балидета, она прожила здесь, на границе пустынь Холустая и Карах-Антара?
А ведь Балидет был и ее городом тоже.
Чувствуя, что она смотрит на него, Арлинг медленно кивнул. Какая странная ирония – он метал в нее ножи, она брила его опасной бритвой. Итак, Дия из Балидета, зачем мы встретились?
Наверное, Дие грозила бы порка, но Азатхан не успел вынести приговор – на улице раздались крики:
– Тушите костры! Буря! Все в укрытия!
– Проклятье, – пробормотал Сол. – Мне осталось совсем немного.
– Успеешь, – успокоил его Азатхан и, отпустив девчонку, процедил:
– Проваливай, я потом с тобой разберусь. И не надейся, я тебя запомнил.
Дия выскочила из шатра, забыв и кувшин, и сверток с полотенцем, и бритву. Арлинг чувствовал, как на его крошечном лезвии пляшут отблески костра. Нарзидка оставила ему много бесценных подарков. Медленно завалившись на бок, он придвинулся ближе к лезвию.
– Даже не думай, – прошипел Азатхан, и, сделав шаг, отбросил бритву ногой в сторону.
Арлинг уткнулся лицом в ковер, изображая разочарование. Бритва была ему не нужна, но обманный маневр сработал. Той секунды, что полукровка отвлекся на лезвие, хватило, чтобы Регарди успел проглотить с ковра пару стручков акации, которые он положил туда, когда Азатхан разбирался с Дией. Остальную акацию он спрятал за поясом, надеясь, что его не станут обыскивать. Терпкий сок обжег язык и гортань, из глаз брызнули слезы, нестерпимо захотелось пить. Впрочем, все неудобства можно было стерпеть, однако на будущее стоило запомнить, что акация по вкусу напоминала перец.
Самум был уже близок. В лагере суетились, закрепляли и опускали к земле палатки, тушили костры, привязывали животных, но Арлинг чувствовал, что буря обещала быть несильной. Хотелось надеяться, что главные самумы его жизни остались позади. В груди росло странное, необъяснимое чувство – оно требовало ответа, которого у него не было. Они встречались с Дией всего раз, и тот случай ни для кого из них не стал приятным воспоминанием. Однако теперь она помогла ему – просто так. Может, Дия сделала это из чувства ностальгии? Потому что они были из одного города?
