Людмила Минич - Дети Хедина (антология)
– Я чувствую всех, кого когда-то рожала, а тут… Чем дольше взаимодействие – тем сильнее связь, – сказала я когда-то прокуренному папику. Не соврала.
«Зелеными» я могу управлять, не раскрывая рта, не делая ни одного, самого легкого движения.
Дети галдят, а я танцую фламенко без музыки – босиком, на песке. Стаями безумных бабочек вспархивают оборки юбки; где-то идет дождь. Вчера звонила розовая Санина подружка, сказала, что если не отстану от ее мужа, она меня убьет. Хорошее решение проблемы, но, увы, для меня – непозволительная роскошь. Что будет с детьми, если я умру, что будет с миром – один черт знает. И знает ли?..
Я ни в чем не уверена, но каша уже заварена и отступать нельзя – просто некуда. Поплакать за меня может небо, выпить боль – Саня, а все остальное – сама, сама. Запуталась совсем глупая баба.
Впрочем, Мики (редкая челка, небесно-голубые глаза) уже семь. Он вырастет и непременно что-нибудь придумает, я чувствую такие вещи – я же, черт меня дери, А-кушерка.
Утанцевавшись, без сил падаю на песок.
Высоко в безоблачном южном небе сияет радуга, прекрасная, яркая, как хвост сказочного дракона.
Она всегда здесь сияет – круглый год. Здесь никогда не идет дождь.
Я не знаю, что думать по этому поводу. Я вообще ничего не знаю. Дура.
Мне страшно, как же мне страшно.
Во что я вляпалась?
Но я верю, что поступаю… правильно. И это – главное.
Ирина Черкашина
Путь атлантов
Моторная лодка резала море, как портновские ножницы – парчу. Кирилл сидел на корме и смотрел, как расходятся края разреза, отороченные пеной, а затем поверхность вновь обретает целостность и колышется тяжелым, сверкающим покрывалом. Солнце поднялось уже высоко и нависло над морем, как раскаленная спираль над рефлектором, и от этого казалось, будто зной исходит сразу отовсюду. Как в сауне.
Мира вытянулась на скамье, прикрыв глаза. Она, как все атлантис, одежды не любила и сейчас подставляла солнцу идеальное, гладкое, смуглое тело. Хорошо ей, у нее ожогов не будет… Кирилл, кряхтя, перебрался на нос, едва не упав на жену, проверил автопилот, включил защитный купол и кондиционер. Солнца сразу убыло, а брызги, летевшие от носа лодки, исчезли.
– Ну, Ки-ир, – протянула Мира, не открывая глаз. – Я замерзну…
– Ты? Ты же не умеешь мерзнуть, – хмыкнул Кирилл и не выдержал, пощекотал ее разогретый бок. – Скоро прибудем. Остров вот-вот покажется.
– Правда? – Мира приподнялась. – А где?.. Куда?..
– Смотри прямо по ходу лодки…
Мира несколько минут напряженно вглядывалась в даль, но это занятие быстро ей наскучило.
– Кир, скамейка неудобная. Надо было взять катер.
– Катера в ремонте, – ответил Кирилл. – Техников мало, очередь.
– А-а-а…
Техники были исключительно людьми. Атлантис не любили техники, не любили однообразной работы. Из Миры никогда бы не вышел техник. Курьер – еще куда ни шло…
– Зачем мы плывем? Можно было остаться дома.
Мира не понимала, зачем тащиться так далеко, если в этом нет насущной необходимости. Ох как с ней иногда тяжело!.. Атлантис как дети, их заботы редко простираются дальше сегодняшнего дня.
– Я же рассказывал! Портер нашел на острове барельефы, похоже, очень древние. Я хочу их осмотреть.
– А мне покажешь?
– Покажу, – кивнул Кирилл.
– Только давай вернемся домой к семи. В Сети будет новое шоу. Лучшие места для отдыха, туризм. Я хочу поучаствовать. Мы ведь вернемся, да?
Кирилл пожал плечами. Как получится. Постараемся. Мира при всей своей неконфликтности была упряма, как осел, и с некоторыми ее пристрастиями приходилось считаться. В этом она больше походила на людей, чем на соплеменников. Пристрастия были, правда, чисто атлантисовые – интерактивные шоу, развлекательные фильмы, путешествия. Разумеется, пешие путешествия. Техника и атлантис – несовместимы. Впрочем, им она и ни к чему.
Некоторое время они молчали, слушая, как гудит мотор и как волны, приглушенные куполом, шлепаются о лодочный нос. Словно оплеухи, которые море раздает нахальным гостям.
– Вот он, смотри! Это же остров, да?!
Кирилл аж вздрогнул. Он тоже вглядывался в даль, но сквозь дымку купола не видел ничего, кроме бесконечной линии горизонта и мельтешения волн. Однако Мириным глазам можно было верить. Зоркость у нее как у орла.
– Остров, – согласился Кирилл. – Видишь, как мы быстро…
Он смотрел, пока от напряжения не потекли слезы. Наконец он смог различить среди пляски волн неподвижную точку. Остров, виденный раньше только на снимках в Сети, приближался – огромная светло-серая скала, похожая на смятое и окаменевшее одеяло. В складках одеяла темнели пряди травы. У подножия кудрявилась пена.
Когда до острова оставалось не больше полукилометра, автопилот запищал, сигнализируя о смене режима. Кир сел к пульту – наблюдать. Мира едва не провертела в скамье дырку, так ей хотелось поскорее попасть на остров. Но едва пилот развернул лодку, как прямо перед носом из воды взлетело продолговатое, гладкое, как торпеда, тело. Ввинтилось штопором в воздух, разбрасывая брызги, и снова плюхнулось в море. Двигатель завыл, лодку закрутило. Кир едва сумел угомонить автопилот. Черт бы побрал этого дельфина! Таскается за Мирой, как собака. Если бы электроника отказала, сидеть им на этой скале как Робинзону Крузо на необитаемом острове. Впрочем, просидели бы недолго: и воды, и еды с собой взяли в обрез, олухи…
Торпеда взлетела снова, на сей раз по правому борту. Мира расхохоталась, захлопала в ладоши:
– Это Шарп! Шарп!
Дельфин заверещал, как противопожарная сигнализация. Мира вскочила, накренив лодку. Кирилл торопливо отключил купол – еще не хватало, чтобы она получила удар током… хотя атлантис он вряд ли страшен. На него снова обрушился зной, брызги, ветер. Остров был уже близко, волны сильно шумели, и до него не сразу дошли слова Миры:
– Я с Шарпом, так доплыву!
– Ты что, – Кирилл ухватил ее за щиколотку, – там прибой! И потом, нам надо обогнуть остров! Бухта с той стороны!
Мира насмешливо тряхнула короткими волосами: ерунда, мол. Она скинула руку мужа, легко перепрыгнула борт, и только ее и видели. Лишь фонтан брызг взметнулся, да мелькнуло под водой смуглое, стремительное тело.
Кирилл отвернулся. Вот всегда так. Она свободна и своевольна, а он связан ограничениями, которые природа наложила на слишком слабую, слишком уязвимую человеческую плоть. Атлантис не понять, как солнце может обжигать, дождь – пронизывать, как можно сидеть за компьютерным терминалом вместо того, чтобы носиться голышом по окрестным полям, всей кожей впитывая ветер. А ему не понять ее… Да, браки между людьми и атлантис редко бывают беспроблемными. Они вообще редко бывают.
Но Мира же не виновата, напомнил он себе. Она атлантис. Их такими создали. Атлантис и должны были стать детьми природы, сильными, выносливыми, приспособленными к выживанию. Счастливыми. Человечество должно было вернуться к природе или выродиться – по крайней мере, так думали биологи и экологи лет двести назад, когда стартовал проект «Атлантис». Кто там только не участвовал! Генетики, психологи, социологи, медики… Рассчитывали генетические коды, учитывали все, что только можно. Когда родились первые дети-атлантис, весь мир был в восторге. Они действительно были сообразительны, спокойны, очень редко болели. Человечество почуяло впереди золотой век, и дети-атлантис массово стали появляться на свет вместо обычных детей. Нельзя винить в этом родителей, кто же не хочет, чтобы его ребенок был всегда весел и здоров? Что ж, не все оказалось так хорошо, как было задумано, но в одном те ученые, желавшие человечеству добра, не ошиблись – атлантис действительно прекрасно выживают.
Но только чего-то им не хватает, самой малости не хватает для того, чтобы стать венцом развития хомо сапиенс…
Кирилл повел лодку в обход острова. Он видел, что Мира уже близко к белой оторочке пены. Ее голова то появлялась на поверхности, крошечная, как бусинка на покрывале, то надолго исчезала, то вновь выныривала, и вокруг нее выписывал круги счастливый Шарп. Его резкие крики были слышны издалека даже сквозь гул мотора и шум волн.
Потом Кирилл на минуту отвлекся, всматриваясь в проплывающие мимо скалы – вдруг барельефы видны уже отсюда? Хотя вряд ли… Мира между тем выбралась из моря – когда успела, как преодолела прибой? Она влезла на мокрые округлые камни, между которыми кипели волны, воздела руки вверх и, кажется, запела, забыв обо всем на свете. Афродита, только что родившаяся из пены морской… Как же она все-таки красива! Совершенна, как солнце, как море, как сменяющиеся дни, как сухой, пропитанный временем воздух этих мест. Кирилл едва не забыл о барельефах, глядя, как темная фигурка прыгает с камня на камень. Вот она карабкается на скалу – обнаженная, босая, высохшие волосы треплет ветер… Атлантис. Иная раса, дети человеческой мечты. Может, они действительно такие, какими должны быть существа золотого века, но они точно уже не люди.
