Анна Виор - Легенда о свободе. Мастер Путей
Эрси оделся в хлопковую рубашку, широкие свободные брюки, короткую зеленую куртку, сверху накинул плотный шерстяной плащ. Вся его одежда была более чем скромной – ни вышивки, ни украшений… Эбонадо бы не одобрил. Если уж в Здании Совета его мало кто узнает, то в Городе он тем более может не опасаться быть узнанным. Советник Годже Ках не часто показывался на людях, и если бы не его привычка носить косу на манер шарфа, его бы и не всякий Мастер Силы запомнил.
На шее у него висел небольшой – с монету – серебряный медальон, благодаря которому его беспрепятственно впускали в Здание Совета и выпускали наружу: такие штуки носили неодаренные слуги Мастеров Силы. Символ Верховного на медальоне давал ему привилегию свободно передвигаться по всем этажам здания. Так он из Советника с радужным перстнем на пальце стал слугой с медальоном на шее…
Эрси усмехнулся, одернул закатившийся под рукавом куртки рукав рубахи, что раздражало, еще раз взглянул в зеркало на невысокого, казавшегося до безобразия молодым, белокурого мужчину с короткой стрижкой и недельной щетиной, одетого как какой-то безродный слуга.
Казалось, что вместе с косой он обрезал все свое прошлое… и плохое и хорошее, и привилегии Советника из Семи, и вину убийцы, и уважение к нему, как к Мастеру Силы, одному из лучших Целителей… нет… лучшему Целителю на тот момент… и позорное участие в пробуждении Древнего. Все в прошлом…
Эрси совершенно бесцельно побрел вдоль улицы Мудрых, сунулся было по привычке в одно дорогое заведение, единственное, какое он иной раз посещал, будучи Советником. Там играли неповторимо прекрасную музыку, выступали и неодаренные Мастера и Одаренные Музыканты. Музыка привлекала его всегда. Но сегодня здоровенный привратник, обладающий выдающимся носом и таким же выдающимся пузом, преградил дорогу Эрси Диштою, взглянув на него, словно на блоху, заскочившую на руку в своей безмерной наглости.
– Сюда позволено входить лишь Мастерам! Так что ступай себе!..
Эрси открыл было рот, чтобы возразить, даже придумал способ, как войти вовнутрь. Рука его потянулась к медальону, в голове сформировалась фраза: «Неужели в это смаргово заведения не пустят даже личного слугу Верховного?», но затем передумал, обреченно вздохнул и, не сказав ни слова надутому, что индюк, привратнику, свернул в переулок. Пройдя несколько шагов, Эрси оглянулся, еще раз вздохнул, наткнувшись взглядом на вывеску с названием «Флейта Мастера». Он снова подумал о Динораде, вспомнил ее маленькие аристократические ручки и ножки… она была Мастером Силы в третьем поколении – большая редкость. Вспомнил ее безупречно уложенные черные локоны, пахнущие всегда опьяняюще сладко апельсиновым цветом. С ней он сходил с ума, без нее… он одинок… О чем сожалел Эрси из своей прошлой жизни, так это о Динораде. Когда они были вместе, он мечтал об Иссиме, а сейчас не воспринимал эту девчонку как женщину, способную дать ему счастье любви. Иссима его исцелила, он ей безмерно благодарен… и это все.
А Динорада потеряна для него навсегда. Избавиться от уз Древнего она уже не сможет, а когда Атаятана усыпят – она умрет… умрет в муках… Но она сама выбрала такую судьбу. Эрси сегодня только и делал, что вздыхал…
Ноги несли его к Тасии-Тар. Нет, не к Кружевному мосту, где в любое время суток толпами гуляет народ; к той части великой реки, где домов было мало, а прохожих еще меньше. Тихое местечко, до которого еще не дошли руки ни Архитекторов, ни Садовников Силы, чтобы превратить его в нечто изысканно-великолепно-роскошное в духе Города Семи Огней. Здесь обильно росли родные для этих мест ивы, купающие ветви в неспешном течении Тасии-Тар. Эрси присел на крутом, фута три высотою, берегу прямо на ковер из палых листьев, такие же листья – красные и желтые вытянутые лодочки, плыли вниз по реке… Остро пахло осенью, в темной и мутной воде тут и там бурлили водовороты. Река казалась угрожающей, особенно под этим свинцовым, низко нависшим небом. Вот-вот сорвется дождь. Эрси поежился и закутался плотнее в плащ. Долго он тут не усидит – холодно и сыро… хотя тихо, мирно…
Эрси услышал шорох позади себя, вздрогнул, оглянулся – никого. Возможно, птица. Но сердце заколотилось, и он не мог уже спокойно любоваться на листья в бегущей воде. Он встал, развернулся лицом к рощице, отряхнул плащ от налипшего мусора, огляделся вокруг.
Внезапно что-то ударило его в грудь, так сильно, что он не удержал равновесие, раскинул руки и упал спиною вперед. Он падал, понимая, что берег выскользнул из-под ног, что сейчас он окажется в ледяной воде. Он сжался от предвкушения холода. За те доли секунды, пока Эрси падал, он успел разглядеть перекошенную паскудной ухмылкой небритую рожу стоящего на берегу человека в черном плаще. И только тогда он почувствовал невыносимую острую боль в груди, перехватывающую дыхание, опустил глаза и увидел торчащую из его груди рукоять ножа.
Воды Тасии-Тар обожгли его холодом, боль в груди помутила сознание, он закричал, вместо этого услышал хриплый булькающий звук, и вода хлынула в открытый рот. Ко всему прочему, добавилось жжение в легких, удушье… Потом все прошло… Эрси видел тысячи мелких пузырьков воздуха, поднимающихся к поверхности… к темному свинцовому тяжелому небу… небо все дальше и дальше, а серая мутная вода все больше и больше окрашивается красным…
Гани Наэль
– Послание от К’Хаиль… – прошептала смуглянка, сунула в руку Гани свернутый трубочкой пергамент и скрылась за поворотом садовой дорожки, словно змейка в траве.
Смуглянка была бывшей рабыней Фенэ, а ныне ее служанкой. Сама Фенэ не выходила из покоев и никого, кроме королевы Алинии, не принимала. Она готовилась стать матерью, уже почти достигла финиша на нелегком этом пути. Почему она не показывается никому на глаза, Гани не знал. Может, такой арайский обычай?
Он удивился ее посланию и манере передачи. Незаметным движением ловких пальцев сунул трубочку в рукав кама и пошел дальше неспешно, как ни в чем не бывало. И хотя в саду он был один – во Дворце у кустов и деревьев, у стен и шкафов есть глаза и уши. И очень редко эти органы чувств служат доброжелателям.
Записку он развернул, только оказавшись в своих покоях. Задумчиво потягивая фа-ноллское, он прочел послание к’Хаиль:
«Мастер Гани Наэль, сегодня граф встречается со своим покровителем. Если желаешь узнать, кто он такой, будь на пристани у судна под названием «Королева Алиния» после захода солнца».
Гани отхлебнул вина. Что-то не нравилось ему в этой записке. Жутко не нравилось. Да, Фенэ были известны его подозрения относительно графа Палстора, Фенэ была искусной в подобных делах. Она знала толк в дворцовых интригах. Она вполне могла что-то разведать. Могла и поделиться информацией с Гани. Могла написать записку, послать служанку, тем более что все смугляночки-арайки – бывшие рабыни – более чем надежны… Но… что-то не нравилось ему. Гани не знал – он чувствовал… Игнорировать записку он не мог – тогда его сгложет любопытство. Прогуляться в порт сегодня вечером?..
До заката не так уж и долго. Гани отпил еще вина и поставил бокал на столик. Прошелся к окну. Стук в дверь заставил его вздрогнуть от неожиданности, хотя это было скорее царапание, а не стук.
– Кто там? – спросил он, попутно вспоминая, что пригласил заглянуть к себе одну прелестную придворную даму.
Дайша Киринсаль прошмыгнула в его покои ловкой ящеркой, прикрыв за собою дверь, отворенную лишь на треть, чтобы впустить ее. Она заговорщически улыбалась, обнажая белые острые зубки. Большие, как у лани, карие глаза сверкали из-под длинных густых ресниц.
– Дайша… – Гани взял ее за руки.
– Гани…
Дайша высвободила свои маленькие белые ручки из его ладоней, шустро заскользила ими по его торсу, мимоходом расстегивая кам, впилась страстным поцелуем в его губы; Гани не отставал в ласках, поднимая пышные юбки и поглаживая шелковистую кожу на бедре.
О записке он вспомнил лишь полчаса спустя. Вспомнил ненадолго, так как Дайша оказалась горячее тарийского пламени…
Спустя еще неопределенное количество времени, Гани был уже в том состоянии, в котором не хотелось думать ни о заговорах, ни о Палсторе, ни о походах в порт… Мечталось лишь закрыть глаза и позволить прийти блаженному сну.
– Айха говорит, что братья Пичеры недостаточно хорошо обучены, чтобы возглавить третий и четвертый корпус… Шайж Пичер полагал, что может претендовать на руку Агаи, но та высмеяла его перед всеми его друзьями, не дав ни малейшей надежды… – щебетала Дайша, еще более бодрая и энергичная, чем в первые минуты их встречи, – а жена старшего Пичера, Мелсена, изменила ему с Советником Абодо…
Гани удивился – тихоню Иниго Абодо он не представлял себе в роли героя-любовника.
