Сергей Самаров - Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй
– Я не понял, ваше королевское величество, о чем вы говорите, – Годослав приложил к груди ладонь, – но, зная ваше ко мне доброе отношение, я понимаю, что вы задумали что-то интересное. Я готов выслушать вас.
Король наморщил высокий лоб.
– Не сразу. Я не люблю принимать скоропалительные решения. Сначала я все обдумаю, и только потом приду к какому-то результату. У тебя дома есть срочные дела? Ты торопишься?
– У меня, ваше величество, особых причин для торопливости нет, только я хотел бы встретиться в князем Бравлином, который должен прибыть в Рарог по пути в земли словен. Нам есть, что обговорить. Возможно, я договорюсь с Бравлином, чтобы он оставил у меня часть своих ремесленных людей, если кто-то захочет остаться. Я давно уже веду эту политику, лучшими условиями переманивая к себе ремесленников вагров. И многие из них уже несколько лет работают у меня. А Старгород на всю Европу знаменит своими умелыми ремесленниками.
– Мне проще, чем тебе. У меня такие вопросы решает аббат Алкуин. А ты всем занимаешься сам. Дело хорошее, но попрошу тебя подождать. Сначала я займусь письмами командирам своих войск с приказом пропускать всех вагров в твое княжество беспрепятственно. Впрочем, Эйнхард, мой секретарь, уже все письма, наверное, приготовил, и мне останется только подписать, и запечатать своей печатью. Потом я посоветуюсь со своими помощниками относительно твоих дел, которые не могут не быть моими делами. А потом приглашу тебя. Поговори пока с графом Оливье. Он, кажется, благожелательно и с уважением к тебе настроен. Вон он, ищет тебя…
– Скорее, он едет не ко мне, а к вам, ваше величество.
– Он знает, что всегда найдет меня в моей палатке. Но я и его приглашу на свой малый совет относительно своих соображений. У графа светлая голова и ясный ум. Кроме того, никто не может сравниться с Оливье благородством суждений. Если что-то покажется ему не честным, Оливье обязательно об этом скажет, даже если нечестность допустил король…
* * *Сотник Заруба прискакал раньше, чем на приглашение князя Бравлина откликнулся командир заслонного отряда франков. Одновременно с сотником пришли заспанные паромщики, а сразу же за ними, вернувшись к переправе после большого круга, сделанного в поисках своего князя, прискакал уставший тысяцкий князь Куденя.
– Мне пришлось ждать вас слишком долго, – эта фраза Бравлина относилась к паромщикам.
– Мы, княже, всю ночь веслами работали. Только к утру спать легли, – ответил старший.
– Понятно. Через усталость и на ноги встать бывает трудно. Кого перевозили?
– Три обоза один за другим. И вои, и простые люди. Бегут в сторону Рарога. Сказывают, ты приказал там всем собираться. Ночью и переправляли, пока франки не видят. Они на берегу пост не поставили, только в стороне. Мы и воспользовались.
– Да, я приказал переправляться.
– А нам, стало быть, тоже туда идти след?
– Если кто хочет под франками остаться, и веры отцов и дедов лишиться, я никого не неволю. Кто хочет со мной в земли словен переселиться, тот со мной пойдет.
– У нас же здесь и имущество, и лодки…
– У всех было имущество дома. А вы, если хотите идти, то пойдете последними. Сначала всех переправите. Впрочем, если дело свое оставлять не хотите, я думаю, князь Годослав может взять вас к себе. Не знаю только, разрешат ли вам на этом же берегу оставаться. Это следует с королем обговаривать. И делать это должен Годослав. Когда он будет здесь, тоже сказать не могу… Я его сам давно не видел. А… Здесь князь Куденя. Что скажешь, когда Годослав здесь будет?
– Думаю, скоро. Он не хотел долго у Карла задерживаться.
– Так он у короля?
– Мы вместе с ним переправились на этот берег, и сначала вместе в королевскую ставку поехали. Потом встретили обоз с беженцами, от них узнали о твоем, княже, решении, и я поскакал тебя искать. А Годослав дальше к Карлу отправился.
Бравлин снова к паромщикам повернулся.
– Слышали? Ждите Годослава. Просите его слезно, чтобы взял вас в свое подданство. А до того переправляйте всех, кто сюда прибудет. А прибудет много народа. Придется и день, и ночь плавать. Потрудитесь во спасение соплеменников. Свентовит ваши старания зачтет.
– А франки на это как посмотрят? Не нападут?
– Я жду их командира. Что скажет. И что скажет Карл. Заруба, давай письмо…
Сотник протянул князю свиток пергамента, стянутый красно-синей лентой, то есть, лентой с цветами королевского дома Каролингов. Лента была запечатана сургучной печатью, которую Бравлин тут же разломил пополам. Письмо было написано красивым каллиграфическим почерком, но подписано размашисто и с разбрызгиванием чернил. Должно быть, Карл торопился. Еще не прочитав послание короля, Бравлин только от вида этой подписи почувствовал облегчение. В голове промелькнула мысль о том, что, если король торопился, значит, он подписывал сразу множество писем. А какое множество писем может быть в этот момент? Бравлин сумел предположить только одно – Карл писал командирам всех своих отдельных отрядов с приказом беспрепятственно пропускать вагров в сторону княжества бодричей.
– Заруба. Карл лично ничего передать не желал?
– Я не видел его, княже. Мне передал письмо майордом. Карл был занят. Готовился поединок Божьего суда между графом Оливье и тем франкским графом, чем полк перебили стрельцы Русалко. Я так торопился, что даже не стал дожидаться конца поединка. Коня чуть не загнал. Он до сих пор отдышаться не может.
– Можно было и не дожидаться. Там и так все было ясно. С графом Оливье мог справиться только наш Веслав, и никто другой не может. Разве что Годослав.
Бравлин развернул свиток, стал читать, подслеповато щуря глаза.
Карл писал очень вежливо и корректно. Вернее, как легко догадался князь, писал королевский секретарь, но так писать он должен по наставлениям короля, не иначе. В этом был весь король. Он умел уважать своих противников, и с жесткостью относился только к предателям, что тоже было хорошо известно, как известны и сами предатели. То это был баварский герцог Тассилон, то король лангобардов Дезидерий, то мятежные саксонские эделинги, которые десятки раз нарушали свою клятву верности королю франков, то еще кто-то. Не считая предателей, Карл был милостив к побежденным. Он любил, когда его называли королем-рыцарем, и всячески стремился поддержать репутацию благородного рыцаря. Именно в таких уважительных тонах и было выдержано это письмо. Но в общем смысл был понятен. Карл благодарил Бравлина за прекрасное предложение, которое высказал. Король предпринял эту войну именно для того, чтобы обеспечить мир в своих глубоких тылах. И предложение это полностью соответствует замыслу Карла. И потому король выражал свое согласие, которое, по его мнению, не требовало составления отдельного договора. При этом, поскольку Бравлин взял на себя обязательства покинуть землю вагров и увести свои войска в далекие земли, Карл, в свою очередь, брал на себя обязательства не препятствовать этому уходу. И в течение ближайшего времени разошлет герольдов со своими письмами ко всем командирам полков, стоящих с восходной стороны от Старгорода, с приказом обеспечить беспрепятственный проход вагров. При этом Карл обещал сурово покарать всех, кто нарушит этот приказ, или попытается учинить грабеж вагрских обозов. Об этом он сообщил Бравлину особо, зная манеру поведения своих баронов, и просил о всяком нарушении королевского приказа сообщать или самому королю или главному королевскому эшевену и прево[79] монсеньору Бернару личным посланием.
Князя Бравлина Второго это письмо очень даже устроило, хотя именно такого ответа он и ожидал, хорошо зная и понимая Карла, правителя не кровожадного, и умеющего понимать свою выгоду. Получил ли командир франкского охранного полка приказ короля, Бравлин не знал. Но даже это письмо, если его показать франкам, может служить охранной грамотой. И князь решил сам съездить к франкам. Благо, это было недалеко.
Едва он сел в седло, как увидел, что у дощатой пристани подошли лодки паромщиков со стороны вагров. Паромщики чалили свои лодки, а по направлению вагрской деревеньки по дороге поднимался всадник. Чуть отстав от него, ехало десять воев. Всадник так, похоже, торопился, что коня почти загнал. Отдыхая во время переправы, его конь так и не отдышался. Крутые бока сильно раздувались. Примерно ту же картину можно было наблюдать и у лошадей воев ехавшего следом десятка. Наверное, немалое расстояние пришлось этим людям преодолеть второпях. Судя по одежде и по легкой кольчуге без мощной нагрудной брони, это был не вагр и не бодрич. Да и шапка была с лисьим хвостом, какие бодричи и вагры не носили. Бравлин придержал повод коня, чтобы дождаться приезжего. Вдруг, тот несет какую-то весть. Когда всадник оказался близко, князь перегородил ему дорогу, останавливая.
