Павел Корнев - Осквернитель
– При всем уважении, господин Пратт, – с каменным выражением лица произнес он, – с учетом сложившейся ситуации подобные высказывания не кажутся уместными…
Глава Пурпурной палаты враз опомнился, откашлялся и зло глянул на рыжего пройдоху.
– Тебя, Джек, только могила исправит, – нравоучительно выдал он и начал спускаться по винтовой лестнице вслед за толстяком.
Пратт с недоброй ухмылкой пожал плечами и цепко глянул на казначейского:
– Что вы можете сказать о пропавшем клерке?
– Ничего, – односложно ответил чиновник и объяснился: – Я служу в ревизионном департаменте и лично с ним знаком не был. Но, по отзывам коллег, он ничем особенным не отличался. По крайней мере никаких странностей за ним не замечали.
– Так оно обычно и бывает, – вздохнул Джек и указал мне на темный провал: – Прошу вас, отче…
Лестница оказалась не только узкой, но и на редкость крутой, спускаться по ней в одеянии экзорциста оказалось занятием не из простых. Да еще каблуки скользили на стертых ступенях, и приходилось постоянно держаться за канат.
Пару раз я едва не скатился вниз, но не скатился, и потому на каменный пол ступил преисполненный чувства собственного достоинства. В отличие от Ференца, который шумно отдувался и вытирал льняным платочком вспотевшее лицо.
Внизу оказалось многолюдно. Казначейская охрана, «серые сюртуки» и отмеченные пурпурными повязками подчиненные Готье настороженно переглядывались, явно прикидывая, кого из них высокое начальство назначит козлом отпущения, а вот шпики надзорной коллегии, напротив, азартно переминались с ноги на ногу, горя желанием поскорее доложить о предварительных результатах расследования. И только братья-экзорцисты своей бесстрастностью напоминали двух скучающих посреди огорода пугал.
Впрочем, невозмутимость их была чистой воды блефом; уж они-то как никто другой должны были осознавать масштабы разразившейся катастрофы. Я к происшествию никакого отношения не имел, и то по спине колючие мурашки забегали.
Сколько наконечников умыкнул чернокнижник? Две дюжины, три?
Бесов праздник! Да ими столько бед натворить можно, что просто волосы на загривке дыбом встают! Одно случайное прикосновение к проклятому клинку способно сжечь душу неподготовленного человека дотла, а чего сумеет добиться человек подготовленный, и вовсе подумать страшно…
– Святой отец! – окликнул меня немного отдышавшийся Ференц Ольтер. – Вы с нами?
Я сделал знак обождать и прошелся по караульному помещению, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Но – ничего. Ни малейшего присутствия Скверны здесь не чувствовалось.
Да и откуда? Отблески факелов поблескивали на часто-часто вбитых меж каменной кладки серебряных символах Изначального Света, и пусть те выполнены были не столь тщательно, как мой перстень официала, но в таких количествах от потустороннего воздействия защищали ничуть не хуже.
Я вернулся к следственной группе, и старший дознаватель попросил ревизора:
– Начинайте, пожалуй.
Чиновник казначейства откашлялся и указал на следующую дверь:
– Все случилось там…
– По порядку, пожалуйста! – перебил его Ференц.
– Инцидент произошел во время смены караула, – собравшись с мыслями, поведал ревизор. – В соответствии с регламентом наш сотрудник в сопровождении одного из охранников отправился проверить сохранность печатей и через какое-то время…
Тут он сбился и принялся теребить в руках снятые перчатки, но на помощь ему пришел Готье.
– Через четверть часа моему человеку показалось странным столь долгое отсутствие коллег, – пояснил глава Пурпурной палаты, – и он отправился выяснить причину их задержки.
– Он осознавал, что нарушает устав караульной службы? – прищурился Джек Пратт.
Карл Готье поджал губы и надменно заявил:
– Его объяснения приложены к протоколам дознания.
– А просто заглянуть внутрь он не мог? – удивился Ференц Ольтер.
– Сейчас вы сами все увидите, – вздохнул ревизор и повернулся ко мне: – Вы закончили, святой отец?
Я утвердительно кивнул, и тень от моей шляпы заметалась по каменной кладке, будто призрачное порождение Бездны. Чиновник явственно вздрогнул, но сразу взял себя в руки и, навалившись всем весом, распахнул массивную дверь.
А за ней не хранилище, за ней – уходящий во тьму коридор!
– Да здесь целый лабиринт! – удивился старший дознаватель, пройдя внутрь и заметив многочисленные боковые ответвления.
– Так и есть, – подтвердил чиновник. – Наконечники хранятся в самом дальнем зале.
Он взял фонарь и повел нас в хранилище. Пол явственно уходил под уклон, но влага на каменных стенах не блестела, и лишь холодный затхлый воздух не давал забыть о том, что находимся мы глубоко под землей.
– Что еще здесь хранится? – поинтересовался Ференц.
– Много всего, – уклончиво ответил чиновник и указал на неповрежденные печати ближайшей двери. – Взломано лишь хранилище наконечников.
– Вы уверены?
– Мы проведем полную ревизию, – уверил его казначейский, – как только вы предоставите нам такую возможность.
– Между прочим, это ваш человек оказался чернокнижником! – вспылил Пратт.
– Это еще не доказано! – парировал ревизор, которому подобный упрек был что острый нож под сердце.
– Господа, не ссорьтесь! – призвал их к порядку Готье, и его бескровные губы расплылись в невеселой улыбке. – Оставим окончательные выводы следствию.
– Оставьте, да, – шумно выдохнул Ференц Ольтер, видимо, давно отвыкший от столь продолжительных пеших прогулок. – Сколько нам еще идти?
– Почти на месте, – уверил его наш провожатый.
И действительно, уже через несколько поворотов мы очутились перед распахнутой железной дверью, за которой терялось в темноте просторное помещение. Я придержал клерка, и тот с удивлением обернулся.
– Мне сказали, там совершенно безопасно! – пояснил он.
– Полагаю, святой отец желает осмотреть место преступления в одиночестве, – предположил Джек Пратт.
Ференц Ольтер против непредвиденной задержки возражать не стал, а вот Карлу Готье эта идея по вкусу не пришлась. Он демонстративно поморщился и всплеснул руками:
– Так заходите, святой отец! Заходите уже! Не будем терять время!
Я забрал у ревизора фонарь, поднял его над головой в попытке разогнать сгустившиеся за порогом тени и прислушался, не заворочаются ли в душе нечистые. Но бесы молчали.
Бесы молчали, и все же мне было не по себе.
Ничего серьезного, просто из открытой двери тянуло смертью.
А еще – Тьмой. Жгучим таким холодком, от которого даже не мурашки по спине, а наждаком по коже.
Кровь, тьма, смерть, тени – кто бы из ордена Изгоняющих ни проверял место преступления, внимания на это он почему-то не обратил. А стоило бы. Того и гляди, ворота в Бездну распахнутся. «Ритуалы изгнания младших бесов», том первый, глава «Тени, как двери в потусторонний мир».
Отступив от двери, я достал из кармана сшитые суровой нитью листки и карандаш, изложил свои соображения и передал вырванную бумажку ревизору.
– И что мне с этим делать? – удивился тот.
– Отнесите братьям-экзорцистам в караулку, – распорядился Джек.
Чиновник нехотя отправился выполнять приказ, я тяжело вздохнул и шагнул в хранилище. А там – будто невидимым пламенем опалило.
Злым, жгучим, лютым. И вместе с тем – едва-едва ощутимым.
Затухающим.
Взяв себя в руки, я присмотрелся к распростертому на полу мертвецу с белым, словно вылепленным из воска, лицом. На его сером сюртуке темнело несколько бурых отметин ножевых ран, но самого орудия убийства нигде видно не было.
Задерживаться у покойника я не стал и сразу перешел к пятну только-только подсохшей крови, черневшему посреди пересечения неровно намалеванных полос пентакля. Перешел и немедленно уловил, как сквозит от него Скверной.
Чернокнижник и в самом деле ускользнул отсюда через Бездну!
Но как он умудрился обойти защиту?
Подняв фонарь повыше, я прошелся вдоль стены и сразу углядел кровавые отметины на ближайших символах Изначального Света.
Осквернил предварительно, выходит…
– Позволите? – не вытерпел тут Ференц Ольтер.
Я жестом разрешил дознавателю пройти в хранилище, а сам перешел к вмурованным в дальнюю стену сейфам. Часть стальных дверец оказалась распахнута, и, судя по отсутствию внешних повреждений, их не взламывали, а открыли ключами. Точно не отмычками: за такое короткое время справиться с хитрыми запорами было не под силу и дюжине взломщиков.
Неужто простой клерк имел доступ к ключам? А если нет – каким образом умудрился изготовить дубликаты?
Хотя у меня ли об этом голова болеть должна? Это ведь, по большому счету, Джека заботы. Даже сказал бы – проблемы.
