Джеймс Клеменс - Война ведьмы
Путники уверенно продвигались вперед, дорога оставалась пустынной, дневная жара спала, подул легкий ветерок, возвещавший о приближении сумерек. Немного раньше, чем рассчитывала Мисилл, солнце снизилось к горизонту, и, если ее карта была верна, до Греймарша оставалось не больше пары лиг. Все шло по плану.
Утесы вокруг них стали более лесистыми, а холмы круче. Неожиданно слева в траве послышалось глухое рычание. Фардейл быстро бежал к дороге, и Мисилл остановила мерина. Си’лура мог мысленно разговаривать с другими оборотнями, глядя им в глаза, но Мисилл навсегда осталась в человеческом обличье и лишилась способности общаться с ними таким способом. Единственным человеком, умевшим разговаривать на языке си’лура, была Элена – еще один дар ее кровавой магии. Волк снова зарычал и повернулся, глядя на дорогу впереди.
– Там кто-то есть? – спросила Мисилл.
Волк кивнул.
– Опасность?
Фардейл тихо заскулил. Он не был уверен, но предупреждал ее, чтобы она соблюдала осторожность.
Мисилл прищелкнула языком и хлопнула коня по боку, чтобы он шел вперед. Она подвинулась в седле, освобождая перекрещенные ножны на спине, чтобы иметь возможность быстро дотянуться до рукоятей двух мечей. Волк снова скрылся в лесу. Фардейл будет прятаться и в случае опасности атакует врага, использовав элемент неожиданности. Краем глаза Мисилл пыталась разглядеть волка среди деревьев. Еще совсем недавно она видела пятнистую шкуру сбоку от дороги, но сейчас казалось, будто громадный зверь исчез. Не треснула ни одна ветка, не шевельнулась ни одна тень.
Вдруг Мисилл уловила тихое пение и направила своего коня за поворот изъезженной фургонами дороги. Деревья здесь росли еще гуще, а сама дорога стрелой убегала прямо вперед. Певец стоял справа, наполовину скрытый тенью густых веток старого, потрепанного ветрами кипариса. Он как будто не замечал Мисилл, продолжая тихонько напевать древнюю балладу на незнакомом ей языке.
Человек был закутан в старый плащ, похоже сшитый из лоскутков, и Мисилл не могла определить, мужчина перед ней или женщина. Она оглядела окружавший ее лес. Судя по всему, незнакомец был один. Когда она медленно приблизилась, ритм песни изменился, но совсем чуть-чуть, и теперь она звучала в такт стуку копыт по утрамбованной земле.
Подъехав к незнакомцу, Мисилл приветственно подняла руку, раскрытой ладонью вверх, показывая, что у нее нет дурных намерений. Он по-прежнему ее не замечал, продолжая выводить свою навязчивую мелодию. Мисилл уже должна была бы понять, кто перед ней: мужчина или женщина, молодой это человек или старый, представляет он опасность или нет, однако капюшон из кусочков ткани скрывал лицо певца, не видно было даже крошечной полоски кожи.
– Привет, путник, – сказала Мисилл. – Что меня ждет на дороге впереди?
Это было обычное приветствие, принятое путешественниками почти на всех дорогах Аласеи: предложение поделиться новостями, обменяться информацией и товарами.
Однако певец продолжал вести свою песню, лишь такт мелодии изменился. Она зазвучала медленнее и тише, словно голос доносился откуда-то издалека. Но при этом ее действие на Мисилл стало сильнее. Казалось, ее зовет за собой каждая стихающая нота, и она попыталась разгадать смысл незнакомых слов. Когда песня наконец прервалась, Мисилл могла бы поклясться, что она уловила в самом конце три слова, произнесенных шепотом: «Найди моих детей…»
Не понимая, что происходит, Мисилл прищурилась и приблизилась к диковинному певцу. Слышала она эти слова или же воображение сыграло с ней шутку? Что он пытался ей сказать?
Но когда конь Мисилл остановился, незнакомец исчез вместе со своей оконченной песней. Плащ из лоскутков упал на землю, как будто человека здесь вовсе не было. А то, что воительница приняла за сшитое из кусочков ткани одеяние, оказалось созданным из пожухших осенних и зеленых весенних листьев.
Неожиданно по лесу промчался порыв океанского бриза и разбросал листья по дороге. Что это за магия такая?
Требовалось доказательство того, что она не попала в диковинный мир призраков, и Мисилл позвала волка:
– Фардейл?
Волк тут же оказался рядом – гора надежных мышц и темный мех. Мисилл спрыгнула на землю, и они с Фардейлом принялись перебирать разбросанные листья. Воительница даже подняла несколько штук: горный дуб, северная ольха, западный клен. Такие деревья не росли в этих краях. Она разжала пальцы, и листья, кружась, упали на землю.
Неподалеку от нее Фардейл разрыл носом кучу листьев, что-то оттуда вытащил и выкатил свою находку на дорогу. Затем он склонил набок голову, разглядывая ее, и неожиданно жалобно заскулил.
– Что такое? – спросила Мисилл и наклонилась взглянуть на его добычу.
Она не понимала, что так огорчило волка. Перед ней лежал самый обычный желудь размером с большой палец, каких полно в лесу. Впрочем, из этого торчал крошечный зеленый росток.
Фардейл осторожно взял свое сокровище в зубы и положил его на ладонь Мисилл. Затем ткнулся носом в ее карман, показывая, что она должна сохранить находку.
Удивленная Мисилл сделала так, как он просил, и с задумчивым видом вскочила в седло. Ударив коня пятками, она поехала дальше по дороге, пытаясь понять, что же случилось. Она не почувствовала зла в призраке, ничего, что говорило бы о черной магии. Так что же все это значит? Мисилл покачала головой, решив подумать об этой загадке позже. Ей предстояло выполнить важную миссию, и воительница не могла тратить время на разгадку тайны.
Они постепенно приближались к деревушке Греймарш, Фардейл следовал за ней, но Мисилл заметила, что он постоянно оглядывается на то место, где стоял призрачный певец.
Не понимая, что означает поведение волка, она похлопала себя по карману и нащупала твердый округлый желудь. Что же такого особенного в нем?
Шестой драк’ил выскользнул из полосы прибоя и пополз по еще теплому песку, залитому полуночным светом. Солнце давно село, и никто не видел, как он присоединился к пяти остальным драк’илам на узкой полоске между морем и скалами. Он встал на когтистые задние ноги и вытянулся в полный рост. Лишь немногим выше обычных гоблинов, живущие в море драк’илы были дальними родственниками гоблинов, селившихся под землей. Драк’илы обитали в морских пещерах дальних островов Архипелага. Но, хоть и обладавшие некоторым разумом, они редко имели дело с другими существами, предпочитая держаться от них подальше.
Только необходимость заставила их предпринять путешествие сюда, на побережье, – необходимость и старые клятвы гоблинов. До их клана дошел слух, что неподалеку отсюда прячется ведьма, которая убила сотни каменных гоблинов, горных братьев драк’илов. Она принесла с собой голодный свет, крадущий дух. Ее следовало захватить и ослепить, как того требовали древние обычаи, а магию отдать королеве. Долг драк’ила мстить за все кланы гоблинов.
Честь драк’ила будет удовлетворена, кровь гоблинов – отомщена.
Таков закон.
Шестой драк’ил обернул дрожащим хвостом щиколотки и присоединился к остальным; он нервничал, оказавшись на чужом берегу. Драк’ил поприветствовал верховную самку своей стаи, прикоснувшись раздвоенным языком к ядовитому зубцу на кончике ее хвоста и опустив перед ней голову. Только самки имели на хвостах ядовитый нарост – рист, который убивал акул и нес обжигающую смерть. Остальные самцы склонились перед предводительницей, дожидаясь ее приказа.
Самка, более крупная и с более могучими мышцами, чем самцы, заворчала и с шипением выплюнула приказы. На ее клыках играл лунный свет, в красных глазах горел огонь ненависти. Самцы задрожали, услышав ее слова. Никто не смел ослушаться одну из верховных самок.
Получив указания, они бросились к скалам и помчались по ним вверх, занимая позиции. Каждый самец вонзил когти в камень, стараясь закрепиться на нем понадежнее. Самка продолжала ждать внизу. Самцы драк’илы чувствовали, что она рассматривает их своими горящими глазами, но ни один не осмелился даже задрожать, чтобы не привлечь ее внимание. Снизу, точно клубы пара, поднялось глухое рычание.
В ответ знакомый огонь опалил шкуры пяти самцов, и вскоре каждый из них слился с поверхностью скалы настолько, что даже при свете дня невозможно было отличить их от красновато-оранжевого песчаника.
Эти самцы должны были стать ушами и глазами военного отряда драк’илов. Другие стаи и верховные самки распределились на сотни лиг по всему побережью. Тысячи узких черных глаз будут наблюдать, и тысячи ушей услышат слова ведьмы. Как только они найдут демоницу, драк’илы пойдут в атаку и схватят врага. Ее голодный свет умрет, магия будет принадлежать им, и они смогут использовать ее по собственному усмотрению.
Даже слившись с поверхностью скалы, самец драк’ил чувствовал страстное желание стоявшей внизу самки завладеть магией. Его нос уловил запах ее возбуждения, характерный аромат мускуса. Ему захотелось пасть к ее ногам, умолять о прикосновении. Поэтому он изо всех сил старался не шевелиться; только полное повиновение позволяет самцу снискать расположение самки. Он покажет ей, каким неподвижным может стать. Он не сдвинется с места, даже когда горячее солнце начнет жечь его кожу и высушит плоть.
