Дмитрий Манасыпов - Охотник за головами
Гриф покачал головой, поблагодарил командира своих сорвиголов, но не пожелал видеть бывшего агента, а продолжил выслушивать доклад Сертория, только вернувшегося с востока. Во время долгого монолога разведчика, который он изредка прерывал, чтобы задать вопрос на интересующую тему, Гриф взвешивал все, что его удивило. А удивляться было чему.
4
У Зеркала была одна интересная особенность, которой горожане очень гордились. В ясную и чистую ночь, когда на небе видны все звезды, озеро собирало на своих берегах целые толпы. Водный простор, раскинувшийся насколько хватало взгляда, слегка окутанный дымкой тумана, полностью оправдывал свое название. Перевернутый небесный купол, отражавшийся в нем, казался бесконечным. Редко кто не мог сказать, что-де стоишь не на твердой земле, а вроде бы паришь над ней, окруженный со всех сторон переливающимися диадемами созвездий. И если уж местные не до конца могли привыкнуть к такому чуду, то что говорить про приезжих? Чем и пользовались жители города, вовремя сообразившие, что на этом природном феномене можно неплохо заработать. И зарабатывали, сшибая звонкую монету за возможность полюбоваться на неземную красоту с выстроенных по берегу террас, расположенных у их собственных домов или вдоль узкой полоски небольшой набережной.
По ней, проходившей только по одному из островов, постоянно фланировали парочки влюбленных, кучки гуляк и группы приезжих. Естественно, что тут же прохаживались отдельные личности, профессии кое-кого из них были видны с первого взгляда, а у иных вовсе и наоборот. И те и другие не удивлялись городским патрулям, которых в последнее время стало намного больше. И, судя по уверенному виду темных личностей, никто из них даже не задумывался о каком-то Мяснике. Тем более что появлялся он где угодно, но только не здесь, на открытом пространстве.
Прислонившись спиной к каменному ограждению и жуя сворованный с лотка бутерброд с поджаренной колбасой, Хромой Марк высматривал очередную жертву. Хромой, невысокий и худощавый паренек, девятнадцати лет от роду, был вором-карманником с семи годков. Он очень не любил заниматься работой ночью, но коли уж нужда заставит, то переплюнешь все свои любви и привязанности. Нужда наступила, и Хромой пошел ночью на набережную. Пристальный и меткий взгляд прыгал с одной группы прохожих на другую. Выделял сразу заметных приезжих, постоянно пялившихся в сторону Зеркала. С ходу отметал местных, которых подозревал в знакомстве с ночным миром Города, а также шлюх, бредущих под руки с пьяными клиентами, и редких военных. Первых Хромой считал чуть ли не товарищами по цеху, а со вторыми связываться не хотелось.
На патрули Марк не обращал никого внимания, не с чего было переживать по их поводу. Выглядел воришка очень благопристойно, в новеньком кафтане и модных среди студентов коротких кюлотах и туфлях мягкой выделанной кожи. А на рукаве кафтана тускло поблескивала тесьмой эмблема университета Сайеннтоль, в котором он был записан как студент кафедры философии. Хорошая мзда ректору, и отличный парень Марк может спокойно передвигаться по Сеехавену в любое время, не дожидаясь момента, когда патруль стражи будет пристально присматриваться к небогато одетому студенту.
От кучки подвыпивших моряков отделилась сильно покачивающаяся фигура и начала озираться по сторонам, не обращая внимания на окрики удаляющихся товарищей. «Местное темное пиво», – довольно подумал Хромой и отлепился от холодной каменной стенки.
Морячок явно дошел до состояния, когда голова соображает, что некоторые вещи на глазах заинтересованной стражи делать не стоит, но все остальное явно борется с этим недоразумением. Поэтому двухметровый громила-северянин очень обрадовался, когда перед ним появился худощавый юнец с сочувствующим и понимающим взором.
– Мне бы тут эта… – моряк покачнулся, но ухватился за фонарный столб и устоял, – где-нить, э-э-э…
– Конечно-конечно, – вор понимающе покачал головой, – только давайте я вас провожу, есть тут недалеко одна подворотня, сам постоянно пользуюсь.
Хромой подхватил шатающегося морского волка под локоть и спокойно повел к виднеющемуся неподалеку Крысиному переулку. Никто из компании моряка за ними не пошел, даже не заметив ухода товарища. Пока моряк спотыкался на брусчатке, Марк успел быстро провести несложные манипуляции, заставившие деньги из кошеля, висевшего на поясе моряка, перекочевать в собственные карманы Хромого. Оставив того в месте, куда тот так стремился, Марк незаметно отошел в сторону, намереваясь быстренько свалить. В планы Хромого вовсе не входило столкнуться с моряком и компанией, когда тот обнаружит пропажу. Однако из темноты переулка к нему протянулась большая рука и, схватив его за шею, утянула в темноту.
Хромой карманник не смог издать ни звука. Последнее, что он увидел, перед тем как темнота наступила почти полностью, – блеск отточенной стали на кромке громадного тесака, покрытого бурыми, засохшими пятнами.
Его швырнуло в глубь проулка, сильно приложив о стену. Дыхание сбилось, в спине что-то хрустнуло. Блеснувшее в слабом свете широченное лезвие пошло к нему, вор хотел закричать, но не вышло. От удара о стену внутри все сжалось, и лишь еле слышный сип пробился через спазмы в горле. В воздухе резко свистнуло, следом до слуха Хромого дошел глухой чмокающий звук. Что-то ухнуло и еще один раз, сразу же за первым. Рядом с головой колыхнулся воздух, правое ухо обожгло неожиданной болью, и стало горячо. Снова бухнуло, скрежетнуло металлом где-то рядом по стене. Рядом заревело, протопало что-то большое, воняющее кровью, тухлятиной и потом. А потом Хромой понял, что жив, что никого больше в проулке, кроме него, нет, и быстро пополз вперед, на еле заметный свет между домами. По шее текло горячее, вся правая сторона головы пульсировала резкой дергающей болью, в груди хрипело, щелкало в спине, не давая подняться. Но вор полз вперед, подгоняемый докатившимся безумным страхом от неожиданно миновавшей смерти.
Хромой практически дополз, когда свет заслонил высокий силуэт. Плавно возник в светлом проеме, скользнул вбок, вытягивая руку с чем-то странным. Голос, спокойный и чуть хрипловатый, прозвучал чуть позже:
– Живой?
– Д-а-а-а… – Хромой заплакал. – Помогите, встать не могу.
Человек не ответил, шагнул вперед. Воздух, застывший тягучим овсяным киселем, снова колыхнулся рядом с вором. У него был чуткий нюх, с его профессией такой необходимый. Незнакомец пах маслом, выделанной и смазанной кожей, чистотой и еще чем-то странным. Помогать Хромому он и не подумал. Спокойно прошелся в темноте по проулку, пошарил в том месте, где был слышен скрежет. Постоял, чего-то выжидая, и двинулся назад. Хромой уже практически дополз, когда его подхватили под локоть и подняли. В спине снова хрустнуло, полыхнуло белым перед глазами, но зато он смог встать. Странно, но незнакомец точно не пятился спиной вперед, совсем ничего не опасаясь.
– Не бойся, он ушел. – Чуть хрипловатый голос сам ответил на незаданный Марком вопрос. – Вряд ли вернется.
– Точно? – Хромой не мог унять дрожи. – Ты уверен?
Тот снова не ответил и выволок, наконец, вора на свет. Оглянулся и повел его в сторону светившегося фонаря у одного из многочисленных трактиров. Пока они шли, Марк все пытался его рассмотреть.
Высокий, подтянутый, наверняка очень сильный. Хоть Хромой и был худым, но весил он немало, а этот тащил его совершенно свободно. Что можно было сказать по первым впечатлениям? Совсем особенного ничего. Не так уж молод, лет двадцати пяти, может, чуть старше.
Хороший суконный кафтан, удобные широкие шаровары, заправленные в высокие сапоги с отложными голенищами. Перевязи из лосиной небеленой кожи через каждое плечо. На левом боку висит длинная тяжелая шпага, больше похожая на меч. Такие Хромой видел у приезжавших как-то в город ребят откуда-то из западных королевств. Не очень глубокая чашка гарды, закрывающая ладонь, сложное перекрестье и удлиненная рукоять, на которую сама собой просилась вторая ладонь. Для широкого и мощного рубящего удара, разваливающего противника от плеча до пояса. Справа, плотно притянутая ремнями, в ножнах спала сестра шпаги, только короткая. Дага, большой и удобный кинжал, опытному мастеру клинка заменявшая щит.
А сзади, в укороченном варианте седельной ольстры, торчал небольшой и самый странный из виденных вором арбалетов. Вытянутая и чуть загнутая ручка с шаром на конце, к которой плотно примыкали каким-то немыслимым образом сведенные стальные плечи лука. Все это, мельком замеченное, само бросилось в глаза. Странным типом оказался спаситель Хромого, тем еще странным типом. Но ему на это было наплевать. Хромой, живой и практически целый, плелся рядом с ним в трактир, и на душе парня пели птицы.
Жизнь прекрасна, это точно. Она била в нос запахом жареной в прогорклом масле и залежавшейся со вчерашнего дня корюшки с лотка разносчика. Которую, один черт, купят приезжие и будут довольно ею похрустывать. Сладким ароматом дешевой цветочной воды от прошедших мимо двух портовых шлюх, которым они заслоняли запах с неделю немытых тел. Морякам, пришедшим в порт сегодня вечером, будет достаточно и этого. Хромой был готов купить корюшки и с наслаждением набить ею рот. Обнять и со вкусом расцеловать любую из девок, наплевав на сомнительность этого занятия при здравом рассмотрении.
