Олеся Шалюкова - Пустыня смерти
— Ты сама что ли из их среды?! — наконец, выразил Рамир общий вопрос, витающий в комнате.
— Нет… Просто я была слишком хорошим змеиным проводником. Убийц присылали за мной. Трижды.
— И ты до сих пор жива?
— Один раз мне помогли, второй раз это было чистой воды везение, в третий раз я просто не попалась в ловушку. Потом однажды разговор на эту тему зашёл с дедом… И, говоря про него, Али… когда станешь императором, тебя будут спрашивать про людей, с которыми ты хочешь или не хочешь познакомиться. Если ты хочешь с ними познакомиться — их приведут к тебе. Если ты не захочешь с ними познакомиться — их убьют. Я уверена, что твой брат знает про эту… особенность, поэтому, он предоставит, скорее всего, тебе на них досье, соберёт всю возможную информацию. Среди всех будет Ассан, Змеиный взгляд Аррахата. Это и есть мой дед. Если ты подпишешь ему смертный приговор…
— Ты меня не простишь? — спросил Али тихо.
— О чем ты?! — изумилась я, потом звонко рассмеялась. — Мой милый мальчик, моего деда императорские посланники не убьют. Они убьют только тех, кто сам захочет умереть и не более того, и никак. Никто из тех, кто действительно силён, не станет жертвой твоего «не хочу знакомиться». Те, кто… более чем достоин смерти, будут убиты на месте. Причём теми же, с кем ты не захочешь знакомиться.
— Я запутался.
— Императорский двор… это большая и грязная политика, — пояснила я негромко, повторяя однажды сказанные слова деда. — Там все против всех. И в то же время никто никого не интересует и не волнует.
— Это… не слишком хорошо, — пробормотал Ен.
Али покачал головой.
— Я изменю это.
И что я, что песчаный муравьёнок, что Рамир — так и не нашлись, что ему сказать.
— Дальше, — приказал мне юный лорд, и в его тихом голосе я неожиданно услышала тяжёлую поступь будущего великого императора.
— Двор делится на три части. Сама не знаю точно, об этом говорил дед. Но я не вижу смысла не доверять его словам — Змеиный взор Аррахата — это посредник между миром «светлых» — лордов и прочей аристократии, и миром тёмным, грязным — миром убийц, пустынников, тех, кто живёт в аулах, на отшибе пустыни и её задворках. Он тот, кто знает о том, кто такие песчаные муравьи, и тот, кто может с ними связаться.
— Обычно это тайна, — кивнул Ен. — Я хорошо знаю то, что знали мои предки. Людей мы не ценим…
— Не рассматриваете их даже в гастрономическом плане, — улыбнулась я невольно.
— А есть те, кто рассматривает в гастрономическом плане?! — изумился Али.
— Змеи. Огромные змеи, живущие в пустыне, они не брезгуют людьми. Собственно, так… на чем мы остановились. А! О дворе. Двор делится на три части, три фракции, можно так сказать. Одна из них — это «рабочие», как у песчаных муравьёв. Они выполняют всю работу. Грязная она или нет, они относятся к ней спокойно, буднично и делают её. Это основной пласт императорского двора, те люди, на ком он держится.
— Почему они работают? — спросил Али серьёзно.
— По разным причинам. Кто-то за деньги. Кто-то ради безопасности близких. Кто-то потому, что у него просто нет другого выбора. Они все разные. И к каждому нужен свой подход.
— Хорошо. Вторая фракция?
— Это «интригующие», это те, кому постоянно всего мало-мало-мало-мало. Им никогда не бывает достаточно денег, власти, знаний… Хотя знаний в меньшей мере. Они те, кто сгрудились вокруг трона императора, и под прикрытием его возможностей и его… власти — проворачивают свои дела. Они много кому успели перейти дорогу, и если получится так, что обиженные ими окажутся в списке «смертников», то «интриганы» последуют за ними на тот свет. Только в самом что ни на есть прямом смысле.
— Третья фракция по логике… — Ен задумался. — Нейтральные? Те, кому все равно кто у власти? Они не поддерживают её, они никак ей не вредят. Простая песчаная инертная масса?
— Именно, молодец.
— Тогда получается, что первая группа — мне нужно, чтобы они были лояльны мне. Вторую группу… или выдворить, или… позволить убить.
Ен отвёл взгляд, я взглянула на него вопросительно.
Али не был так жесток, когда мы только встретились. Откуда пришли такие изменения?
Куда пропадает мой солнечный ребёнок?
— Али?
— Третью группу можно будет оставить, просто присматриваться… — Али взглянул на меня страдающим взглядом, и стало понятно, что ощущение, которое от него складывалось — наносное. Ему было плохо. Он не хотел становиться императором, он вообще не хотел во все это ввязываться…
А то, что он хорошо делал вид…
Это было то, чему его научили с самого начала, искусно притворяться.
— Али…
— Все нормально, — улыбнулся он бледно. — Как Хан сказал, кому-то тоже нужно это делать…
Он был прав, кому-то действительно нужно было это делать — становиться толковым императором, заниматься налаживанием жизни на Аррахате… И кому-то тоже нужно было снимать проклятье со змей и песчаных муравьёв.
Вопрос был только в том, как именно это нужно сделать.
И как на это посмотрят те, кто наложил это проклятье — боги?
— Зеоннала? — позвал меня Ен.
Я взглянула на него вопросительно, и песчаный муравьёнок чуть отрицательно покачал головой. Едва-едва заметно.
Его голос зазвучал спустя мгновение прямо в моей голове.
— Я не знаю, как это называется, но… то, что давало нам силу, то, что составляло сущность нашего проклятья, я начал его ощущать — оно исчезает. И рядом с тобой — оно не пропадает совсем, оно просто притупляет своё действие. Но здесь есть девушка. Северянка. Она наложница лорда Хана. Вот рядом с ней проклятье буквально сходит с ума.
— Северяне? — повторила я задумчиво.
Что-то в этом было.
В том пласте истории, о котором мне рассказывала только Кармин, беда пришла как раз с севера…
Как же она говорила? Как…
Я пыталась вспомнить рассказы королевы песчаных муравьёв очень долго.
Мы успели выставить караул (Рамира), распечатать пару свитков (я), установить какие-то жутко сложные оповещающие линии, это уже Ен, и спокойно лечь спать.
Правда, заснул только Али, я же лежала на кровати, окутанной со всех сторон шелками, для меня её установили специально, и не могла сомкнуть глаз…
Все пыталась вспомнить, что же там говорила Кармин о беде с севера.
Это было не так уж и давно.
Я привезла ей северные сладости. И это был первый случай, когда её не обрадовал мой подарок. И не потому, что это было плохо, невкусно, а потому что привезённое ввергло её в странное состояние не то бессильных слёз, не то ещё чего-то…
Уже потом, когда она успокоилась, практически горстями поедая сахар, она заговорила.
Правда, вместо того, чтобы рассказать что-то конкретное или хотя бы… понятное, она начала рассказывать мне сказки.
Всю ночь напролёт, не замолкая ни на секунду, словно боялась замолчать, словно боялась, что в этом случае, она больше никому ничего не скажет.
Сказки были разные: короткие и длинные, для совсем маленьких детей и для тех, кто постарше. Поучительные и юмористические. Общее в них было одно — зло в этих сказках всегда приходило с севера. Оно принимало женские обличья или сохраняло свою природную структуру, но направление движения оставалось неизменным.
Беда всегда приходила оттуда.
И если подумать… Я никогда не подходила к границам Аррахата, мне это было не нужно, но вот действительно ли мне это было просто не нужно?
Я слышала о северянах, но слышала я о них, как ни странно, от самих северян. Пустынники варились в собственном соку, и я не слышала, чтобы кто-то из нас покидал границы Аррахата.
А ведь они, совершенно определённо, были!
Ещё дед рассказывал. Там где песок переходит в сухую землю, выжженную раскалённым глазом Меды, есть граница.
Она видимая, висит в воздухе, упруго откидывая всех, кто попробует её пересечь. И это единственная попытка отступить. Второй попытки уже никто не даёт, нарушитель мгновенно умирает, раздробленный на части сверкающими, искристыми и холодными частицами. Вроде тех, что в самые холодные ночи появляются в наших ледниках, глубоко-глубоко выкопанных под аулами.
Это серебряная пелена колышется, вьётся и качается будто живая. Там, за ней — территории других народов.
С юга… Я никогда не слышала, чтобы с юга кто-то приходил в пустыню, как и с запада, с востока. Только с севера, северные народы, северяне.
Беда пришла с севера, оттуда могут прийти народы. Значит, там или самое слабое место этой границы, или его нарочно оставили, чтобы мучители могли прийти и посмотреть на то, что они сотворили? Присмотреть, чтобы не было недовольных и не было тех, кто мог бы снять проклятье с этих двух народов.
Кажется, так. Если я не ошибаюсь, то все именно так.
Мне сейчас не хватает Тайпана… Его доброй иронии, ненавязчивой защиты.
