Константин Калбазов - Страж
– «Потом» уже не будет, – злорадно ухмыляясь и самодовольно почесывая грудь, заявил атаман.
Он бросил плотоядный взгляд на скрючившихся на земле женщин. Они уже не кричали и не стенали, только тихо поскуливали, с каждым мгновением скрючиваясь все сильнее. Леди лежит у его ног, прикрывая выпирающий живот, а молоденькая служанка пытается стянуть остатки платья на груди. Эх, невезуха! Нетронутой оказалась. Ну и черт с ней, зато леди досталась ему первому. Впрочем, там все как у нормальной бабы, но вот тело… Да-а, тело у нее – не то что у крестьянок: ухоженное, гладкое, с мягкой кожей.
Он почувствовал было, что начинает заводиться по-новому, но потом пришло осознание, что плоть никак не поспевает за мыслями. Разум все еще не насытился, а вот сил-то вроде как и нету. Ну и черт с ней. Других найдут. Атаман схватил за волосы благородную, подтащил к обрывистому берегу реки, поросшему лесом, и, вогнав в грудь нож, сбросил женщину с обрыва. Совсем скоро служанка последовала за своей госпожой. Тут высота никак не меньше ста футов, куда там крепостным стенам! Так что с гарантией.
– А-а-а-а!!!
– Аккуратнее, Тед. Не переусердствуй. У нас и так остался только этот.
Барон Гатине мягко опустил руку, а скорее лапу, на плечо палача и легонько сжал. Хотя мог бы и не стесняться. Палач статью ничуть не уступал Жерару, а сойдись они в борьбе, тут уж стоило бы почесать в затылке, кто кого опрокинет наземь. Правда, это если не знать, что барон является отличным бойцом. Так что на самом деле шансов у Теда никаких. Впрочем, какими бы непристойными делами по долгу службы ни занимался верный пес короля, у него даже мысли не возникнет опускаться до схватки с заплечных дел мастером. Так что эти рассуждения – пустая трата времени.
– Ваша милость, спрашивать-то будете?
Барон взглянул на взахлеб дышащего человека. Тот уже успел обделаться и добавить ароматов в и без того зловонное подземное помещение. Но где-то в глубине глаз по-прежнему таится непокорность. Оно и понятно: бесхарактерный нипочем не станет вожаком ватаги разбойников. Нет, пожалуй, он пока не созрел для разговора. Нужна еще самая малость, хотя его обрабатывают уже битых три часа. Но это не беда. Во взгляде не наблюдается горячечного блеска: если до сих пор разума не лишился, значит, уже не лишится. Придется его потомить, чтобы стал пластичным и рассказывал обо всем сам, без наводящих вопросов. Только тогда можно рассчитывать на то, что он расскажет правду, а не будет молоть что угодно, лишь бы прекратить свои страдания.
– Давай, Тед. Только аккуратно, чтобы не издох.
– Не волнуйтесь, ваша милость. Я свое дело знаю.
– А-а-а!!!
Помещение наполнил истошный крик. Разнесся запах паленого мяса. Что ж, это не так плохо, хотя бы забьет вонь его дерьма и мочи. Правда, ненадолго. Уже через несколько секунд запахи снова смешаются и опять повиснет эта адская смесь. Нет, нужно прекращать. И пусть помощник Теда приберется. Сил больше нет никаких. Впрочем, похоже, этот бурдюк с дерьмом полностью опорожнился, дальше легче будет. Эх, еще бы проветрить. Но не получится.
Эти мысли барона могли показаться странными – уж чего ему только не пришлось повидать за свою жизнь. К тому же взирал он на происходящее совершенно спокойно. Любой наблюдатель с первого же взгляда определил бы, что обстановка подземелья ничуть не гнетет Жерара. Однако никому и в голову не пришло бы, что он из всех сил старается тянуть время.
Допрос велся очень грамотно, с дозированными передышками, так чтобы подвергаемый пыткам четко мог осознавать разницу между тем состоянием, когда палач его не касается, и обратным. Эти перерывы были строго ограничены во времени, их продолжительность определялась наметанным глазом палача. Важно, чтобы допрашиваемый не получил слишком долгий отдых, иначе придется начинать все сначала. Оба были специалистами в своем деле: случись все в открытом поле и не окажись под рукой палача, барон великолепно справился бы и сам.
– Какого дьявола! Сказано же, не беспокоить!
– Прошу прощения, ваша милость, – тут же вытянулся в струнку стражник, – но тут граф Кинол.
– Тем более. Нечего ему тут делать.
– А вот это уже не вам решать, – послышался твердый, уверенный голос человека, знающего себе цену.
– Очень даже мне, – тут же принял стойку барон.
Какая ему разница, что перед ним стоит правитель одной из провинций королевства, даже если она самая крупная и очень важна для Несвижа. Здесь распоряжается он. Мало того, он подконтролен лишь королю, и никому иному. Указывать ему может только он.
– Барон, не зарывайтесь. – Ты гляди, даже не поморщился. Видать, запахи подобных помещений ему отнюдь не в новинку.
– Ваша светлость, при всем моем уважении к вам я вынужден настаивать, чтобы вы покинули пыточную. Я уже совершил одну ошибку, когда взял с собой на поимку разбойников принца Берарда. Хорошо хоть атамана сумели взять.
Все так. Принц оказался настойчивым, барон непреклонным, но приказ короля все расставил по своим местам. На след ватаги вышли довольно быстро, прошло не больше недели, а затем был захват. Вернее, бойня, которую устроили Берард и его оруженосец. Их едва удалось урезонить. Хотя они слишком молоды и не участвовали ни в одной кампании, это ничуть не умаляет их мастерства владения клинком. Даже молодой оруженосец смог себя проявить: дворяне приучали своих детей к мечу с раннего детства, таков уж образ жизни. Прибавьте то обстоятельство, что разбойники вообще слабо представляли, как нужно драться, и вы получите полную картину. Лис, ворвавшийся в курятник. А если учесть тот факт, что люди барона поначалу растерялись и не смогли лишить активности принца… Хорошо хоть барон самолично вмешался и доброй плюхой отправил мальчишку на землю, а оруженосца обездвижили дружинники, иначе не было бы и этого пленника.
– Я не новичок в подобных делах и не девятнадцатилетний юнец. Вполне умею держать себя в руках.
– Ваша светлость, вы отец Изабеллы, поэтому покиньте пыточную, – продолжал настаивать Жерар. Интонация его голоса вновь изменилась и стала требовательной.
– Вот, взгляните. Приказ короля.
– Приказ короля, значит… – Барон Гатине вырвал из рук графа свиток, расправил его и быстро прочитал. – Господи, опять! – простонал он так, словно явственно ощутил боль. Но затем взял себя в руки, вернул свиток. – Ваша светлость, разумеется, вы можете присутствовать на допросе, рас уж так-то, но прошу, не делайте этого. – Голос барона звучал искренне. Никто не усомнился бы, что Жерар говорит именно то, что думает.
– Я могу присутствовать на допросе, и я буду присутствовать, – безапелляционно заявил граф.
– Хорошо, – вынужденно согласился барон. – Тогда присядьте вот здесь, в уголке, и тихо наблюдайте за происходящим. Вам все будет слышно. Только, пожалуйста, ни слова.
В ответ на это граф стрельнул в барона таким взглядом, словно готов был выпустить в него болт из арбалета, этого проклятого оружия, столь не любимого рыцарями. Потом прошел к указанной скамье и присел, опершись на выставленный меч.
«Да и Господь с тобой, – подумал Жерар. – Смотри, если хочешь, только сделай все так, как надо».
– Продолжим, Тед.
– Ваша милость, он того. Вроде как оклемался.
– Вижу. Слишком долгий перерыв. Ладно, сейчас размякнет. За дело.
– А-а-а!!!
– Ну что, дружочек, будем продолжать? Или тебе есть что поведать?
– Да скажите… что… вам надо-то? – с придыханием, всякий раз прерываясь, произнес пленник.
Ага, вот сейчас все бросим и станем тебе помогать. Давай, милый, рассказывай все по порядку, как твоей душе будет угодно. Заодно поглядим, можно ли прекратить кое-какие поиски. Раз уж так совпало, грех не извлечь максимум пользы. А то получится, что совершившая злодеяние ватага уже изничтожена, а ее по-прежнему ищут, людей задействуют, словно иных забот нет.
– А ты все рассказывай, – тем не менее подсказал барон. – Что сделал, что слышал…
– Что вы сделали с беременной женщиной, которую захватили в Балатонском лесу?! – вдруг вскочил со своего места граф, вперив в пленника гневный взор.
Нет, нормального допроса не получится. Если начинают возобладать чувства, о нормальном следствии можно позабыть. Но помешать графу Жерар уже не мог, потому что пленник затараторил, как трещотка:
– Это не я… Я бы выкуп… А зачем ее убивать… А он… Убить баб… Всех убить… Чтобы никого живого… Даже этих, что своих…
– Так, стоп. Замолчи, – вмешался барон. – Ваше сиятельство, немедленно покиньте пыточную. Тед, отвязывай его. В сухую камеру. На свежую солому.
– Какого дьявола вы делаете?!
– Ваше сиятельство, ни слова.
– Кто?! Кто тебе велел?!
– Граф Кинол! – требовательно воскликнул Жерар.
– Так он и велел… – Пленник в настоящий момент пребывал в прострации, его таки довели до той самой пластичности, когда он готов был изливать любые сведения потоком. Даже не замечая того, что происходит в пыточной, доведенный почти до безумия истязуемый продолжал говорить как заведенный: – Это он… Колду… Х-хр-р-хке…
