Галина Романова - Серебряный Рыцарь
– Но тогда можно использовать как ориентир любого? – осторожно поинтересовалась Тара.
– Да, но только того, кого ты очень хорошо знаешь. В общем, – оборвав сам себя, драур прислушался, – вы меня поняли. Дожидаетесь, пока Льор все заканчивает, потом он строит Портал, нацеленный на кого-то конкретного – пока есть время, подумайте, – и вы возвращаетесь.
– Погоди! – Карадор вцепился в Фрозинтара. – Ты сказал «вы возвращаетесь»? А как же ты?
– А я, – бывший наемник встал, легко стряхнув неугомонного эльфа, – пошел встречать незваных гостей!
Бросив последний взгляд на притихших друзей, он решительно пошел к выходу.
Переступив порог, бывший наемник невольно зажмурился и помотал головой.
Мир вокруг переменился. Белый Лес действительно перенес под свои кроны какое-то святилище, а стоило путешественникам в него зайти, просто-напросто вернул его на прежнее место. И теперь его окружала толпа взволнованных людей со странным, оливково-бурым цветом кожи. Еще никогда драур не видел таких людей. И далеко же их забросило! На крайний восток или даже юг. Впрочем, для Белого Леса нет преград, он за несколько часов может переместиться на другую сторону земли. Что сейчас и произошло. Но почему он так поступил? В чем причина? Ответов на эти вопросы не будет никогда, ибо еще никто не мог услышать голос Леса.
Судя по оружию и отсутствию доспехов – не считая кожаных панцирей и деревянных шлемов, – местные жители стояли на довольно низкой ступени развития. Но выступавший впереди шаман обладал огромной силой. Наверняка потревоженное божество предупредило его, и тот поднял соплеменников на борьбу.
Силу шамана драур оценил сразу – тот на бегу, завывая и подпрыгивая, ухитрился выплеснуть в незваного гостя такой сгусток энергии, что драур покачнулся. Шаман завыл-забормотал громче. Ему стали вторить остальные люди. Рассредоточившись цепочкой, притопывая и выкрикивая в такт непонятные слова, они стали окружать драура, и тот, к своему изумлению, ощутил прикосновение магической сети. Ого! А эти дикари обладают неким подобием коллективного разума! По отдельности они не представляют ничего особенного, но под чутким руководством шамана превращаются в…
Фрозинтар покачнулся, пытаясь разорвать слои магической сети. Каждый рвался легко, без лишних усилий, но их было слишком много – пока порвешь два, налипнут еще три. И каждый рывок отнимает у него энергию, которой и так мало.
Что-то мелькнуло в поле зрения. Он скосил глаза – из святилища показался Карадор.
– Назад, – прорычал Фрозинтар.
– Но, Фрося, я…
– Назад!
За те несколько секунд, что он отвлекался на Карадора, шаман успел слепить новое заклинание. Драур успел почувствовать его, успел понять, чем это грозит, но в кои-то веки раз, опутанный десятком слоев магической сети, не успел увернуться, и его словно накрыла с головой горячая липкая волна.
Фрозинтар покачнулся, раскинув руки. Это было странное ощущение, очень странное. Слепо сделав пару шагов, он рухнул на колени. А потом завалился на бок, постепенно погружаясь во тьму.
Он не видел, как к нему бросился, презрев запрет не высовываться, Карадор и почти сразу налетел на выставленные вперед копья, еле успев затормозить. Как вслед за ним вытащили отчаянно упирающуюся Тару… Он больше ничего не видел и не чувствовал, парализованный проникшим в тело заклятием. Тьма и покой окутали его.
Тишина. Темнота. Пустота.
Никого и ничего. Полное одиночество. Наверное, это и есть смерть, которой так страшатся все – люди, эльфы, тролли, орки… Полный конец всему – и при этом ты остаешься в полном сознании. Но тогда выходит, что все россказни про Черту, которую охраняют Стражи, определяющие меру наказания или награды для каждой конкретной души, – это всего лишь сказки? Так сказать, слабое утешение для тех, кому вскоре предстоит на собственной шкуре познать, как они ошибались, веря в вечную жизнь?
Полная пустота. Нет даже ощущения собственного тела. Осталось одно сознание, мечущееся в поисках чего-то, за что можно зацепиться.
«Уж лучше бы полный конец – разрушение не только тела, но и души! – мрачно подумалось ему. – Чем такое… ничто».
Ты прав. Это – ничто.
– Кто здесь?
Собственный голос показался настолько чужим и чуждым, что с трудом верилось в возможность им пользоваться. В самом деле, какой уж тут голос, если нет тела и голосовых связок! Только голая мысль, а разум по привычке облекает ее в удобную форму…
Здесь нет ничего.
– А ты?
Меня тоже нет. И тебя.
– Но мы… есть? Я тебя слышу. Или ты – плод моего воображения?
Смешок:
Хотелось бы мне побыть плодом…
– Кто… то есть кем ты был?
Не узнаешь?
– Мы встречались? Когда?
Не знаю. Здесь нет времени и пространства. Здесь все останавливается.
– Время есть везде. Как ни странно, из-за его наличия тут мы можем общаться. Пространство, между прочим, четырехмерно – три обычных измерения плюс время, четвертое. Я учитывал это при проектировке Порталов и…
Он уверен, что я этого не знаю! – на то, что еще недавно было драуром, хлынул поток – эмоции, образы, мысли, чувства, перемешанные до такой степени, что трудно было отделить одно от другого и просто понять, о чем говорят все они.
– Так мы все-таки были знакомы? Ты что-нибудь помнишь о себе?
Уже не все. Здесь нет ничего. Совсем ничего! Но появился ты, и «что-то» возникло. Как ни странно, но стоит тебе исчезнуть, все исчезнет.
– И ты?
И я. Сейчас я вспоминаю, кем был. Ты прав – время пошло, и оно возвращает мне мое Я. Постепенно. А когда ты уйдешь, все исчезнет.
– Почему ты уверен, что я исчезну?
Потому, что ты попал сюда случайно. Теперь понимаешь, каково ЗДЕСЬ?
– Где «здесь»? – Если бы мог, драур завертел головой, озираясь по сторонам. Но какой в этом смысл, если нет ничего, кроме его мыслей и этого странного голоса. Смутно знакомого голоса.
Нигде! Этого места не существует. Оно не принадлежит ни одному из миров. Это – межмирье.
Вот оно что! Как же он сразу не догадался? Ведь все разумные существа в один голос утверждают, что после смерти все попадают в потусторонний мир, то есть в реальное место. Но межмирье связывает разные миры между собой. У некоторых народов есть даже миф о том, что души праведников действительно переселяются в иной мир, а души злодеев остаются здесь, размазанные по пласту межреальности. Выходит, он только что на самом деле умер? Наконец-то умер, как должно было произойти уже давно?
Смерти нет, – ворвался в сознание тот же чужой, смутно знакомый голос, – есть переход в новую жизнь.
– Это мои слова! – все существо драура встрепенулось. Как удар кнута, явилось озарение, где он мог слышать этот голос.
Да, – отозвался этот некто, – теперь ты понимаешь, что натворил?
Драуру очень захотелось умереть. Исчезнуть совсем, рассыпаться в пыль, чтобы уничтожилась и душа. Чтобы не было памяти, мыслей, чувств.
– Покровитель Бор не должен был отзываться на мой призыв, – осенило его. – Они должны были разгневаться и перестать со мной общаться – из-за того, что я сделал с Тобой… А Он отзывался мне.
Когда это было? Вспомнить оказалось трудно – память таяла, как снег под лучами жаркого солнца. Исчезали один за другим образы и картины прошлого.
Теперь ты понимаешь, каково мне? – тот же голос ворвался в его мысли. – Если бы мог, пожелал бы твоей смерти. Но смерти нет!
– Как это – нет? А как же те, кто погиб? Была война и…
И больше уже не помнилось ничего.
Случилась война, но Меня не было там. И ИСКРЫ гасить было некому.
Слово вылетело, как камень из пращи, и разум встрепенулся. Искры жизни… Они где-то там. Горят, ибо некому было гасить. Они все горят и будут гореть вечно, и лишь одной-единственной среди них нет – той, которая могла бы оживить драура.
…Нет, была еще одна погасшая искорка – та девушка… как же ее звали? Из памяти исчезло слишком много имен. Остался лишь образ юной альфары. Кто она? Как ее звали? Как прервалась нить ее жизни?
В центре селения ярко горел костер. Дрова – бревна, ветки, старые тряпки, всякий горящий мусор – таскали всем миром. Куча получилась знатная. На самый ее верх водрузили труп демона, и шаман, размахивая посохом, пустился в пляс, заклиная духов. По-хорошему, надо было принести жертву на Месте Силы, но эти демоны его уже осквернили и надо сперва провести очистительные обряды, потом отдельно задобрить Обитателей Места, и уж только потом снова жить по-старому.
Пламя занималось неохотно – притащенные жителями поселения ветки и мусор никак не желали гореть. Вокруг плавал густой дым, такой едкий и удушливый, что многие женщины и дети быстро разбежались. Остались лишь мужчины и самые любопытные мальчишки. Шаман уже устал, закликая огонь и усмиряя пленного демона. Он даже обрадовался, когда до него донесся запах горелых волос и плоти – противный, он служил тем не менее добрым знаком. Очистительный огонь добрался-таки до иномирной плоти и взялся за дело.
