Елена Ершова - Царство медное
В этом кровавом аду Торий снова остался единственным выжившим. Только не существо в красном мундире стояло перед ним, а исполинский зверь, чей яд легко плавил металлические перекрытия. Не похожее ни на одно из живущих на земле. Божество новой эры.
Оно склонилось над Виктором, дохнув на него знакомым запахом нагретого металла и озона. Глаза существа были лишены зрачков, но профессор знал: там, внутри гигантского экзоскелета, все еще находится Ян – пилот, управляющий биомеханизмом. И именно Ян сейчас смотрит на ученого через глаза-окуляры. Разглядывает с мальчишеским любопытством, будто невиданного жука. Раздавить или унести в спичечном коробке?
Однако существо стояло, не шелохнувшись. От потрясения, или от слепящих отблесков на медном панцире, или пелены слез, но Виктор так и не мог разглядеть целиком представшего перед ним монстра (кто подобен зверю сему?), хотя мог протянуть руку, чтобы его пальцы уперлись в полированный горячий бок существа.
Между тем монстр наклонил голову – или то, что должно быть головой, – и принюхался.
Жар окутал Виктора, словно окунул в бушующее вулканическое жерло. Воздух вибрировал, накатывал густыми волнами, и его хватило бы, чтобы растопить вечные льды обоих полюсов. Дышать стало невыносимо, каждый вдох причинял режущую боль в легких. Казалось, кожа вот-вот начнет вспучиваться волдырями, лопаться, истекая мутной сукровицей. Затем обуглится, свернется хрустящей корочкой, и все, что останется от Виктора, – это один почерневший скелет.
Когда новое, жаркое солнце взойдет над миром, ничто больше не будет важно…
«Пожалуйста, – подумал Торий. – Сделай это быстро…»
Он до боли стиснул кулаки, зажмурился, стараясь не двигаться, почти не дышать. Он не знал, сколько еще прошло времени. Но только почувствовал, что плита смертельного жара больше не давит на него, воздух стал свежее, а на смену ослепляющим медным сполохам пришла благословенная темнота.
Виктор потихоньку открыл один глаз, затем второй.
Он по-прежнему был жив и находился в разрушенной лаборатории, среди груды мертвых тел и разбитых аппаратов. Но зверя не было.
Исполинское чудовище обогнуло Виктора, как попавшийся на пути камень, и последовало дальше, прочь из лаборатории.
«Отворилась бездна, и вышла саранча…»
Волны вины и боли нахлынули на Виктора, сбили с ног. Единственный выживший… почему снова?
«…И дано ей было мучить людей, которые не имеют знака Зверя…»
Он в изнеможении опустился на пол. Из груди вырвался мучительный стон, эхом отразившийся от безмолвных стен.
«…Начертание на правую руку их…»
Все так же, как и тогда в Даре. Отравленный ядом. Такой же, как Ян…
«Меченый…»
Виктор запустил пальцы в волосы.
Это было слишком страшным, чтобы быть реальностью. Но все же зверь вышел из отворенной руками не ангела, но человека бездны и принес с собой смерть и разрушение. И Виктор был тем, кто помог ему в этом – прямо или косвенно. И если предположить наличие благодарности у монстров, то это вполне могло быть ее проявлением.
И самоуверенный создатель – Штефан Динку – лежал сейчас с пробитым черепом. А где-то далеко на северо-западе, в средоточии Объединенного Эгерского королевства, за экспериментом с интересом наблюдает теневая корпорация FORSSA.
А еще прямо сейчас в поезде ехала на родину ничего не подозревающая Лиза.
Все чувства вдруг разом схлынули, уступив место одному – страху.
«При положительном исходе эксперимента мы сможем синтезировать Королеву из женской особи».
Так сказал агент Динку. И Виктор сразу же понял, куда направилось чудовище.
Он подскочил, едва не споткнувшись о валявшийся под ногами обломок арматуры. Двери лаборатории были оплавлены и вырваны, на полу виднелись неровные вмятины («они оставляют следы, подобные ужасным язвам, и там, где падает пена с их жвал, вырастают ядовитые травы…»).
Стараясь не смотреть на оставленные за спиной переломанные тела, Виктор двинулся к выходу. Но то, что его ждало снаружи, можно было описать одним словом – хаос.
Новый Шива – разрушитель миров – прошел здесь каких-то двадцать минут назад, оставив после себя сорванные двери, оплавленные, искореженные стены и разбитую аппаратуру. Осколки стекла и листы отслоившегося металла на полу.
И, конечно, здесь тоже были жертвы.
Люди лежали в неестественных позах – в проходах или возле стен. Белые халаты были присыпаны осколками и штукатуркой. Военные выносили раненых из-под обломков бетона. На выходе из здания он столкнулся с человеком в камуфляже. Тот схватил его за плечо, заорал кому-то:
– Сюда! Еще один гражданский! – И, повернувшись к профессору, с тревогой цепко оглядел его с головы до ног. – Вы не ранены?
– Я в порядке, – слегка ошеломленно ответил Виктор.
Мимо быстрым шагом прошли солдаты, неся на носилках стонущую молодую женщину. Ее волосы на затылке были слипшимися и почерневшими от крови, и в груди у профессора заледенело – такой он видел Линду после того, как грузовик…
Подбежавший сержант перехватил его, выдернув из оцепенения, и настойчиво начал подталкивать к дверям.
– Проходите, проходите, не задерживайте! Вы видите, сколько раненых? Не создавайте панику!
– Я и не создаю, – пробормотал Виктор.
Сержант вывел его через черный ход и повел между двумя ангарами, один из которых напоминал бесформенный ком пластилина. Земля вокруг была почерневшей и оплавленной – след зверя.
«Вы знаете, что васпы ядовиты?»
– Он прошел здесь?
Сержант скосил на профессора глаза. По его лицу было видно, что он колеблется – военная тайна должна была остаться таковой, даже если от нее уже мало что осталось.
– Вы его тоже видели? – наконец спросил он.
– Видел.
Сержант покачал головой.
– Никогда в жизни не встречал ничего подобного. Что же это, а?
– Бог, – бездумно слетело с языка Тория.
Казалось, сержант вовсе не удивился его словам. Только пробурчал что-то нечленораздельное, откашлялся и уже окрепшим голосом доверительно сообщил Виктору:
– Так и есть. Его ни пули не берут, ни гранаты…
Трудно ожидать чего-то иного от закованного в броню имаго.
Они вышли к грузовикам, в которых уже сидели уцелевшие люди, готовые к эвакуации. Воздух наполнялся взволнованными голосами, криками боли и стонами. Хрипло и гортанно раздавались приказы военных. И Виктор подумал, что эвакуация могла быть вовсе бесполезной. Ведь скоро весь мир погрузится в плавильный горн нового апокалипсиса, и не будет спасения нигде – ни в Славене, ни в Даре, ни в Эгерском королевстве, ни в Загорье.
Солнце не пощадит никого. Оно начисто вымоет своим жарким языком постаревшее лицо планеты. И принесет то, что не смогли принести первые десятилетия Сумеречной эпохи, – стерильность и пустоту.
– Что вы планируете делать дальше? – спросил он у сержанта.
– Это не мне решать, – буркнул тот. – Мое дело – провести эвакуацию.
– А кто решает? – Виктору показалось, что сейчас-то его и пошлют по матери. Поэтому поспешил добавить: – Я профессор биологии. И был причастен к эксперименту. Возможно, я мог бы быть полезен…
– Да в чем? – зло выкрикнул сержант. – Мы почти все перепробовали!
«Васпы ядовиты, почти как осы…»
– А яды?
Кажется, это застало сержанта врасплох. Но Виктор уже не боялся показаться нелепым. Он думал о шершнях и об осиных гнездах. О лаборанте Феликсе, который когда-то окуривал ос возле своего дома.
– Многие виды насекомых подвержены воздействию токсинов, – поспешно заговорил он. – В целях защиты зерновых культур от насекомых применяются некоторые виды ядов. Например, на основе зета-циперметрина. Вы ведь не пробовали токсичные вещества, не так ли?
Сержант, казалось, медлил с ответом.
– Отведите меня к командующему, – предложил Виктор. – Кажется, я знаю, как остановить Зверя.
36
Прятки
Вокзал был на удивление пустынным. Может, потому, что наступила зима, и люди, повинуясь древним инстинктам, стремились больше к оседлости, чем к путешествиям. Поэтому и в купе Лиза оказалась одна.
Прежде довольно аккуратная, теперь она в беспорядке забросила сумки на полку, переоделась в спортивный костюм и свернулась на нижней полке, положив под щеку ладони. Мысли ее вертелись снежной каруселью, ни на чем не останавливаясь толком. Но все они были беспокойны – эти воспоминания прошедших дней. В конце концов Лиза не выдержала эмоциональной нагрузки и расплакалась.
Плакала она долго и от души, и это принесло ей облегчение и усталость. Поэтому, выплакавшись, девушка провалилась в сон и проспала около двух часов.
Сны были также бессюжетны, полные туманных образов, сродни предчувствию чего-то гнетущего и опасного. И, проснувшись, Лиза ощутила болезненную тяжесть в затылке.
Поезд давно миновал столичные пригороды и теперь несся по необжитой местности – за окном проносились буковые леса, почти сбросившие листву. Кое-где оставшиеся пожухлые листья привносили коричневый оттенок в общую серость неба и снега, так что Лиза отвернулась от окна и надела кроссовки. Некоторое время она сидела тихо, потирая сонные глаза и раздумывая, не сходить ли к проводнице за чаем. Когда вдруг к стуку колес добавился еще один звук.