Сергей Малицкий - Провидение зла
– Быстро!
Хортус, тот самый старик, что подклеивал и сшивал фолианты, оказался ее отцом. Он долго всматривался в лицо Литуса, потом попросил дочь принести и зажечь еще одну лампу и продолжал смотреть, пока его глаза не заслезились.
– Ладно, – хлопнул старик ладонями по коленям. – Главное, чтобы дочери моей не стало хуже. Ты, Ваше Высочество, точно смотрел за дорогой? Никто за тобой не следил?
– После того как Его Высочество искал в хранилище родословную матери и запись о том происшествии в стенах дома брата короля, моего отца выгнали, – сказала Планта. – Хорошо еще, что я там считаюсь незаменимой.
– Да, – кивнул старик. – Только Планта знает, где и что лежит. Но я тоже легко отделался. Ты, сынок, не пытался найти свидетелей тому происшествию? Пытался? Ну и как? Не нашел? Так вот, их нет!
– Почему? – спросил Литус.
– Смертность, – прищурился старик. – Внезапная и необъяснимая смертность настигла несчастных. А сам-то? Неужели не боишься своего отца? – Наклонился и прошептал: – Его все боятся!
Литус не ответил. Смотрел на старика, который сидел напротив него в убогой комнатенке, заставленной какой-то рухлядью, корзинами, мешками, ветошью, горшками и еще чем-то, а хотел смотреть на его дочь.
– Боишься… – погрустнел старик. – Ну и ладно. Кто не боится, тот дурак. Я тоже боюсь, за нее боюсь. Давно Сина видел?
– Три дня назад, – ответил Литус.
– Как он? – прищурился Хортус.
– Не знаю, – пожал плечами Литус. – Что я его видел? Несколько часов? Бодр. Неутомим. Угождает случайным путникам.
– Угождает, – вздохнул Хортус. – Только не случайным путникам, а всей Анкиде. И ничего не делает впустую. И вроде не из нужды старается, не по расчету, а время пройдет – оказывается, не зря. Когда меня мальчишкой пристраивал в хранилище рукописей, как знал, что через столько лет ты ко мне придешь.
– А когда он с четыреста восемьдесят третьего по четыреста восемьдесят пятый год вел наблюдения за Светлой Пустошью и заносил их на пергамент, он знал, что через тысячу лет я буду это читать? – спросил Литус.
– Ну, это вряд ли… – рассмеялся Хортус. – А ведь ты не так прост, как может показаться на первый взгляд.
– Кто он? – понизил голос Литус.
– Он тебя за этим прислал? – спросил старик.
– Нет, – вздохнул Литус. – Он велел поговорить со стариком Хортусом о том, что у меня болит. Но у меня много болячек.
– Главная, выходит, Син? – понял старик. – Ну, так он угодник. Это разве не понятно? У них все не как у людей.
– Угодники живут вечно? – спросил Литус.
– Нет, – выпятил губы старик. – Я уж пережил нескольких, в запертой башне еще до твоего папеньки задерживались, случалось. Но они странные все. И те, у кого век короток, и у кого длинен. Энки вот жил долго. Да и теперь… если так можно сказать. Но где-то не здесь. Но Энки-то ведь бог…
– Син тоже бог? – спросил Литус.
– А сам-то как думаешь? – вытаращил глаза старик.
– Думаю, что нет, – сдвинул брови Литус.
– Ну вот, – кивнул Хортус. – Я тоже когда-то голову ломал. Потом решил, что нет. Тут ведь дело в чем. Он вроде как больной.
– Сумасшедший? – удивился Литус.
– Нет, – мотнул головой старик. – Но если он тебя ко мне сам прислал, я скажу. Он не все про себя помнит. Кусками, что ли. Причем что-то ясно, а что-то словно через закопченное стекло. Говорил мне, что уже и после начала Сухоты несколько раз жизнь начинал с самого начала. Приходил в себя где-нибудь на глухой дорожке, ни имени не помнил, ни кто он, откуда. Вставал и брел куда-нибудь, иногда годами, пока не встречал знакомца, который окликал его по имени. Тогда начинал что-то вспоминать. Но так ведь и имя это – Син – он тоже сам себе придумал. И кто он – ему интересно не меньше, чем тебе. Хотя он же не этого ищет.
– А чего? – спросил Литус.
– Мира для нашей земли, – ответил старик. – Как хочет и каждый настоящий угодник.
– А бывают ненастоящие? – прищурился Литус.
– Бывают, – ответил старик. – Как бывают и ненастоящие короли.
Замолчал старик. Вновь начал высматривать что-то в Литусе. А тому хотелось повернуться и рассматривать его дочь. Теперь, без паутины на лице, она казалась ему красавицей. Да что там казалась, и в самом деле была ею.
– Так кто он? – повторил вопрос Литус. – Кем он может быть?
– Вот! – поднял палец старик. – Правильно спросить – это половина ответа! Эх, будь я в хранилище…
– Папа! – воскликнула Планта.
– Ладно, ладно, – замахал руками старик. – Я кое-что, конечно, записывал для памяти, но главное – помню. Я ведь тоже этим вопросом задавался. И не только я, но и другие. Мудрецы ломали над этим голову. Нет, не над Сином, о нем мало кто знает, но тому были и другие примеры. Планта! – нахмурился старик. – А ну-ка, неси сюда листы ханейской бумаги. Да, да, вон те. Сейчас…
Старик выхватил из рук Планты затертые, грязные бумажные листы, начал с трудом в них вглядываться.
– Планта! Ну подай же мне лампу! И стекло мое подай! Да. Глаза-то уже не те. Ну вот! Хорошая память у тебя, парень?
– Не жалуюсь, – ответил Литус, не сводя глаз с дочери хозяина.
– Ну так вот, запоминай, – старик разложил листы на коленях, вооружился лупой в бронзовой оправе. – Я, кстати, с этими размышлениями и к самому Сину подкатывал, но и он тут не смог мне точно ничего сказать. Иногда мне казалось, что он и сам боится того, что может узнать. Ну, так выбор не слишком большой. Если он и в самом деле такой долгожитель, а я его помню шестьдесят лет уж, и он вовсе за эти годы не переменился, то он не человек. Или не совсем человек.
– Я уже догадался, – кивнул Литус. – Однако и не даку, и не дакит.
– Да, – согласился старик. – Те живут подольше, но внешнего сходства нет никакого. Правда, остается возможность, что он все-таки человек, потому как в некоторых свитках я встречал рассуждения, что многие великие маги могли продлить свои годы на сотни лет, но где эти маги? А Син – вот он, бродит дорогами Анкиды. Так что кем он может быть вместо человека?
– Аксом! – подала голос Планта.
– Точно так, – кивнул Хортус. – Согласно уложениям о битве при Бараггале в войске Лучезарного имелось сто пятьдесят полудемонов аксов. Вид они имели человеческий, об их изменениях и силе почти ничего неизвестно, потому как, будучи поверженным силою Энки, Лучезарный забрал их с собой, так же как он и призвал их сюда, а равно мурсов и прочую нечисть.
– И что это нам дает? – спросил Литус.
– Кое-что, – подмигнул бастарду Хортус. – Есть же свидетельства! Когда на поле битвы остаются тысячи, десятки тысяч живых, кто-то что-то да увидит. Вот! И мы находим в летописях несколько сообщений, которые сходятся в главном, что Лучезарный забрал не всех аксов. Некоторое их количество не подчинилось ему и осталось.
– Или было оставлено, – подала голос Планта.
– Цыц, неугомонная, – нахмурился старик. – Или было оставлено. Летописцы сходятся, что аксов осталось числом шесть. Но ни имена их, ни облик нам не известны. Хотя, как записано, в каких-то пределах аксы могут изменять свой облик. Итак, шесть аксов!
– Совпадает с числом камней? – предположил Литус.
– Нет, – поморщился старик. – На момент битвы при Бараггале камней было еще семь, так что прямой связи может и не быть. Но я бы подумал над данным числом. Но этим долгожители не исчерпываются. Теперь – угодники.
– Теперь же угодники – люди? – предположил Литус.
– Теперь – да, – кивнул старик. – Но раньше среди них были боги. Или, как тогда говорили, ашуры. Так вот, летописи утверждают, что угодников после битвы при Бараггале не осталось. То есть не только Энки принес себя в жертву, но и все боги, что были на этом поле. И даже, как говорят, обычные люди, которых Энки одарил пламенем и взял с собой.
– Вот такие подарочки иногда выпадают счастливчикам, – вставила Планта.
– Цыц, богохульница! – повысил голос старик. – Но в некоторых летописях имеются упоминания, что один из ашуров не выдержал пламени. Может быть, это был обычный человек, но он начал кататься по земле, и пламя с него сбили. Ни имя, ни облик его не известены. Разве только то, что на нем должны быть ожоги.
– Если только они не меняют кожу, как змеи, – добавила Планта. – В любом случае, этот несчастный давно уже истлел.
– У Сина я не заметил ожогов, – нахмурился Литус. – Впрочем…
– Нет у него ожогов, – махнул рукой Хортус. – Ну, так он и лекарь, каких поискать. А что, если у него память отбило от того огня? А?
– Значит, акс или ашур? – предположил Литус.
– Есть и еще один выбор, – мрачно заметил Хортус. – Мурс.
– Мурс? – поразился Литус. – Могилец? Нечисть?
– Могилец и нечисть, – кивнул Хортус. – Или, как еще писали о них те же угодники, новые угодники, которые образовались уже после той битвы, – четвертьдемоны. Духи, одним словом.
– То есть? – не понял Литус.
