Валерий Михайлов - Габриэль
– Зато я знаю тебя. Ты не представляешь, как я хочу привести тебя в дом и сказать, что ты – мой жених.
– Боюсь, что это невозможно.
– Почему?
– Твои родители проклянут наш брак, когда узнают, кто я.
– У меня замечательные родители. Уверяю тебя, они всё поймут.
– Даже тайную любовь возле костра?
– Почему ты такой злой?
– Потому что я люблю тебя и не могу любить открыто.
– Давай поженимся, и ты сможешь меня любить всю свою жизнь!
– Послушай, я должен тебе что-то сказать.
– Что-то случилось?
– И да, и нет. Мне надо будет завтра уехать. Я и так слишком долго задержался в ваших краях. Я приезжал, чтобы поквитаться с человеком, убившим моего отца, но обстоятельства изменились. Я больше не хочу этого делать, но скоро он узнает о моём приезде, и тогда мне придётся вступить с ним в смертельную схватку, а я этого больше не хочу. Поэтому я должен уехать. Завтра. По крайней мере, на какое-то время.
– Ты бросаешь меня одну? Сейчас, когда мне нужна твоя помощь? – Элиза готова была расплакаться.
– Поехали со мной! Мы обвенчаемся в первой же церквушке. Обещаю, я буду любить тебя и заботиться, как никто другой. Поехали?
– Нет, я так не могу. Мои родители этого не перенесут. Они итак уже потеряли сына, и теперь потерять меня…
– Но ты же уезжаешь не навсегда! Потом мы им напишем. Если они такие, как ты говоришь, они нас простят.
– Нет, я так не могу. Они не заслужили этого.
– Но это единственный способ спасти нашу любовь.
– Предательство её только убьёт.
– Хорошо. Я вернусь за тобой, как только смогу. Надеюсь, ты меня дождёшься?
– Даже если мне придётся ждать тебя всю жизнь.
– Обещаешь?
– Клянусь! А ты клянешься любить меня?
– До самой смерти.
– Пока смерть не разлучит нас?
– Пока смерть не разлучит нас.
Известие о тайной любви Элизы сильно обеспокоило Габриэля. Он был недоволен тем, что у неё слишком рано появились тайны, которые могли привести к самым неприятным последствиям, особенно после письма Маба. Как Элиза правильно сказала Джеку, Габриэль очень сильно переживал из-за потери сына, и одна только мысль о том, что с дочерью может что-то случиться, была для него невыносима. Элизы не было очень долго, и он не на шутку разволновался. Наконец, она вернулась домой.
– Где ты была? – спросил он.
– Нигде, каталась, – ответила Элиза.
– Тебе не кажется, что ты слишком много времени проводишь в седле?
– Я люблю поразмышлять в одиночестве. К тому же Ланцелот – прекрасный собеседник.
– Думаю, тебе какое-то время лучше побыть дома.
– Хорошо, папа, завтра в последний раз прогуляюсь, и всё.
– Думаю, завтра тебе будет лучше побыть дома.
– Но почему?
– Поверь мне, у меня есть причина просить тебя об этом.
Элиза ничего не ответила. Спорить с отцом было бесполезно, но отказаться от последней встречи с Джеком она не могла.
– Я узнал, что у тебя кто-то есть.
– Это тебе Ричард наябедничал?
– Я нашёл его вчера ночью в саду. На него было жалко смотреть. Конечно, мы поговорили по душам, и потом, ты же не сказала ему, что это секрет.
– Конечно не секрет. Я так сказала, чтобы он от меня отстал.
Габриэль понял, что она говорит неправду.
– Никогда не ври мне. Слышишь?
– Отец, ты чего?
– И больше не выезжай в лес. А лучше вообще не выходи из дома.
– Почему?
– Потому что это опасно.
– Что может быть опасного в нашем лесу?
– Я сказал опасно, значит опасно! Или мнение отца для тебя ничего не значит?! – рявкнул Габриэль. В этот миг он был страшен.
Элиза выбежала из комнаты в слезах. Она чувствовала себя лисицей, которую, как когда-то её народ, обложили со всех сторон своры британских псов. Самые близкие люди стали для неё невольными врагами. Девушка почувствовала себя одинокой, как никогда. Весь день, сославшись на головную боль, она пролежала в постели, рыдая в подушку.
Элиза не спала почти всю ночь. Её душа разрывалась между любовью к родителям, которые действительно были ей дороги, которых она не могла, да и не хотела огорчать, и первой всё нарастающей страстью к Джеку, с которым она расставалась, возможно, навсегда.
Едва рассвело, она оделась и крадучись, чтобы не попасться никому на глаза, спустилась вниз и выбежала из дома. Было холодно и сыро. Ночью прошёл дождь, а утром опустился густой туман, делавший вместе с ветром пребывание на улице, мягко говоря, малоприятным, но Элизу это не заботило. Для неё туман был благословением.
До конюшни она бежала бегом. Ланцелот, как всегда, встретил её радостным ржанием.
– Тише, милый, тише, – прошептала она, целуя коня в морду, – только ты у меня и остался.
По щеке девушки скатилась слеза.
Выглянув из конюшни и убедившись, что во дворе никого нет, Элиза вывела коня. Вдруг, словно из-под земли, перед ними появился Ричард.
– Вы куда-то собрались, сударыня? – спросил он с лёгкой издёвкой в голосе.
– Что вы здесь делаете в такую рань? – удивилась Элиза.
– Этот же вопрос я хотел бы задать и вам.
– Не слишком ли вы любопытны?
– Думаю, вполне резонный вопрос, особенно если учесть, что вы крадучись куда-то уезжаете ни свет ни заря.
– Вас это не касается.
– А вот я думаю совершенно иначе.
– Я еду на прогулку. А какого чёрта здесь делаете вы?
– У меня пропал сон, и разболелась голова, поэтому я решил подышать свежим воздухом.
– Ну и как, помогло?
– Не очень.
– Может, вам стоит вернуться в постель?
– Как видите, сударыня, – Ричард проигнорировал последнюю фразу девушки, – в отличие от вас я говорю правду. Вам не кажется это несправедливым?
– Мне нет дела до справедливости! Тем более что, разговаривая с вами, я рискую опоздать на завтрак.
– Тогда почему бы нам не поговорить во время прогулки. Я с удовольствием составлю вам компанию.
– Боюсь, ваша компания мне не доставит удовольствия.
– Но почему? У вас свидание? С ним?
– Вас это не касается.
– Вы покраснели, значит, я угадал. Кто он?
– Как же вы мне надоели! – воскликнула Элиза, садясь на коня, – подите прочь! Ланцелот, вперёд.
Ричард едва успел отскочить от коня.
На этот раз девушка приехала на поляну даже немного раньше Джека, который обычно ждал её уже на месте.
Проведя всю жизнь в деревне в семье обедневшего дворянина, он привык очень рано вставать и рано ложиться.
Было холодно, и чтобы согреться, Элиза начала собирать дрова. Буквально через пару минут появился Джек. Влюблённые кинулись друг другу в объятия.
Джек хотел что-то сказать, но Элиза остановила его жарким поцелуем в губы.
– Молчи, – прошептала она, отвлекаясь на мгновение от поцелуев, – я не хочу ничего слышать.
Элиза дрожала, и Джек накинул на неё свой плащ.
– Ты замёрзнешь.
– Ты вся дрожишь.
– Это нервное.
Глядя в глаза Элизе, Джек без слов понял, каков будет её ответ. На его лице появилась грустная улыбка, почти гримаса боли.
– Я не хочу тебя отпускать, – сказала Элиза, поняв, о чём он думает, – но я не могу предать родителей. Пойдём со мной, я познакомлю тебя…
– Я не могу.
– Но почему?
– Потому что я не сказал до сих пор тебе главное.
Она пристально посмотрела ему в глаза.
– Имя того человека, которого я хотел убить – Габриэль Мак-Роз.
Элиза непонимающе смотрела на Джека.
– Я приехал убить твоего отца, но буквально в первый день увидел тебя, и сразу же полюбил, а когда узнал, что ты его дочь, отказался от этой затеи.
Элиза вдруг поняла причину волнения и беспокойство отца. Она, конечно же, знала о той трагедии, что постигла Мак-Розов по вине герцога Оскара. Теперь она начала понимать, почему отец потребовал не выходить из дома: он боялся, что с ней может случиться несчастье, которое он старался не допустить любой ценой. Элиза представила себе его состояние, когда обнаружится её исчезновение…
– Клянусь, я не причиню вред ни твоему отцу, ни кому-либо ещё из твоих близких! – воскликнул Джек, по-своему поняв её настроение.
– Так вот на какие прогулки вы ездите каждый день? – на поляне появился Ричард.
– Вы что, следили за мной? – с отвращением в голосе спросила Элиза. В это момент она ненавидела Ричарда всей душой.
– Не мог же я допустить, чтобы юная леди отправилась в лес ни свет ни заря одна, без сопровождения кавалера, особенно тогда, когда по лесу шляются всякие типы.
– Вас это не касается, – резко оборвала его Элиза.
– Подумать только, и об этой женщине я мечтал!
– Рада, что больше не мечтаете!
– Я мечтал быть вашим мужем, восхищался вашей чистотой и невинностью, а вы…
– Убирайтесь прочь!
– Почему вы решили, что я позволю какой-то шлюхе указывать мне, что делать?
– Надеюсь, сударь, вы столь отважны не только в разговорах с женщинами? – опомнился Джек. Он готов был разорвать Ричарда на куски.
– Так вот кого вы предпочли мне, – нарочито презрительно процедил сквозь зубы Ричард, окинув Джека оценивающим взглядом с головы до ног.
