Евгений Шалашов - Слово наемника
«Чего это я? – удивился я сам себе. – Чай, взрослые, ребенок у них будет. Их проблемы – куда идти и что делать…»
Ан нет… Ребенок, который родится у Марты, будет считаться сыном (или дочерью) Вальраса, но я-то буду знать правду. Странно, раньше я никогда не беспокоился о своих детях. Вообще, всегда считал, что это проблемы самих женщин, с которыми я вступал в связь. Насиловать не насиловал, не принуждал (война не в счет, тут особое дело!). Будут рожать, скинут ли плод – у женщин своя голова на плечах.
Знал, что где-то подрастает герцог Уррийский (кажется, Максимилиан-Отто-Франц?), но родительских чувств к нему не испытывал. Может, потому что герцогиня Лилиана-Августа-Фредерика-Азалия (не исключено, что и сам Отто Уррийский) использовала меня как племенного жеребца? А какой спрос с производителя?
А тут меня зацепило. У Марты будет ребенок, и неважно, что его отцом будет считаться другой человек. Коль скоро я помог ему появиться на свет, так должен хоть что-то сделать.
«Стоп, а чего я голову-то ломаю? – осенило меня. – Выпишу грамоту, что мастер Вальрас и супруга его Марта служили империи Лотов как вольнонаемные мастера. Сим подтверждаю – колонель Артакс». Личной печати, правда, у меня нет, но кому нужно, проверят на подлинность подпись Артакса. Вот и все!
Решив, что смогу «легализировать» каторжника и наемного убийцу (кстати, как это будет в женском роде?), я повеселел. А тут еще и мой спутник Жан решил-таки начать разговор.
Щипач не хотел садиться в одну телегу со мной. Не потому, что не нравилась компания, а из-за чёрного порошка.
Хельмут и Всемир наткнулись на бочонки случайно. Поначалу решили, что вино, обрадовались, но, не найдя ни краника, ни затычки, удивились, а разломав крышку и подсветив факелом, удивились еще больше. Я до сих пор удивляюсь, как они не взлетели на воздух?
Когда парни поведали о находке, я решил прихватить с собой несколько бочонков, а остальные, не мудрствуя лукаво, залить водой. Если фон Флики владеют секретом черного порошка – понаделают нового, а если нет, так и тоффель с ним!
Жан, пробывший на каторге дольше, чем я, хорошо представлял, на что годится невзрачная пыль. Ну а я не стал ему говорить, что для вящего эффекта нужно поместить порошок в какой-нибудь пустотелый сосуд и поджечь. Вспомнил файеры, виденные в детстве, а остальное нетрудно сообразить.
– Ты что дальше делать собираешься? – поинтересовался щипач. – Поедешь в свой Ульбург бургомистра раком ставить?
– Поставлю, – кивнул я. – И бургомистра поставлю, и весь город за компанию.
– Ишь ты, – уважительно присвистнул вор. – А город-то зачем?
– Есть причина, – уклончиво ответил я.
– Для того и черную пыль взял? – спросил щипач, но сам и ответил: – Правильно. Рванет так рванет!
– На весь Ульбург не хватит, но на Надвратную башню – вполне. А все остальное горожане сами снесут, коли жить захотят.
– Да, крепко тебе городишко-то насолил, крепко…
Мне почему-то не хотелось рассказывать о моем последнем пребывании в Ульбурге. Равно как не хотелось делиться с Жаном-щипачом планами мести. Зачем? Бешеной ярости, застилавшей глаза, заставляя крушить и сметать все на своем пути, у меня не было. Возможно, я просто «перегорел». Можно бы вообще плюнуть на этот вшивый городишко и ехать дальше. Можно-то можно, но – нельзя! Нельзя оставлять на этом свете города, что предают своих героев. Ульбург будет разрушен.
– А что там у тебя с нашим королем стряслось? – не желал оставлять меня в покое щипач. – За что он на тебя взъелся?
– В каком смысле – взъелся? – удивился я. Не удержавшись, добавил: – Это мне бы на него нужно взъесться.
– Расскажи-ка все по порядку, – потребовал Жак. Именно – потребовал, а не попросил! Потом, поймав мой насмешливый взгляд, примирительно добавил: – Я же не просто так спрашиваю. Дня за два, как ты нас освободил, на рудник весточка пришла. Мол, «король» приказал – тот, кто повстречает наемника Артакса, должен его убить. Мы с ребятами голову ломали – с чего это вдруг? Сам же наемнику слово сказал, а теперь убить хочет? Что-то тут не так…
– Чего ж не убили? – усмехнулся я. – Была же такая возможность…
– Ты, наемник, нас совсем за людей не считаешь? Мы же только на тебя и надеялись… Кто мы после этого будем?
От обиды голос Жана-щипача задрожал, и он неожиданно всхлипнул.
– Не сердись, – попросил я, приобняв парня за плечи. – Это я так, сдуру сказал. Понимаешь, уже привык, что меня постоянно предают…
– Ладно, проехали, – грубовато сказал вор и высморкался, скрывая слезы. – Но ты бы рассказал, как все дело было. Я ведь среди нашего брата человек непоследний, сам знаешь…
Что ж… Я рассказал щипачу обо всем, что случилось со мной после нашего расставания. Как я убил старика-нищего, отнял телегу у братьев-язычников и встретился с шайкой Марты. И о поединке за «титул», и о том, как меня арестовали, как мой старый друг вел себя на суде. Даже не стал скрывать самого неприятного – картины, какую увидел в доме бывшей любовницы.
– Дела… – протянул щипач, когда я завершил свой рассказ. – Выходит, король не только тебя, но и всех нас предал.
– Почему? – не понял я.
– Ну ты же ему сказал, что хочешь из рудника каторжников освободить? Сказал. Значит, должен был король воров озаботиться, чтобы тебя любой ценой из тюрьмы высвободить. Ну, – развел Жан руками, – понятное дело, не смог бы он тебя из тюрьмы спасти. Но зачем было на суде против тебя свидетельствовать? С него ведь народ воровской может и спросить за такие штучки-дрючки…
– Выкрутится! – уверенно отозвался я. – Жак Оглобля еще и не из такой беды выкручивался. Скажет – убийц да воров я не предавал, а то, что про наемника на суде свидетельствовал, что тут такого? Наемник – он человек чужой. А то, что слово знает, так при чем тут я? Может, под пыткой у кого вызнал? Кто докажет, что я ему слово сказал?
– Может – да, а может – и нет, – пожал вор плечами. – Но тут еще одна тонкость есть. Можно королю вопрос задать – не захотел ли он деньги присвоить, которые должен был тебе за поединок заплатить? Деньги за поединок – дело святое. Это как долг за проигрыш. Проиграл – плати!
– Придумает что-нибудь. Скажет – деньги наемнику я заплатил при свидетелях. И свидетелей приведет.
– Вишь, так-то оно так… Но и спрашивать его не дураки будут, а люди бывалые. Тут выкрутился, там открестился. Это тоже подозрительно. А король воров должен свою честь блюсти!
Я едва не заржал, как мой гнедой, заслышав высокопарную чушь о чести, что должен блюсти король воров и душегубов! Ишь ты, «воровская честь»… Ну и ну…
– Как я понимаю, ты мне не все рассказал? – настаивал щипач. – Ты же нашего короля много лет знаешь. Наверняка известно что-то такое, что ему костью в горле станет. По глазам вижу, что знаешь. Знаешь, но не говоришь…
«Что да, то – да, – хмыкнул я про себя. – Если рассказать ворам о том, что их король служил наемником и получал жалованье от короля, одного этого хватит, чтобы снять с него «корону». А коли дополнить рассказ историей о его гешефтах с первым бургомистром, наличием земельной собственности, немой девкой, что подслушивает и подсматривает, потом доносит Жаку Оглобле (наверняка не только о купцах, но и о своих), – так воры своего короля примут в ножи!»
С девкой, конечно, не все ясно. Может, она не на Жака, а на бургомистра работает? Или же на обоих сразу?
Жак Оглобля делился со мной многими секретами. Но он ничем не рисковал. Знал, что я не стану рассказывать. Одно дело, что я сам привык, коли меня предают, но совсем иное, если и я начну предавать… пусть даже предателя.
– Эх, видно, придется мне в Остраву ехать, – вздохнул щипач.
– Куда-куда? – переспросил я, едва не выпустив вожжи.
– В Остраву, – повторил Жан и насмешливо уточнил: – Город такой, в Моравии.
– Знаю, что город, – хмыкнул я. – Представь себе, мне даже известно, что это столица новой империи… А почему в Остраву?
– Так там же старейшины всех воров Швабсонии живут, – с удивлением посмотрел на меня щипач. – Ты что, не знал об этом?
– Вот про столицу – знал, а про старейшин – нет, – честно отозвался я и добавил: – Я вообще про воровских старейшин слыхом не слыхивал. Знаю, что в каждом городе есть свой «ночной король» и свой старшина нищих. А про старейшин всея Швабсонии…
– Да ты что?! – изумился Жан. – Про это же каждый знает! А… – спохватился он. – Я все забываю, что ты не вор.
Вот ведь какие интересные новости. Я же родился и вырос в Остраве, а о том, что это не только столица Моравии, но и воровская столица Швабсонии, не знал! Но с другой-то стороны, кто будет рассказывать графу и наследному принцу (хотя и третьему по наследственной очереди) такие вещи?
– А зачем нужны старейшины? – поинтересовался я.
– Как зачем? – опять изумился Жан и посмотрел на меня как на несмышленыша. – Старейшины воровской закон хранят, королей в разные земли назначают. У них и казна воровская. Ты думаешь, в серебряном руднике мы только на пайку, что Торман (чтобы ему в аду корчиться, синему ублюдку!) давал, жили? Нет, везде свои люди есть, свои норки и отнорочки. Мы охранникам деньги, а они нам жратву! Я ведь почему к старейшинам собираюсь? Хочу, чтобы они свои разборки насчет Жака-короля провели. Сказано тебе – не последний я человек среди воров. А то, что случилось, – дело важное. Отродясь такого не бывало, чтобы с рудника графов Фликов каторжники сбегали! А тут беглый каторжник братьев наших лесных собрал и нас же освободил. Да об этом на всех воровских сходках сто лет петь будут! А тут, вишь, сволочь есть, которая освободителя хотела под одноногую Гретхен подвести…
