Андрей Буревой - Одержимый. Рыцарь Империи
«Теперь я очень хорошо понимаю безумцев, готовых продать душу за любовь обольстительных демониц, – справившись с собой, мрачно поведал я. – Дело здесь вовсе не в похоти… Тут иное – ничего не жалко отдать, чтобы хоть раз увидеть их сияющие любовью глаза, обращенные на тебя…»
Но спокойно поразмыслить над случившимся мне не дали – в дверь громко постучали. Сначала кулаком, а затем, похоже, добавили еще ногой. Сердце сразу забилось чаще, будто предчувствуя новые неприятности, но я все же открыл, а не вылез в окно, как немедленно начала нашептывать мне нечисть.
– Тьер Кэрридан Стайни, – официально обратился ко мне усатый десятник, едва я распахнул дверь, – вы арестованы. И будете препровождены в городскую тюрьму, где станете пребывать до рассмотрения вашего дела судом.
– А в чем меня, собственно, обвиняют? – смешался я.
– Понятия не имею, – безразлично пожал плечами римхольский страж порядка. – Имеем приказ задержать и препроводить, вот мы задерживаем и препровождаем.
– А не сильно вас мало пришло одного человека арестовывать? – хмыкнул я, обнаружив вдруг, что по обеим сторонам проема стоят по полдесятка доспешных стражников с взведенными арбалетами в руках.
– Достаточно, – покосившись на сотоварищей, ответил десятник и добавил веско: – Но на крайний случай в зале нас еще десяток дожидается. С тремя магами. А прилегающие к таверне улицы блокирует полная полусотня стражи. Так что не удерешь.
– Вы точно такой оравой за мной пришли, а не за чудищем каким несусветным? – не смог я сдержать в общем-то неуместный в данных обстоятельствах смешок.
– За тобой, за тобой, – подтвердил десятник и хмуро буркнул: – Может, и глупо выглядит со стороны такая облава, устроенная ради задержания одного-единственного преступника, но нам выбирать не приходится. Ибо твердо обещано, что если ты, не дай Создатель, удерешь, то всю городскую стражу разгонят к бесам.
– Сурово, – хмыкнул я и вздохнул, утвердившись во мнении, кто является инициатором всего этого действа. Ди Мэнс сдержала слово разобраться по закону.
«А не пора ли нам рвать когти? – зашептал на ухо бес. – Пока дело не дошло до пыточной…»
«Поздно уже думать о побеге», – ответил я, протягивая руки десятнику, вытащившему из-за спины кандалы.
Тут ведь уже без вариантов – бегство просто невозможно, даже решись я на такой отчаянный шаг. Вырваться-то из города без боя не получится… А значит, люди пострадают. И стану я не героем-защитником, а злодеем-убивцем… Да и потом, вряд ли мне грозит встреча с местным палачом. Римхол чай не коронный город, чтобы дознания всякие устраивать и прочее. Рассусоливать не будут – Кейтлин просто заявит о своей обиде, и этого будет вполне достаточно здешнему судье, чтобы отправить меня без раздумий на плаху.
– Шагай, – сковав мне запястья кандалами, соединенными тонкой металлической цепочкой, велел усатый римхольский стражник, отступая в сторону.
Криво усмехнувшись, я опечаленно подумал: «Нет, точно казнят меня… Тут без вариантов». И не преминул поддеть беса: «Ну вот, а ты из-за какой-то там моей влюбленности переживал… Проверки дурацкие проводил… Тогда как питаемые мной по отношению к Кейтлин чувства не значат ровным счетом ничего в преддверии скорой встречи с топором палача. Только время на эту чушь потратили…»
Нечисть сердито засопела, но не нашлась что на это возразить. Вздохнув, я сделал первый шаг на пути к местным застенкам.
Обиднее всего, что никто ведь, никто из более или менее знакомых людей, столпившихся в зале и глазеющих на конвоируемого меня, даже слова ободрительного не сказал! Все перешептываются да отводят глаза, стараясь не встречаться взглядом со мной! Даже тьер Труно… Делает вид, что вытирает полотенцем и без того чистую стойку бара, ничего не замечая.
– Что, в тюрьму, кельмский кавалер? – бросил кто-то с немалым ехидством, и я замер как вкопанный, ища взглядом насмешника.
Им оказался приснопамятный Джим Флетч, тот десятник, что пытался однажды подставить меня и засадить в местную каталажку ни за что. Вот уж кого обрадовал мой арест так обрадовал… Эвон как скалится…
– Ты бы не умничал сильно, – огрызнулся я, продолжая движение после тычка в спину. – А то скажу ди Мэнс, что ты тоже мой друг.
Флетч как услышал меня, так резко с лица сбледнул. Моментом ему не до подначек стало. Смешался и, промямлив что-то невнятное, попытался затереться среди других стражников. Те прыснули от него в стороны, как от прокаженного. Никому, похоже, не хотелось, чтобы и его случайно приписали к моим друзьям… Как Молоха…
Вышли на улицу. А там тоже, оказывается, толпа зевак собралась. И не лень им… Ведь ночь глухая на дворе, всем спать пора. Ан нет, чуть не полгорода собралось – стоят, глазеют, что за страшного злодея всю римхольскую стражу послали брать под арест. Тоже мне нашли аттракцион.
Хмуро зыркнув по сторонам, я потопал в любезно указанном усатым десятником направлении – к городской управе. Там совсем рядышком и тюрьма располагается.
До мрачного приземистого здания в два этажа с узкими окнами-бойницами добрались буквально за четверть часа. Я и надышаться свободой вдоволь не успел, как оказался внутри пристанища воров, грабителей и убийц… А там пришлось сдать личные вещи на хранение какому-то плешивому старику. Изъяли все: и кошель с остатком денег, и защитный амулет, и медальон с кинетическим щитом, и браслет с накопителями стихиальных энергий, и поясной ремень с ножом, а вдобавок велели снять куртку и сапоги. При мне же все уложили в джутовый мешок вместе с одним экземпляром описи, завязали бечевой и опечатали сургучными печатями.
Вещи мои потащили в местную кладовую, а меня самого повели в хладное подземелье. Действительно хладное запредельно – камни под ногами будто ледяные. Да еще и невесть откуда взявшийся сквозняк… Пока шли, я продрог. И с облегчением принял заточение в крохотную камеру. В ней хоть не дует так. Хотя через щель под старой, обитой железом дверью чувствительно тянет по босым ногам.
Ну зато кандалы сняли с рук. Правда, вместо этого к правой щиколотке прицепили толстую ржавую цепь… Закрепленную на вбитом в каменную кладку штыре.
– Ну вот, располагайся, значит, на постой, – удовлетворенно произнес сопровождавший меня десятник, отступая к двери вместе с парой своих вооруженных подчиненных.
– Спасибо хоть в общую камеру не заперли, – вздохнул я, опускаясь на охапку свежей соломы, любезно брошенную кем-то в угол.
– Приказа такого не было, – ответили мне, закрывая дверь. И уже через зарешеченное окошко, отодвинув расположенную с наружной стороны задвижку, добавили: – Да и вообще сказано разместить тебя с максимально возможным удобством, без притеснений, чтобы не окочурился ненароком. Так что отдыхай себе до суда. Сюда даже крысы не заглядывают… Те, что любят всяким соням пальцы отгрызать…
На этой радостной ноте окошко закрылось, и остался я совершенно один… Ну не считая конечно же беса. Поганец скопировал мою позу, плюхнувшись рядышком на зад, согнув ноги в коленях и положив лохматую башку на сложенные лапы. Скорчив расстроенную физиономию, покосился на меня. За что мне тут же нестерпимо захотелось отвесить ему подзатыльник. Жаль, нельзя.
Пары минут не прошло с момента моего заселения на новое место жительства, как окошко на двери вновь открылось и в него сунулась какая-то толстая харя. Такая толстая, что целиком не поместилась в небольшой проем.
– Так, кто это у нас?.. Новый постоялец?.. – радостно протянул незнакомец, являющийся, похоже, здешним тюремщиком.
– А кто такой? Из наших или приезжий? – с любопытством перебил его кто-то другой и отпихнул от окошка. В проеме возникла еще более жирная и самодовольная рожа, произнесшая: – О!.. Этого я не знаю…
– Ты что натворил, паря? – отодвинув сотоварища, спросил первый. – Прирезал, что ли, кого по пьяни?
– Почему сразу прирезал? – удивился я.
– Так в этом крыле у нас только самые отъявленные злодеи сидят, – охотно пояснил надзиратель. – И раз ты здесь, то, значит, что-то эдакое сотворил.
– Точно! – поддержал его второй, отпихивая от оконца, и радостно уведомил меня: – У нас тут даже людоед есть!
– Вынужден вас разочаровать, людей я не ем, – хмыкнул я. – Да и вообще понятия не имею, за что меня арестовали.
– Что, столько грешков, что не знаешь, за какой и взяли? – гоготнул мой собеседник, совершенно неправильно поняв меня.
– Типа того, – криво усмехнулся я, не став никого переубеждать.
– Ладно, пойдем к Вильяму-горлохвату, – постояв и помолчав, разглядывая не расположенного к беседе меня, сказал один тюремщик другому. – А то этот скучный какой-то.
Задвижка на окошке защелкнулась, и надзиратели двинулись дальше по коридору. А я призадумался… Над тем, что же на меня собираются повесить. Что вообще задумала Кейтлин, затевая суд? Ей же много проще самой прибить обидчика, чем устраивать всякую муть… Или она решила, что смерть для меня – слишком легкий выход, и жаждет на каторге сгноить?..
